Александр Проханов: Мне нравится и Путин, и Каспаров
update: 02.04.10 (17:41)
Политиком мэйнстрима и бывшим политическим маргиналом назвал главный редактор журнала "Эксперт" Валерий Фадеев своего коллегу, главного редактора газеты "Завтра" Александра Проханова. Недавно Проханову была присуждена премия "Власть № 4", в жюри которой вошли видные единороссы. На церемонии награждения мы договорились с известным писателем о встрече, которая состоялась несколько позже в редакции "Завтра".
— Александр Андреевич, как вы думаете, почему вас называют политиком мэйнстрима?
— Человек может быть тождественен себе в своих высказываниях и поведении, но планка их оценки может меняться. Эту планку можно поднять до такого уровня, что вся твоя лексика, все твои симпатии или антипатии окажутся вне закона. Например, нынешнее законодательство запрещает дискутировать на тему холокоста. Если я буду игнорировать этот запрет, то мне грозит тюремное заключение. Очевидно, раз мне присудили премию "Власть № 4", я действительно нахожусь в мэйнстриме, думаю, что дело в изменении самой властной ситуации. В моей философии сильного имперского государства нынешние правители усматривают много созвучного со своими представлениями. Хотя я тоже меняюсь, я стал менее радикальным в разговоре с обществом. Я перешел к другой форме разговора. Эти формы кажутся власти более приемлемыми, неопасными и нерадикальными. Но власть может заблуждаться на счет моей концепции мистического сталинизма, она может быть не менее опасна, чем "оранжевая революция".
Мне кажется, власть до конца не почувствовала, какой динамит заложен в идеологии сталинизма, он может взорваться и полететь в сторону истеблишмента. Возможно, когда они разглядят эту опасность, то я опять перейду в маргиналы. Этого звания я не стыжусь. В советское время я был преуспевающим писателем, но когда я стал бить Горбачева, то был объявлен врагом перестройки и выведен за скобки того мэйнстрима. Я поддержал ГКЧП и в 90-е годы был тотальным противником власти, тотальным противником Ельцина и антилибералом. На мне долго лежало клеймо маргинала, меня не печатали, меня никуда не приглашали, надо мной насмехались, меня демонизировали. Потом времена изменились, либералы ушли из политики...
— На церемонии вручения премии вы назвали ее сталинской, и все дружно засмеялись. По вашему, для людей, вручавших эту премию, Сталин не является страшной фигурой?
— Смех раздался по поводу моей шутки. Первая шутка была по поводу приза, когда я спросил: надеюсь, этот камень вы откололи не от Мавзолея? Вторая шутка была по поводу премии, я сказал, что поскольку в последний год газета "Завтра" последовательно разрабатывает концепцию мистического сталинизма, то считаю эту премию сталинской. Таким образом, я навязывал сталинскую миссию власти, которая отрекается от Сталина, считая его жупелом. В этом был курьез, был эпатаж. Людям это понравилось. Они посмеялись моему сарказму. При этом в зале сидели люди типа Павловского, для которых сталинизм неприемлем. Он невозможен и для Фадеева. Просто это был эпатаж.
— Вам вручили премию как главному редактору. При этом вы еще и писатель, и политик, и общественный деятель. Что для вас наиболее важно и близко?
— Когда меня спрашивают, кто я такой, я отвечаю: энтомолог, исследователь бабочек. Я собрал большую коллекцию бабочек в горячих точках. Она уникальна.
— Явные поклонники Сталина, журналисты "Завтра" часто сравнивают своего кумира с Путиным. Для последнего это явно большая честь. Все-таки Сталин модернизировал страну, а не только репрессировал своих политических оппонентов, в отличие от Путина?
— Мы поддерживали Путина в момент его победы в чеченской войне. В момент, когда он прекратил сепаратизм и распад страны. Мы ожидали, что, когда он стабилизирует этот процесс и спасет распадающуюся Россию, он перейдет к развитию. Тем более что нефтедоллары служили залогом начала модернизации. В момент, когда он отказался от модернизации, отказался от лидерства, передав власть карнавальному преемнику Медведеву, мы перестали его поддерживать. Мы не являемся путинистами, мы предъявляем Путину большой счет. Он заморозил страну, но потом ее сгноил. Сравнение Путина со Сталиным сделано потому, что Сталин совершил модернизацию через мобилизационный проект, частью которого было усиление централизма. А Путин занимается созданием центристских структур, но не в интересах модернизации, а в интересах собственного клана.
— Разве эти слова лишний раз не подтверждают, что сравнение этих персонажей неуместно? Действия Путина, который зачистил политическое поле ради сохранения неолиберального экономического проекта, вам, как имперцу, вряд ли по душе.
