Много говорят те, кто молод. Они были рядом. Я не был старше их. Я молча шел в середине, а они говорили, атакуя мои уши с двух сторон. Я даже завидовал им. Они еще не исчерпали свою наивность, и жизнь для них - довольно сложная штука, таящая сюрпризы. Они были столь инфантильны. Я нахожу это качество неудобным для жизни. Но они молоды, им еще простительно забавляться с ним. Я тоже молод. Но я слишком рано приобрел тот жизненный опыт, что состарил мои глаза и сделал меня тем, чем я являюсь сейчас. Ты знаешь, чем. Правда, я не жалею об этом. Ценой стала изнасилованная юношеская психика и последующая душевная холодность, зато теперь я вполне соответствую требованием этой жизни.
Эти люди так много говорят. Этот город так много говорит. В наушниках, в мобильном, в телевизоре, в интернете, рядом, в моей голове. Словно боятся тишины. Словно все умрут, если вдруг останутся наедине с ней. С собой. Словно с них разом слетит вся одежда, и они останутся, такие голые и беспомощные. К счастью, искусственная цивилизация спродуцировала изобилие отвлекающих средств, чтобы подобный конфуз не произошел.
Иногда крики вплетаются в наш дружный гомон, придавая некую пикантность его звучанию. Крик - мольба о тишине, -быстро затухает, ведь мы не допустим ему набрать громкость. Крик - он нарушает гармонию, понимаешь? Понимаешь, в тебя не верит даже собственная мать, ты абсолютно бесперспективен со своей бездарной писаниной, культурологией, архаичными принципами, в коричневом фартучке с надписью "философия сладкого"? А ты еще что-то кричишь, бесстыдник. Это не мир бесперспективен, это ты бесперспективен. Таким следует вообще не высовываться.
Мы идем дальше. Проезжает "скорая". Они вскрикивают. Мне становится не по себе. Они возмущаются, что раньше "скорая" орала до-бемолем, а теперь - невыразительное си-диез, или что-то там еще. Я закуриваю. В диезе или в бемоле, но скоро она приедет за мной.