Когда человек говорит вам о времени, когда он будет выращивать овощи на марсианском огороде, вы начинаете беспокоиться о его психическом здоровье. Но если тот же самый человек отправил ряд ракет и все они достигли Марса, причем отправил их в лучших традициях Бонда, с небольшого островка в Тихом океане, — вам придется искать другой диагноз. В этом вся суть экстремального предпринимательства: есть очень тонкая грань между безумием и гениальностью, и вам нужно немного того и другого, чтобы действительно изменить мир.

Не так давно мы писали небольшую заметку о том, что предприниматель Элон Маск планирует построить 80-тысячную колонию на Марсе. В этом интервью вы увидите историю становления предпринимателя, который от основания PayPal пришел к идее выращивания на Марсе земных растений. Как это будет реализовано и сколько сил потрачено — ниже.

Все предприниматели имеют склонность рисковать, но еще более характерной их чертой является самообман. Исследования психологов показали, что предприниматели рискуют так же, как не-предприниматели. Просто у них есть экстраординарная способность верить в свое видение, причем до такой степени, что им кажется, что действуют они не так рискованно. Конечно, они неправы, но без умения быть неправым — и намеренно игнорировать скептиков, пытаясь доказать свое — никто не найдет в себе смелости, чтобы начать что-то радикально новое.

Знаете, едва ли на свете найдется хоть один предприниматель, который соответствует этой модели больше, чем Элон Маск. Ни Джеф Безос, ни Рид Хастингс, ни Джек Дорси, ни Сергей Брин и Ларри Пейдж, ни Билл Гейтс, ни Стив Джобс — хотя все они вызывают восхищение. Среди них Элон Маск выделяется как сумрачный гений. После соучреждения некоторых крупных интернет-компаний, в том числе и PayPal, вместо того, чтобы уехать на моря отдыхать, Маск решил всковырнуть одну из самых трудноподъемных отраслей мира. В свои 41 он заново изобрел автомобиль вместе с Tesla. Он трансформирует энергию вместе с SolarCity, стартапом, который предоставляет солнечные батареи домовладельцам.

И вот он занялся SpaceX, компанией, которая замахнулась на космические шаттлы и хочет отправить нас в межпланетное пространство. Маск основал компанию в 2002 году и с тех пор разработал ряд ракет следующего поколения, которые могут доставить полезный груз в космос за деньги, на порядок меньшие, чем требовали старые агрегаты. В 2010 году SpaceX стала первой частной компанией, которая запустила космический аппарат на орбиту и вернула его назад. В 2012 году ее судно успешно пристыковалось к МКС.

Неудивительно, что в Маске сформировался характер Тони Старка, которого блестяще сыграл Роберт Дауни-младший в «Железном человеке»: он почти супергерой. Представляем вашему вниманию беседу с современным Прометеем.

Крис Андерсон: Вы не ракетный ученый по призванию. И вы не космический инженер.

Элон Маск: Да, это правда. Мое базовое образование — это физика и экономика, и вырос я в своего рода инженерной среде. Мой отец — инженер-электромеханик. Меня всегда окружало множество инженерских штучек. И когда я попросил объяснить, как они работают, я узнал истинную природу вещей. И знаете, в Южной Африке не было наборов «Юный инженер». Чтобы сделать модель ракеты, я должен был пойти к химику и взять ингредиенты для ракетного топлива, смешать, положить в трубку, поджечь…

Андерсон: И вот вы стали предпринимателем в Интернете.

Маск: У меня никогда не было дела, где я работал бы с чем-то материальным. Я соучредил две компании, работающие в Интернете, Zip2 и PayPal. Несколько лет у меня ушло на изучение ракетостроения, если уж на то пошло.

Андерсон: Как вы выбрали космос в качестве пространства для вашей следующей авантюры?

Маск: В 2002 году, когда стало ясно, что PayPal будет продаваться, у меня был разговор с моим другом, предпринимателем Адео Ресси, который был моим соседом в колледже. Я остановился в его доме на выходные, и возвращаясь как-то в дождливый день, мы застряли в пробке на Лонг-Айленде. Он спросил меня, что я буду делать после PayPal. И я сказал, что всегда интересовался космосом, но не думал, что смогу сделать хоть что-нибудь в одиночку. Потом стало очевидно, что я хочу отправить людей на Марс. И я начал задаваться вопросом, почему этого еще не случилось. Позднее я попал на сайта NASA, чтобы посмотреть на график, когда это предположительно произойдет. [Смеется]

Андерсон: Конечно же, там ничего не было.

