Прошло три дня. Множество царапин и ушибов ни в счёт. Ушиб ребра от неудачного падения отзывался при дыхании – но это не так уж и важно. Решимость идти до конца за эти дни выросла до неимоверных размеров. Всё остальное было, как и прежде.

Акара уже и злилась на себя, и плакала, и горевала и снова злилась – ничто не помогало: инстинктивная часть её брала верх, как только очередное дерево встречалось на пути. Ох, как же трудно быть совершенным существом!

   Но в это утро она решила покончить с этим раз и навсегда.
Лоуренс видел эту её решимость и порадовался ей, не подавая, однако никакого вида.

Стоя на поляне, она сама повязала глаза, с решительным отчаянием даже сказала:
- Идём!

Она не видела, а Пилигрим видел, что день ото дня у неё получается всё лучше и лучше войти в состояние небесного человека, несущего в себе глубину, а сама глубина стала обширнее и более потрясающего свойства.
В сражении с инстинктами Акара не замечала этого, и, тем не менее, это было так и с доверием стало лучше – она поняла, что доверие это радость, радость доверию, самому существованию доверия как явления. Она поняла, что доверие крепче, если ты радуешься доверяя. И тогда, падая или сталкиваясь с болью, тебе легче продолжать доверять хотя бы рефлекс требует ругаться.

Так она поняла радость.

Целых два часа без остановки Лоуренс водил Акару по лесу. Он ускорял и замедлял шаг, он ронял её, и ветки хлестали по нежной коже лица, по щекам и губам.

От этого её состояние стало иным, но не так как ранее: она стала равнодушна к тому, что происходит.
Внутреннее состояние как бы наполненности не покидали её, радость была тихой и искренней, доверие переросло в благодарность, и… тут она поняла, что они идут уже не в лесу.

Высокая трава, запахи луговых цветов – это было знакомо.

- Мы не в лесу?

- Да.

- Но куда идём мы?

- Мы идём домой.

- Но почему?

- Ты победила…