— Я согласен, что главные фигуры в путинском правительстве — это либералы. Кудрин, Чубайс и вся эта группировка в Минэкономразвития является модератором не неолиберальной, а колониальной экономики, которая работает на нашего противника — США. Неолиберализм, как я его понимаю, это игра свободных сил, это конкуренция на уровне малого и среднего бизнеса, а также на уровне крупных структур. Ничего этого сейчас нет. Эта группировка посажена на финансовые ресурсы, чтобы перекачивать их в пользу другой цивилизации. Схема простая: русские люди добывают огромное количество нефти, доходы от продажи этой нефти аккумулируются государством и вкладываются в финансовые структуры США.
— Зачем в таком случае ваша газета поет что-то похожее на дифирамбы одному из главных идеологов путинизма Суркову? Говорят, вы часто бываете в администрации президента. Что вы там обсуждаете?
— Да, я редко выхожу из кабинета Суркова. Вот вышел только ради того, чтобы дать интервью вашему порталу, но вообще-то я там ночую, у стола Суркова для меня постелена соломка. Я там лежу или дремлю, а иногда его секретарша приносит мне косточки после банкетов. Это правда.
— Как вам кажется, не выглядит ли странно, что поклонник империи принимает из рук "Единой России" премию, в то время как ее представители, в частности ректор Дальневосточного государственного университета и по совместительству глава местного отделения "Единой России" Владимир Курилов, заявляют о необходимости отдать Курилы Японии, а Сибирь в концессию Китаю?
— Все, что связано с Курилами, для меня не подлежит дискуссии. В штабах "Единой России" эта проблема решена однозначно, никто острова отдавать не собирается. А если какой-то выродок из дальневосточного отделения, который живет на транши японских компаний, делает такие заявления, это не значит, что я должен разбежаться и изо всей силы ударить головой в дверь штаба "Единой России". Я все-таки не сумасшедший, я политик. Когда "Единая Россия" призовет к распаду России и выступит инициатором отделения Сибири, вот тогда она станет для меня врагом.
— А вы не думаете, что тогда биться головой в дверь "Единой России" вообще потеряет смысл?
— Все равно я не буду заранее объявлять "Единую Россию" врагом. Так же, как я не объявляю врагом Каспарова. Я не тороплюсь делать людей врагами. Что, по-вашему, я должен делать? Собрать войска, позвать Блюхера и идти отстаивать Дальний Восток от покушений японцев и этого ректора...
— Заранее? А что вы сделали, когда Путин отдал острова Китаю? Вы ведь в 1969 году освещали конфликт с китайцами на острове Даманский...
— Я с большим беспокойством к этому отнесся. Мы не должны были отдавать территории, тем более за которые мы проливали кровь. Это была огромная стратегическая ошибка. Это была акция в троцкистском плане.
— Мне трудно понять ваше отношение к власти...
— Я тоже многого не понимаю. Я не понимаю отношений Каспарова и Лимонова. Власти к себе самой. Все загадочно. Вы что, думаете, может быть только "да" или "нет"? Или "за" власть или "против"? А может так быть, что мне симпатичны и Каспаров, и Путин. Это что, запрещено?
— Что означает лозунг "Газета духовной оппозиции", под которым раньше выходила "Завтра"?
— Мы так себя позиционировали, пока не сформулировали концепцию будущей российской империи. Потом мы сменили лозунг на другой: "Газета Государства российского". Задача нашей газеты — формирование субъекта Российской империи из носителей красной и белой имперских идеологий. В условиях всеобщего разрушения мы создаем интеллектуальную группировку, чтобы разработать концепцию развития будущей империи.
— Много ли у вас сторонников?
— За годы работы газеты этот субъект, состоящий из 20-25 российских интеллектуалов разной ориентации, обрел реальные черты. Этот ансамбль идеологов возник благодаря нашей газете.
— Кого бы вы могли назвать?
— Сергей Кургинян, Сергей Батчиков, Андрей Фурсев, Анатолий Карпей, Тихон Шевкунов, Сергей Глазьев, Михаил Делягин, Максим Калашников... Мы работаем в основном с людьми, у которых за плечами есть докторская диссертация.
— А как вы относитесь к политической оппозиции?
— В ельцинское время я сам был оппозиционером. И не раз за это получал по шее кастетом. Но с определенного времени я перестал верить в оппозицию как силу. Смешно, когда партии, которые присутствуют в Думе, называют себя оппозицией. Это паллиатив. Они — часть государственной машины, которая дает им деньги и которая ими управляет, и, соответственно, они действуют в ее интересах. Что касается непарламентской оппозиции, то я тоже не вижу смысла в ее деятельности. Ну, бузим братцы, шумим! Но никто не предложил серьезного проекта. Оппозиция — это не митинги, не "оранжевая революция", а прежде всего внесистемные усилия, направленные на реализацию альтернативного проекта. Его нет ни у Каспарова, ни у Немцова, ни у Лимонова, ни у "Другой России", ни у "Солидарности". Это все небольшие, крохотные импульсы несогласия. Сами по себе симпатичные. Но я не хочу в это встраиваться. Какой смысл состоять в этих многочисленных политических организациях, которые то создаются, то распадаются. Все это нечто легковесное, деструктивное, не способное организоваться, а также наполнено себялюбием, эгоизмом, отсутствием глубокого интеллектуализма. Я могу к этим одуванчикам относиться только с иронией.