Маск: Сначала я подумал, что ищу не в том месте. Почему не было никакого плана, графика? Ничего не было. Сумасшествие.

Андерсон: У NASA нет на это бюджета.

Маск: С 1989 года, когда исследования свелись к тому, что пилотируемая миссия обойдется в 500 миллиардов, тема стала очень ядовитой. Политики не хотели разворачивать дорогостоящую федеральную программу, потому что все могло использоваться против них в качестве политического оружия.

Андерсон: Оппоненты назвали бы это выпендрежем.

Маск: Но США — это нация исследователей. Америка — это квинтэссенция ищущего духа человека.

Андерсон: Мы прыгнули в неизвестность, чтобы оказаться здесь.

Андерсон: В некотором смысле вы собираетесь купить поездку на Марс.

Маск: Верно. Поэтому я начал считать, сколько это будет стоить. Космический корабль, коммуникации, эксперимент с теплицей: я выяснил, как сделать это в относительно небольших масштабах. Но все уперлось в ракету — устройство, которое отнесет нас с Земли на Марс. Самая дешевая американская ракета, которую я могу построить, обойдется в 65 миллионов долларов, и мне нужно минимум две.

Андерсон: Получается, 130 миллионов долларов.

Маск: Да, плюс все остальное, что означало бы трату всего, что я сделал на PayPal — и если бы возникли дополнительные расходы, пришлось бы искать деньги и на них. Поэтому я трижды съездил в Россию, в 2001 и 2002 годах, чтобы посмотреть, в какую сумму мне обойдется покупка двух межконтинентальных баллистических ракет (МБР). Без ядерного оружия, конечно же.

Андерсон: Ага.

Маск: Они бы обошлись мне 15-20 миллионов каждая. Это уже получше. Но я пришел к выводу, что единственная причина дешевизны МБР — то, что они уже сделаны. Они просто никому не нужны были. Новые по такой цене вы уже не сделали бы. И внезапно я осознал, что вся моя идея глубоко испорчена. Реальная причина, по которой мы не собирались на Марс, это не отсутствие национальной воли, а отсутствие дешевой и доступной ракетной техники. С точки зрения американского народа финансово нецелесообразно было лететь на Марс.

Андерсон: И вместо того, чтобы покупать ракеты для благотворительной миссии, вы осознали, что вам нужно начать бизнес и сделать все это более выгодным.

Маск: Нам нужно было поставить ракетную технику на ноги и направить на активное развитие. В ходе подготовке к «Марсианскому оазису», я разговаривал с рядом людей, связанных с космической индустрией, и сделал выводы, кто был технически подкован, а кто нет. Поэтому собрал на основе этих наблюдений команду, и в течение нескольких выходных мы решали вопрос того, как строить ракеты более эффективным образом. Первое, к чему мы пришли: нам ничего не мешает. Ракетные технологии с 60-х годов никак не продвинулись, а возможно и вовсе деградировали. Мы решили обернуть эту тенденцию вспять.

Андерсон: И вы это сделали.

Маск: Шесть лет спустя после старта нашей компании, мы запустили первую ракету Falcon 1 на орбиту в 2008 году. И цена — не стоимость, заметьте, — а полная цена запуска обошлась в 7 миллионов долларов.

Андерсон: Как вам удалось сбить цену настолько?

Маск: Я стараюсь применять подход физика. И физика учит рассуждать, исходя из первых принципов, а не аналогий. Поэтому я сказал: поехали, к первым принципам. Из чего сделана ракета? Аэрокосмический алюминиевый сплав, плюс немного титана, меди и углеволокна. Потом я спросил: сколько стоят эти материалы на рынке? Выяснилось, что стоимость материалов, из которых состоит ракета, составляет примерно 2% от обычной цены — сумасшедшее соотношение для больших механических продуктов.

Андерсон: А если сравнить, к примеру, с машинами?

Маск: Зависит от машин. Для Tesla это 20-25%.

