В колонках играет - John Zorn - Etant Donnes (69 paroxysms for Marcel Duchamp)
Настроение сейчас - печальное

Можно расценивать как комментарий.
Я не пользуюсь никакими программами для рисования (графическими редакторами) просто потому, что теряется прикосновение к рисунку, а это самое важное для меня. И ещё я не умею ими пользоваться.
Весь процесс рисования подчиняется неизвестному внутреннему чувству, которое иногда заставляет меня подолгу просиживать, вглядываясь в острозаточенный карандаш, занесённый над белоснежной бумагой. То, что остаётся после меня на бумаге, не задумывается заранее, и даже не ради этого всё делается. Всё движется вслед лишь за одним процессом, за тем единственным, что доставляет мне странно смешанное чувство удовольствия и боли, сродни сладкому вкусу крови из прокушенной от испуга щеки. Очень многое из того, что я сделал мне не нравится, я очень сильно из-за этого переживаю, могу думать о каком-то сюжете, неверно, несправедливо и некрасиво отображённом мной, во сне, просыпаться в волнении, вскакивать и бежать переделывать заново, добавлять какие-то линии, которые я и сам потом не всегда нахожу, а затем засыпать перед обновлённым творением словно перед иконой.
Сейчас такое происходит реже. Объекты мои чуть более приземлены. Всё ещё нетвёрдой и трясущейся рукой, робкими, будто в первый раз, движениями я вычерчиваю линии действительно существующих предметов, чего-то реального, копирую очертания картин, вида из окна, интерьера. А получается?
Получается всё точно так, как было раньше - под моими руками оживает нечто неземное, так непохожее на то, чем оно было до меня. Я не всегда узнаю что нарисовано, если не загляну на оборот и не прочитаю надпись. Даже самому иногда бывает забавно смотреть сразу на две работы, на первую, которую я копировал, где живёт своей вечной жизнью какой-нибудь человек, и на вторую, свою, где на месте человека медленной смертью гаснет свечка, испуская оглушающие клубы дыма.
В прошлом году я увлекался зданиями. Не могу назвать это архитектурой, я в этом не разбираюсь, я только рисую. Не думаю что это может быть реальным, да и кому нужны двугорбые здания неизвестного назначения и грибовидные формы жилых домов. Сейчас я рисую бабочек. Обычным карандашом, иногда даже незаточенным, я рисую цветных бабочек, после недавнего подсчёта результатов каждая четвёртая изображена мёртвой. Совсем недавно я подумал о том, что хорошо бы сделать пару набросков масок. Думаю что я ещё вернусь к зданиям.

Как-то раз я говорил с папой на очень интересную тему. Речь шла об оригиналах работ художников и о копиях. Он достаточно много рассказал мне об этой проблеме с философской точки зрения.
К окончательному мнению я так и не пришёл. Но у меня нет ни одной одинаковой работы, а то, что я хочу скопировать, выходит не копией, а вариацией на тему, имеющей свою отдельную жизнь.
Пока отношусь к копиям картин так же, как и к фотографиям. Вспышка, снимок, готовый кадр - и души стало меньше.
У меня дома нет ни фотоаппарата, ни сканера. Я за всю свою жизнь ни разу не фотографировался. Фото на паспорт я за две недели нарисовал сам, сидя перед зеркалом. А сейчас и зеркал нет. Папа всё это одобряет, да и в самом раннем детстве он сам не разрешал меня фотографировать.

К сожалению, отчасти по техническим, но в большей степени по идейным убеждениям я свои рисунки показать не могу. По той же причине нет и фотографий.

P.S.
На моих глазах слёзы.
Господи, какая нежная музыка.