Утром, едва Лоуренс спустился вниз, появилась Ангелина в сопровождении сразу нескольких родственников. Видимо, она одна не решалась прийти, но слух об удивительном Пилигриме достиг всех закоулков города, и народ только и искал возможностей познакомиться с Вестником. Ангелина краснела, стеснялась, прятала глаза в пол, но, видимо, понукаемая толпою родственников решилась заговорить.
-Вчера... вы столь сильно поразили меня...что я... не могу найти слов...

Слезы покатились из ее глаз градом, что, видимо, было для нее большой неожиданностью. Упав на самое дно смущения, она буквально окаменела не в силах даже достать платок, чтобы утереть их.

Глядя на эту картину, Лоуренс увидел, сон еще не далеко отошел от него и тонкость переходного состояния от сна к бодрствованию давала свои преимущества. Он увидел все интонации, что окружали сейчас эту девушку, и ее потрясение от встречи, и подруги, чей интерес так не походил на только что понятое, и родственники, рвущие ее на части и пытающиеся использовать эту мимолетную встречу, и ее бедное сердце, которое рвалось навстречу его миру — миру пилигримов, но при этом жутко страдающее от невоспитанности и алчности окружающих людей, ценящих свои интересы более других.

Лоуренс увидел, что будет дальше. Он понял, что ему надо пойти с ней и поддержать её, потому что она пришла пригласить на чай. Тут же он окунулся в атмосферу этого чаепития и понял, что оно будет чопорным и грустным. Пилигрим достал платок, подошел к девушке промокнул ее слезы:
- Не плачьте. Ангелы не должны плакать. Я приду на Ваш чай и спасу Вас от Ваших родственников, хотя бы на один еще час.

Она подняла свои глаза на него и в них читалась смесь удивления и восхищения. Удивления его прозорливостью и восхищения его поступком, его решимостью сделать что-то для нее. Она быстро закивала попыталась опять заплакать, но уже от радости, на том аудиенция и закончилась.