Андерсон: А дальше?

Маск: Я пришел к выводу, что на рынке происходят странные вещи, и у нас получится сделать ракету в разы дешевле обычных методов.

Андерсон: А что на рынке?

Маск: В первую очередь, отвращение к риску в крупных аэрокосмических компаниях. Даже если им доступна лучшая технология, они будут использовать старье, разработанное в 60-х годах.

Андерсон: Я слышал о том, что есть мнение, что вы не можете летать на компоненте, который еще не летал.

Маск: Да, есть огромное предубеждение против риска. Никто не хочет подставлять свой мягкий зад.

Андерсон: Отлично сказано.

Маск: Вообще, я был удивлен. Один из наших конкурентов, Orbital Sciences, подписал контракт с МКС, но их ракеты — это просто курам на смех, серьезно. Они используют российские ракетные двигатели, разработанные в 60-х годах. Я не имею в виду то, что их конструкции сделаны на основе 60-х, они серьезно начали с двигателей, которые были сделаны пятьдесят лет назад на коленке сибирского мужика и украдены в чемоданчике.

Андерсон: Где еще были промахи с эффективностью?

Маск: Еще одно — это тенденция крупных аэрокосмических компаний все делать на аутсорсинге. Вообще, это модно везде, но аэрокосмическая отрасль довела это до абсурда. У них есть подрядчики на аутсорсинге, потом подрядчики для подрядчиков на аутсорсинге, и все это на аутсорсинге и отдается подрядчику. Вам придется пройти длинную галерею подрядчиков, чтобы найти мужика, который делает что-то полезное. И с каждым уровнем расходы увеличиваются.

Андерсон: Сплошная бюрократия?

Маск: Во многих случаях крупнейшим клиентом является правительство, и правительство покрывает все расходы. Компания получает прибыль вне зависимости от того, насколько расточительно работает. Напротив, это является стимулом делать все как можно дороже.

Андерсон: Без бюрократии никуда.

Маск: Это просто бред. Пентагон предпочитает такой подход, чтобы заключать долгосрочный контракт с одним источником, а это означает запирание бизнеса в одной компании. Мы пытались участвовать в торгах за первичный контракт, но это было практически невозможно, поскольку у United Launch Alliance, принадлежащей Boeing и Lockheed Martin, сейчас эксклюзивный контракт с ВВС США по запуску спутников. Никаких шансов.

Андерсон: Серьезно?

Маск: Даже если мы будем экономить налогоплательщикам миллиард долларов в год по самым скромным оценкам.

Андерсон: Звучит так, как если бы вы хотели превзойти конкурентов не в качестве, а в цене.

Маск: Послушайте, скорость ракеты всегда будет одинаковой. Удобство и комфорт тоже. Надежность должна быть по меньшей мере не хуже прежней, иначе никто не согласится запускать многомиллионный спутник на орбиту. Таким образом, остается всего один ключевой параметр.

Андерсон: И каков ваш процесс?

Маск: Я сейчас вам кое-что скажу и это самый лучший и эффективный подход: я не верю в процесс. По сути, когда я говорю с потенциальным работником, и он или она начинает сводить все к процессу, я расцениваю это как плохой знак.

Андерсон: Я покраснел.

Маск: Проблема в том, что на многих крупных компаниях процесс заменяет мышление. Вы привыкаете чувствовать себя маленькой деталью сложной машины. Честно говоря, ни умных, ни творческих людей это не удерживает.

Андерсон: И что придумали ваши творческие люди? Что изменилось в базовых технологиях за пятьдесят лет?

Маск: Я не могу вам многого рассказать. У нас практически нет патентов в SpaceX. Наш единственный перспективный конкурент — это Китай, и если бы мы опубликовали свои патенты, началась бы комедия, потому что китайцы использовали бы их как книгу рецептов. Приведу один пример.

Андерсон: Давайте.

Маск: Это касается проектирования фюзеляжа. Если вы задумаетесь об этом, то поймете, что ракета это всего лишь контейнер для жидкого кислорода и топлива — комбинация топлива и обычного фюзеляжа. Обычно, ракетный фюзеляж делается из алюминиевой пластины несколько дюймов толщиной, в которой машинным путем вырезаются дырки. Вы берете большой кусок материала, а потом фрезеруете и убираете все ненужное, что выливается в огромные потери материала. Потом вы будете сворачивать лист в цилиндр, потому что это типичная форма для фюзеляжа. Вот как Boeing и Lockheed делают ракеты, да и остальные тоже. Но это не самый дешевый способ производства, потому что от первоначальной пластины у вас останется небольшой кусок.

