Последний вечер тот я помню как воочию:
Как звезд в окне твоем мерцало многоточие,
Сочился в залу вечер через сито штор;
Я снова как теперь картину эту вижу, -
Я не пытался, как всегда, подсесть к тебе поближе, -
Меж нами только что случился разговор.

Я у двери стоял, а в кресле - ты сидела…
Как к этому пришли мы? - может, в этом дело,
Что я не муж тебе, а ты мне - не жена?..
А сумерки теней узор на потолке рождали,
А мы все что-то длинно и ненужно обсуждали,
Но кончились слова и стала – тишина.

Вот так же и тогда, весною нашей ранней,
Молчали мы, но не было друг друга нам желанней, -
Мы были счастливы - таких не видел свет!
Все словно в Лету кануло злым чьим-то мановеньем…
Как долго мы молчим!… Пожалуй, по мгновеньям
Я мог бы вспомнить эти десять наших лет,

Когда я жил тобой, и ты жила лишь мною…
Тут сердце туго сжало мне тоскою ледяною,
И лишь под веками вдруг стало странно горячо…
А в мире соловьи, с ума сошедши, пели!..
Костяшки твоих тонких пальцев побелели,
Дверной косяк мне больно врезался в плечо,

И - странно было мне – но я не чуял боли…
Я думал лишь о том, что мы не вместе боле,
О том, что правде этой всей я предпочел бы ложь…
А за окном любви слагали оды птицы!..
А здесь - лишь с неизбежным мне осталось согласиться,
И на твое: «Вот так…» ответил я: «Ну, что ж…»

И суть последних слов, повисших безответно,
Я думал, что в тебе заденет что-то – тщетно! -
Не вспыхнула слеза, не шелохнулась бровь.
Меня обдало вдруг как будто ветром близким,
И понял я, что это - очень тихо, по-английски -
От нас на цыпочках ушла навек любовь…


Аркадий Гендер