— А ваша имперская группа вынашивает проект, который может быть реализован?
— Есть несколько способов реализации. Проект может быть воспринят властью, которая чувствует крах своей политики. А это время приближается. Власть неоднородна, в ней есть конфликты, есть разные фланги. Когда одна часть властного поля начинает проигрывать, она выходит за свои пределы на публику, обращается к интеллектуальной среде. Мы хотим нагрузить власть своими категориями, как в свое время старец Филофей нагрузил Василия III представлениями о Третьем Риме. На этот случай мы разрабатываем доктрину, концепцию, которая могла бы быть воспринята властью. Другой способ реализации проекта — более долгий, он рассчитан на создание политического движения, партии, которая могла бы выйти к народу.
— Речь идет о новой партии "Родина: здравый смысл", в оргкомитет которой вошли Михаил Делягин и Максим Калашников? О ее имперском проекте?
— Да, этот проект связан с пониманием завтрашней России как ансамбля культур, пространств, верований. Ансамбль, где нет одной доминанты. Ельцин создавал национальное государство, где есть государствообразующий народ — русские, составляющие 80 процентов населения, а все остальные — народцы. Мы считаем, что все народы России должны быть имперообразующими и нести бремя империи. Сегодня Россия является страной оскопленной, неполноценной, у которой отняли русские территории. Будущая империя будет сетевой, как прообраз союзного государства. Это будет сложное образование, напоминающее Евросоюз, который является империей, строящейся у нас на глазах, с симфоническими отношениями между компонентами.
— А чем будет империя российская отличаться от Евросоюза?
— В мире есть несколько имперских проектов, которые реализуются по-разному. Американский проект предполагает колоссальную экспансию, американцы везде, даже здесь, в Москве. Имперская идеология подкрепляется суперимперскими технологиями по обеспечению доминирования. Это не только военные технологии, но и политические, связанные с организационным оружием. Создана целая культура, которая позволяет управлять мировым историческим процессом. В Европе другая конфигурация, другой плацдарм, без претензии на мировое господство. Проект еще находится в периоде собирания всех сил, аккумулирования старых европейских энергий. Есть китайский имперский проект, турецкий проект, арабский проект — создания халифата.
— Идеи у них самые разные, главное — усиление потенциала, мощи, ресурсов. Ну, какая была идея империи Александра Македонского? Это был просто выброс энергии в пространство. Идея русского красного проекта является более осмысленной — это воплощение в социальной практике идей гуманизма и социальной справедливости. Все они находятся в русле идей русского космизма, основоположником которого является Николай Федоров. Идеи космизма развивали также другие великие русские люди: Анатолий Луначарский, Леонид Красин, Владимир Вернадский, Константин Циолковский, Александр Чижевский. Идеи космизма связаны с выходом человека в космос, преодолением второго закона термодинамики, достижением состояния бессмертия, чтобы не гасли светила, не умирали люди, не разрушались биосферы, то есть с решением кардинальной проблемы бытия. Сейчас главное, с чем сталкивается человечество, — это смерть.
— Разве это не утопическая идея?
— Смысл имеют только утопические проекты, а не по реформированию ЖКХ. Все великие идеи были утопическими. Создание мусульманского рая — это утопический проект. Человечество живет утопиями. Россия должна сформулировать свою идею борьбы со смертью. Человечество запуталось, оно умирает, умирают уклады, умирают отдельно взятые народы, умирает биосфера, умирают киты, исчезают области вселенной. Идеи космизма проходят через всю историю России. Сергей Радонежский был космистом, Сталин был космистом, Гагарин был космистом и я космист, и мои дети космисты, и моя коллекция бабочек...
— Вы обладаете даром предвидения?
— Нет, я не обладаю даром предвидения. Но в последнее время на меня нисходит некая благодать, мне открывается нечто свыше, что не является результатом моих усилий, умственного труда, это результат наития, что меня поражает и изумляет. В последнее время я живу такими идеями и нахожусь в таком состоянии, которое можно назвать прозрением.
— А что вы думаете о будущем России?
— Это победное будущее. Мы одержали победу в 1945 году, мы одержим победу и сейчас. Я изучал феноменологию русского чуда. Россия периодически сбрасывается в пропасть и разрушается до основания, а потом таинственным образом воскрешается. Чудо — это фактор русской истории. Оно свершалось в разное время и повторится сейчас. Это закономерность русской истории. Русская победа во Второй мировой войне началась в 1922 году, когда Россия приступила к реализации модернизации. Эта причина и потянула за собой следствие. Победа нами одержана уже тогда, когда мы, в отличие от США, отказались от безумства наращивания вооружений. Мы начали самостоятельно искать способы модернизации не только страны, но и мира. Эта смелость вытягивает все наше будущее, в том числе и нашу встречу.
Ольга Гуленок