Андерсон: И какова альтернатива?

Маск: Похожа на то, как делается большинство самолетов: жесткость обеспечивается добавлением ребер и обручей.

Андерсон: Как алюминиевое оригами — вы точно соединяете пазы и выступы, которые соединяются в жесткую конструкцию.

Маск: Но есть одна загвоздка, поскольку вы не можете построить ракету из пазов, как самолет. Во время полета он испытывает давление от 7 до 10 футов на квадратный дюйм. В случае с ракетой эта цифра увеличивается до 80. Без утечек такая конструкция вряд ли останется.

Андерсон: Точно.

Маск: Подход, который используется для строительства самолетов, не совсем применим к ракетам. Но есть другой способ делать это, который построен на передовой технологии под названием ротационная сварка. Вместо добавления ребер и обручей, вы используете специальную машину, которая смягчает металл с обеих сторон без проникновения в него или плавления. С высокопрочным алюминиевым сплавом ротационная сварка работает куда лучше и бережнее, чем обычная. Вы получаете более жесткую и легкую структуру, чем раньше. И ваши потери составят процентов десять на обрезке краев, разве что.

Андерсон: Ух ты. Почему вы можете об этом рассказывать?

Маск: Причина, по которой я это рассказываю, в том, что никто больше не знает, как построить ракету таким образом. [Смеется]

Андерсон: Давайте поговорим о том, куда все это идет. Вы снизили стоимость запуска ракеты в десять раз. Допустим, вы сможете снизить ее еще больше. Как это изменит игру? Вы открываете новый рынок?

Маск: Именно.

Андерсон: Какие проблески нового рынка вы видите?

Маск: Например, спутники. Есть много применений для спутников, которые включаются в игру со снижением расходов: больше телекоммуникаций, больше вещания, лучшие прогнозы погоды, больше научных экспериментов.

Андерсон: То есть, обычный рынок спутников — но больше и дешевле.

Маск: Куда интереснее перспектива частных космических полетов.

Андерсон: Вы имеете в виду туризм?

Маск: Да, но как по мне, туризм — это уничижительное слово. Можно сказать, что большая часть государственных полетов была туризмом. Моя основная цель, в которую я верю, — основать жизнь на других планетах.

Андерсон: И Dragon, космический корабль, который пристыковался к МКС в мае, это один из многих шагов на пути к пилотируемому полету на Марс.

Маск: Да. Сила двигателей на Dragon такова, что они могут унести судно подальше — то есть оторваться от ракеты с очень хорошей силой. С такой же, которая сравнится по мощи со сверхзвуковым ретро-двигателем для посадки на Марс.

Андерсон: Вы могли послать Dragon на Марс вместо МКС?

Маск: Да, но он бы летел очень медленно, а когда прилетел, не смог бы сесть. Сделал бы кратер.

Андерсон: Проблема в остановке, когда вы добираетесь до пункта назначения?

Маск: Вторая версия Dragon, которая будет готова в три года, сможет это сделать. Но на самом деле, если человечество хочет произвести фундаментальный прорыв и стать мультипланетарным, должна появиться быстрая многоразовая ракета. Без нее космические перелеты будут в два раза дороже, чем должны.

Андерсон: Серьезно?

Маск: Представьте, что вам нужен был бы каждый раз новый самолет для перелета. Летать смогли бы немногие.

Андерсон: Насколько дорого обходится топливо?

Маск: Стоимость топлива на Falcon 9 составляет примерно 0,3% от всей цены. Посему, если ракета стоит 60 миллионов долларов, топливо обойдется в пару тысяч долларов. Это с реактивным ракетным топливом, которое стоит в три раза дороже обычного реактивного.

---

Вот на марсе девушек нету, а на земле есть. Для вас готовы постаратся девочки с-пб которые, с легкостью доставят вам удовольствие, острые ощущение, снимут стрес, расслабят и отвлекут от всех проблемм.