Меня в понедельник выписали из больницы. Получается, я там пробыл восемь дней. Дома меня ожидала неприятная весть в виде неработающего Интернета из-за плановой смены кабеля. Сейчас вернулся с военной кафедры, на которой меня хотели отчислить, но в итоге ограничились тем, что задали мне прорешать целую кучу задач по денежному довольствию и пожелали больше не болеть и в больницы не попадать. А дома заработал Интернет. С открытыми кавычками начинается заметка, написанная мной обычной шариковой ручкой в обычном блокноте на третий день после операции, то бишь ровно неделю назад.

«Скука
Давящая скука послеоперационных минут/часов/дней, она скручивает тебя и потрошит, издевается над тобой, зная, что боль, тупая физическая боль и жар температуры не позволят ни на чем сосредоточиться, не позволят ни на что отвлечься, не отпуская… приковывая к себе…

Сегодня
Третий день после операции. Мне много легче. Я свободен от скуки. На моем лице стала чаще появляться улыбка. Смеяться больно… но разве это важно. Я снова могу контролировать свои мысли. Прошла апатия. Легче.
Находясь вне действия медицинских препаратов, вряд ли станешь задумываться о том, какое это счастье уметь концентрировать свое внимание на желаемых объектах, читать, не пытаясь вспомнить о чем были предпоследние строки, мгновенно оценивать ситуацию, общаться с другими людьми, не испытывая ощущения, что чужие слова остаются на поверхности, не проникая в глубь мозга и отражаясь от него животными безусловными рефлексами. До этого было много хуже…

Вечер перед операцией
Подготовка пройдена. Пустая палата. Выключен свет. Открывается дверь, освещая больничную кровать и почти спящего меня, впуская с собой  звуки больницы: включенный телевизор, шум людских голосов, тарахтение общего холодильника в холе, - впуская с собой медсестру. На ее лице обыкновенное безразличие, не одной эмоции, слова-факты: «Укол будет болючим». Закрывается дверь. Вместе с ней начинает закрываться сознание. С улыбкой вспоминаются последние смс Дианы. Меняю симкарту. Тут же сигнал телефона уведомляет о новой смс. От Насти, беспокоилась кажется, сознание затухало, и я честно признался ей, что невменяем. Пожелала глючных снов… Снов не было.

Семь часов утра
Снова ничего не выражающее лицо медсестры. Еще один укол. Сказала, чтобы не было страшно. Мне бы и так не было. Действие прошлого укола не позволило возразить. Потухаю…

Пол десятого утра
Опять она. Я ее хотел ненавидеть, но не мог. Холодная металлическая каталка. Мои глаза с бессмысленным любопытством устремлены в потолок. Он некрасивый и… плафоны грязные. Мерзко. Коридор меняется коридором. Говорю медсестре, что чувствую себя ребенком, которого катают на коляске. Медсестре глубоко все равно. Грязный лифт. Едем вниз, может вверх. Не знаю. Лифт похож на раздевалку учителя  по физкультуре в школе. Грязное зеркало, стены из старого дутого от влаги ДСП, прокуренный потолок, копоть на двери. Укол не спас от чувства омерзения. Обида… Меня выкатывают из лифта, и я попадаю в другой мир. Операционная, реанимационная, холл, все очень новое. Чувствую себя героем западного фильма. Останавливаемся около пластиково-металлического чуда с колесиками. Безликое: «Перелазь». Безусловное восприятие отмечает, что «западная» каталка удобней. На ней можно спать… Хочется спать… Сквозь муть рассудка слышу голос медсестры и какой-то бабки уборщицы. Обсуждают, как больного после многочасовой операции уронили с каталки. Открываю глаза. Говорю, что меня ронять не надо. Обещают не ронять. Дальше уборщица говорит, что кто-то в реанимации «весь в говне». Медсестра говорит ей идти менять. Уборщица уходит.

Операционная
Потрясающе красиво. Приборы, аппаратура, прожектора, огромные мониторы… На одном из столов лежит человек. На животе разрез, перчатки хирурга в крови. Голоса. Четкие короткие указания. Привезли к столу. У меня нашлись силы самостоятельно перелезть на операционный стол. В правую руку вставляют капельницу. Обклеивают датчиками. Поворачиваю голову на монитор. Смотрю на пульс. Высокий. Успокаиваю сердце. Стабилизирую пульс. Это привлекло внимание врача. Доволен. Игнорирую. Спрашиваю, что в капельнице. Говорят водичка. Я в недоумении. Зачем мне водичка?.. Говорят соленая. Опять спрашиваю. Отвечают, потому что не ел и не пил. На следующий день выяснится, что соврали. Это был наркоз. Смысл обмана я так и не уловил. На меня одевают маску. Через нее трудно дышать. Я задыхаюсь, с хрипом втягиваю в легкие воздух, мне плохо……. Убирают маску. Воздух. Слава богу. Могу дышать. Чей-то голос: «Перелазь на каталку». Тело плохо слушается, я спрашиваю зачем, что с операцией.  Голос как не мой, словно кто-то записал его на магнитофон и теперь воспроизводит. Мне говорят уже все. Я удивляюсь, пытаюсь сопротивляться.  Кто-то показывает мне на клубок бинтов у меня на теле… Сдался… Опять: каталка, лифт, коридоры, кровать. Холод. Мозг все равно отказывается верить, что была операция. А сам я, как плохо выверенный механизм с огромной задержкой на внешнее воздействие. Сознание живет и витает лишь ему понятной жизнью. Отдельно от меня… Нет сил… Чувствую руки, ноги, глаза… Не могу открыть глаза… Пытаюсь заставить мозг послать привычный сигнал  и поднять руку. В ответ только холод. Стучат зубы. Меня трясет от холода и… злобы… Разрывается в бесконечных звонках сотовый телефон. Бессилие…

Палата
В двух местную палату, в которой я сначала был один, положили мужчину. Уже начали слушаться руки. Прошу мужчину подать сотовый. Ищет. Звонок папе, маме, Роме. Первых двух успокаиваю… Рому прошу передать всем, чтобы меня не беспокоили. Изъясняюсь поникшим хриплым голосом, достаточно нецензурных слов. Лишь в разговоре с мамой почти сдержался и ограничился производными слова «хрен». Мда… В глубине души я все-таки малокультурен. Ошибался. Безразличие… Прошу воды… Минералка… Вырвало… Собираю мысли по кусочкам. Полчаса. Все еще холодно. Интернет… Любимый дневник… Растворяюсь…

Спустя час считая от чего-то, не знаю чего
Боль. Меняются закладки браузера Opera. Не работает Icq. Температура 38 или выше. Не помню…

Сейчас
Знаю, что все уже хорошо и все было хорошо. От обезболивающего отказываюсь. Терплю. Узнал, что операция длилась три часа. Сломался новый телефон. Почему-то не жалко. Тоскую по Интернету только. Узнал, что у меня достаточно высокая устойчивость к наркозу. Большинство вырубается сразу на капельнице, и приходят в себя только в своей палате.»

26.10.2006.