- Господа, мне очень жаль, - заявила хозяйка с порога, отряхивая запылившиеся полы черного плаща, - Мне очень жаль, господа, но сегодня будет солнечно.

Хозяйка расстроена также и тем, что нигде, ни в одной библиотеке, ни в одном нотном магазинчике нет в наличии "Апассионаты", а это огорчает Луи. Когда что-нибудь огорчает Луи, он идет на охоту. Ох, негоже его огорчать, ох, негоже. Итали машет рукой и фыркает, откинувшись на спинку кресла-качалки. Её не пугает солнце. Когда солнце - она счастлива. Она пьет молоко.

А Хозяйка пьяна досыта чужой болью. Как ей непросто, бедненькой. Всем больно, а ей хорошо. Но это тоже был её выбор. Эндрю ушла в город, Скалли здесь, в столовой, пьет красный лимонад, заедая его баварскими булочками. Сигнатюр попросила в комнату холст и краски, что ж, всегда пожалуйста.

Из комнаты мальчиков не доносится ни слова, однако к вечеру, когда Хозяйка встряхивает светлые занавески на гостиничном окне и, наконец, перестаёт грустно улыбаться, вниз спускается Джастин. Он несёт поднос и пустые бокалы. Хозяйка хмурится - этим всем должен был заниматься Луи, но Луи сидит в своей комнате и пока не просыпался - крышка гроба плотно закрыта. Что ж, пора привыкать, а то Поль-маленький француз снова наведается сюда и заберёт Итали. Её право.

Джастин встрёпан и слишком задумчив, но это никого не касается.

Сегодня в гостинице чуть не поселился некто Джек с зажатой под мышкой джинсовой рубашкой с пятнами крови. Но не сложилось.