Понимая, что Акаре после всех этих потрясений требуется отдых, Пилигрим решил прогуляться, но только он открыл дверь, как увидел стоящую за ней немолодую уже женщину, в спокойном, терпеливом ожидании перебирающую четки. Видно было, что уже несколько минут она стояла здесь и ждала, пока он выйдет, — в том, что он вот вот появится, она не сомневалась. Одеяния простые, как и у всех сестер, но отпечаток мудрости на лице, достоинство в осанке, уверенность в движениях и самая неторопливость их, — все это уявляло в ней не простого человека. Подняв на Пилигрима глаза, она просто сказала:
- Пора бы нам и познакомится. Настоятельница Радегунда.
Лоуренс, все еще пребывающий где-то далеко, отрешенно смотрел сквозь нее. Но понимая необходимость предстоящего общения, усилием заставил себя вернуться:
- Хорошо. Выйдем на улицу.

     Так они и пошли: прямой, как стрела, Пилигрим и вслушивающаяся в него Настоятельница.
В самом центре обители располагался парк тенистых деревьев и густых кустарников, среди которых находились уютные беседки, закрытые со всех сторон вьющимися растениями, — идеальное место для уединенного сосредоточения и духовных бесед. Самая тишина обители способствовала тому. В одной из беседок они и расположились. Все еще приходящий в себя Пилигрим молчал, и Радегунда начала первая:
- Ты многих удивил Пилигрим. Говорят в твоих словах слышится мелодия Аума.
- Сознание подобно улею, озаренные мысли - труженикам пчелам, и если Аум подобен меду, что собрали они, то как мед пребывает в улье, так и Аум будет пребывать в сознании. Это просто.

Немного подумав Радегунда ответила:
- Многие трудятся, но мало кто может выявить Аум так, чтобы он стал очевидным для полусотни людей сразу. Это большое искусство, Пилигрим. И если это правда, скажи, как ты это делаешь?
- Но ведь правда?
- Мое сердце говорит, что правда. Мой разум говорит, что мои сестры не могут меня обманывать. Но сознание желает вмещения. Я хочу понять, как.
- Хорошо. Я скажу. Не искусственными мерами, но восхищением мыслью дается выявить Аум в пространстве. Вот посмотри: беседа течет, и высокая мысль проявляется в пространстве вокруг говорящих и чувствующих так. Мысль выступает сама по себе, неся отпечаток тех высоких чертогов, откуда снизошла. Лишь созерцать ее можем мы и следовать в беседе ее стопам. Чтобы быть достойным присутствия высокой мысли, душе необходима глубина, так вот, когда глубина души собственной соединяется с величием мысли пришедшей, то от радости гармонии великий Аум прорывает дамбы и наполняет собой пространство. Нет ни магии, ни вызываний, ни ритмов напевов, лишь красота мысли и глубина души, которые, соединяясь незримо, дают столь осязаемый результат. Все прекрасное просто.

Пилигрим замолчал, но за те несколько мгновений, что звучал его голос, эманации идеи окутали Радегунду и открыли в ней глубину. Это произошло так быстро, что она даже не успела понять как. От удивления она перестала перебирать четки и глаза ее расширилась:
- Но как ты сделал это?
- В великой простоте.
- Но как достичь такого?
Пилигрим улыбнулся и, созерцая красоту атмосферы, просто ответил:
- Как природа не любит пустоты и стремится заполнить ее, так и мышление стремится к великой простоте, надо лишь не мешать.
- Но почему так мало достигших?
- На ступенях восхождения являем узоры мысли. На первых ступенях узоры незамысловаты, и чем выше, тем узоры прекраснее. На самых высоких ступенях узор так богат, что покрывает почти всю поверхность ступени, но на самой верхней ступени не видно узора. Отчего так?
- Может, узор так богат, что занимает все пространство ступени?
- На самой верхней ступени узора нет, так великая простота входит в дом.
- Но как достичь ее? Чую, что это нечто совершенно иное, чем знаю я...
- Но ведь следует сперва пройти ступени узоров. И лишь когда жажда великой простоты проступит в сердце как непреложное стремление, — лишь тогда ты готова принять ее, не раньше. Но все великое свершается в великой простоте.
Пилигрим замолчал. Молчала и потрясенная Настоятельница. Она начинала понимать, кто перед ней.