Пишу это из места, которое указано в заголовке, то есть из Турции, и по свежим впечатлениям, пока не затерлись. 

Надо сказать, что до этих пор мои заграничные поездки ограничивались Крымом и не затрагивали аэропорт. А тут мы подумали - чегой-та? Все люди в Турцию ездиють, а мы чаво-то не ездиим. И, значить, купили путевку в местечко Олюдениз, возле города Фетхие, на границе Эгейского и Средиземного морей. Отель три звезды, но "усе включено", называется, если кому интересно, Дориан. Никаких нареканий у меня к нему нет, по крайней мере, пока, потому что отдых еще не завершился)).

Ну ладно, про отель и место потом, а пока про полеты. Поскольку я бывала исключительно в Крыму, то и с необходимостью летать не сталкивалась, да и не особо этим огорчалась, потому что у меня даже когда машина сильно разгоняется, и то сердце в пятки уходит, а самолет-то при взлете разгоняется за короткое время больше, чем до двухсот км. в час!

Ну, в  общем, нельзя сказать, что у меня началась аэрофобия, но все же до отлета не покидало желание как-то подытожить земные дела)). Вылетали мы из Шереметьево. Муж летал в жизни не больше меня, поэтому явились мы в аэропорт вооруженные распечатками насчет правил прохождения таможен и контролей и слухами от летавших знакомых, как всегда, сильно противоречивых. Родители провожали нас с мрачными лицами, как на войну - из них тоже летала одна лишь моя мама, и то в детстве. 

Но все оказалось не так страшно, потому что мы приехали сильно заранее, и вскоре уже слонялись по дьюти фри. Дьюти фри в Шереметьевском терминале "С", это, конечно, не Рио-де Жанейро,а  совсем наоборот. Пара задрипаных кафешек, тройка магазинчиков с мерзко пахнущими духами и алкоголем, и отвали. Цены задраны выше самолетов. Так что мы, ясное дело, ничего не стали покупать и слонялись туда-сюда, наблюдая, как загружают и разгружают самолеты и гадали, какой из них наш. Летели мы компанией Нордвинд на аэробусе - это не особо большой такой кругленький самолетик, там есть только места для эконом-класса. Когда нас, наконец, запустили в "рукав", ведущий в салон, стало понятно, что изнутри он не то, что не особо большой,а  просто маленький. Сиденья были рассчитаны на худеньких и низеньких китайцев, так что мой муж вообще не мог нормально поставить ноги и сидел, подпирая коленками уши. В проходе тоже могло разойтись от силы полтора человека. В общем, я представляла самолет как-то попросторнее. 

Но, тем не менее, мы уселись, распихали вещи, и самолет, как грузовик, покатился на Взлетно-посадочную полосу. По дороге он расправлял крыло, видное мне в окно, меняя его форму на более широкую. Пока ехали, это крыло несолидно тряслось, будто держалось на честном слове. Муж меня успокоил сначала тем, что у вертолета винт выглядит еще хуже, а потом тем, что теперь нас все равно отсюда не выпустят до конца. Я хотела спросить, до чьего конца, но тут самолет опять покатился куда-то. Взлетать он, кажется, не собирался, и битых двадцать минут мы ездили по полю и чего-то ждали. Я уже решила, что мы не можем взлететь и собираемся добраться до Турции, так сказать, колесным ходом, но тут самолет вдруг кАААК врубил турбину, да кААк понесся, и все сразу поняли, что шутки кончились. Почему-то полоса была неровной, и, пока мы разгонялись, нас ощутимо кидало то в один, то в другой бок. А сам отрыв от земли... Для описания его лучше всего подходит цитата из моего любимого детективщика Сан-Антонио: "машина рванула с места так, что меня чуть не расплющило об спинку сиденья, а мой желудок остался висеть в двадцати метрах у меня за спиной". Вот это было то же самое, только вверх. Похоже, я издала несколько придушенных воплей, а все пассажиры сидели смелые, как ни в чем ни бывало.

Дальше, кстати, намного приятней не стало. Самолет начал набирать высоту, а я, как загипнотизированная, прилипла к окну. Когда самолет наклонял крылья или менял высоту и скорость, меня ощутимо и неприятно колдобило. К тому же, я заметила, что, клогда мы летим над кучевыми облаками, нас трясет, прямо как в кузове старого грузовика. Я представляла себя пилотом, выворачивала шею, выглядывала тучи и попискивала, пока муж не догадался задернуть от меня окно. Колдобить меня тут же перестало.

Пассажиры, несмотря на тряску и наклоны, собрались лопать. Решили поесть и мы. Самолетный обед эконом-класса, вещь, конечно, оригинальная. Наш, например, состоял из жилисто-костлявого мяса, замаскированного под съедобное с помощью соуса, и подгорелой картошки. В другой плошке имелись три кружка огурца, две оливки, один листик салата и нечто, напоминающее пресную вспотевшую буженину. Также имелись дешевенькие вафли и два куска хлеба. Пожалуй, эту еду и правда лучше всего употреблять в шоковом состоянии,п о крайней мере, мы проглотили и не заметили.

А пассажиры оказались вовсе не такими невозмутимыми, как я думала, просто у них были сои методы утешения. Например, сидящий впереди нас мужик пришел с коньяком в объятиях и весь полет пил. А посему в конце концов пришел в такое состояние, что опрокинул обед на стюардессу и треснул стюарда. Стюард сказал, что пока что он на работе, но пообещал побить его, когда сдаст смену. Однако пьяный уже уснул, а мы уже почти прилетели. За окном показалось Средиземное море. Сверху оно сильно отличается от Черного: Черное - синее, а Средиземное - мутно-голубого цвета, как аквамарин или рекламная картинка. 

Нам сказали, что мы сейчас будем садиться. Самолет опять поменял форму крыла - из узкого оно снова сделалось более широким - и, выпустив элероны, дал, так сказать, по тормозам. Мой желудок опять остался висеть в воздухе на некотором расстоянии за мной, а адская машина вдруг буквально легла на наш борт. Крыло уехало вниз, небо исчезло, а зеленая гористая турецкая земля встала дыбом и начала вроде того что заваливаться набок. Зрелище впечатляющее, хотя и страшноватое.

Однако с помощью этого маневра мы сильно снизились, полетели чуть-чуть над шоссе, и было ощущение, что сейчас сядем прямо на него, однако не сели, а плюхнулись куда надо, ан аэродром. Плюх был жесткий, с небольшим подпрыгом, но посадка оказалась гораздо легче, чем взлет. Пассажиры разразились продолжительными аплодисментами - такая, значит, традиция. Пьяный мужик, очухавшись, пошел лобызать стюарда и просить у него прощения. Простил стюард или нет, мы не знаем, потому что вышли.

В общем, почему-то у меня остались от полета какие-то очень самобытные впечатления. Обычно люди рассказывают о полетах либо как-то  совсем спокойно, либо с ненормальным ужасом, так что мои впечатления получились совершенно другими - чем-то средним между страхом и восторгом. Самолет мне по прилету снился пару ночей. А нам, между прочим, еще лететь обратно))