Если Вам правда интересна эта история, пожалуй, Вы полный кретин.
Знаете, из тех, что любят выворачивать собеседника наизнанку ради интереса.
Возможно, это правда так забавно, раз Вы так поступаете, но я не хочу проверять.

Раз так, приступим. Вывернусь перед Вам, будто Вы чертов падре в одном из этих грязных храмов.
На момент начала этого гнусного поворота в моей жизни мне было всего 19.
Да, знаете ли, возраст, когда дураки показывают себя, доказывая свою стоимость миру.
Я был таким, и только сейчас, когда я лежу в могиле, отдыхая от этой чертовой жизни, я понимаю это.
Даже, когда я считал последние секунды свои жизни, я отказывался понимать этого, считая, что это мой крест.

Представьте себе меня:
Темноволосый, будто измазан в пепле, высокий, стройный, очаровательная улыбка, от которой падали девушки.
Я был чертовым принцем из гребаной сказки.
У меня были друзья. Те самые, в которых я не сомневался никогда.
И, знаете, я был прав.
Только через год, после начала моего рассказа, я понял, что они были слишком верными мне.
Мы росли в одном районе рабочего городка.
Мой отец был эмигрантом из Конго, а мать чистокровной Англичанкой.
Не знаю уж какими судьбами они познакомились, но так вышло, и я рад.
Я получил от них лучшее: Непримиримость, верность, решительность от отца, и внешность от матери.
Я был городским принцем, вокруг которого всегда была целая толпа людей.
И в 19 я решил, что вся эта дешевая слава - лишь миф.
То, что затуманивает мой рассудок хуже дрянного Джека Дэниелса.

Узнав о военных действиях на границах страны, я решил, что это мой шанс.
Шанс доказать всем, что я не дерьмо, которое сидит в доме, когда его жену насилуют на улице.
Родители, случайные знакомые, девушка, друзья - все они отговаривали меня.
- Это глупо! Ты умрешь из-за юношеских комплексов?!
- Я не хочу тебя терять.
- Перестань, дружище, это сумасшествие.

Ну да, сумасшествие.
А разве вы, ублюдки, смотрящие тв во время ужина, так, будто новости о войне - фильм, не сумасшедшие?!

Я проводил сутки со своей девушкой.
О да, моя очаровательная Джейн.
Я не мог представить себя без нее, как и её без себя.
Это чувство было так глубоко, что мне казалось, что время с ней - другая реальность.
С ней я не был таким, как на публике.
Я мог быть слабым, временами нерешительным, мог позволить себе признавать свои ошибки и говорить о том, как она мне дорога.
Я всегда оберегал её от всего, что могло причинить ей боль, обиду, разочарование.
Все мои мечты и надежды были неразрывно связаны с ней.
Она оплетала моё "я", как жгут, охватывающий руку наркомана.
В кой-то мере я и был им, и она была моим наркотиком.
Никто не смел и слова сказать о ней в моем присутствии.
Я никогда и никем так не дорожил, как ей.
Перед моим уходом, она поцеловала меня в щеку, попросила вернуть прежнего меня.

Я ушел молча.

Через месяц я записался в воздушно-десантные войска.
Благо, здоровье мне позволяло, и я мог оказаться в гуще этого безумия, которое тогда мне казалось просто тестом.
Друзья, трое, пошли со мной.
В тот момент я осознал, чего стоит дружба.
- Да ладно, раз в могилу, так рядом, скучно же будет одному оставаться живым, - говорили они.

Я не хочу говорить о том, что было там, на службе.
Только скажу, что умерло двое из трех.
Медаль, которую мне дали за оборону одного из наших блок-постов я выкинул.
Меня признали негодным для службы после этого случая.
Я сидел у их тех, плакал, курил, и говорил с их телами о том, что позабочусь о их семьях и близких.
Я сжимал их руки и просил простить.
Потом уже двое рядовых оттаскивали меня от тел, умоляя придти в себя.
Чертов кусок металла не мог быть равноценным смертям моих близких.
Потом я забрал его обратно.
То, что я получил за их смерть - честь.
И я не могу выкинуть её. Это было бы неуважением к ним.
К тем, кто пошел со мной на безумие.

Я плакал второй раз в жизни.
На этот раз, не от счастья.

Когда я ехал обратно, я видел кровавый закат.
Он был наполнен болью и страданием.
Жара, испепеляющая меня, вдавливала чувство тупой боли прямо в грудь.
Я молча смотрел на солнце, выжигающее радужную оболочку, и мечтал вернуться назад.
Я мечтал назвать их кретинами, идиотами, мечтал умереть дважды за них.
Сердце сжималось все сильней, и я мечтал приехать к себе в город, уйти на поле, возле железно-дорожных путей, сесть там, и смотреть на проезжающие поезда.
Грохот колес по рельсам, солнце, жара.
Визг металла, скрип древесного пола, боль от ударов и ушибов.
Я заснул.

Я проснулся, когда мы были уже у нашего городка, в 5 километрах от него.
Слезы, очевидно, шли во сне.
Я вытер лицо и спрыгнул с состава.
Была глубокая ночь, и я решил, что мне стоит идти пешком, дабы посмотреть на то, что изменилось за два года.
Я медленно шел до города, рассматривая пейзажи.
По пути я нашел обломок зеркала.
Похоже было, что он от какой-то машины, потом что неподалеку валялись какие-то детали, будто тут совсем недавно была авария.

Я сел на обочине и посмотрел в зеркало.
Местами седые и покрывшиеся пеплом, который уже въелся в волосы.
Глаза, которые навечно стали прищуренными.
Они видели боль, и больше не хотели открываться и смотреть на этот мир.
Обвисшая кожа на лице, худые и бледные руки.
Я стал воплощением страдания.
Разве что, не хватало чертового венка на голове, как у самого Христа.
Я встал и побрел дальше.

Прийдя домой я первым делом обнял родителей.
Их глаза, полные слёз и тоски, говорили больше, чем я мог выслушать.
Я просто молча посмотрел на них и ушел в свою комнату.
Зайдя, я вспомнил прошлое.
Того жалкого юнца, который хотел невозможного.
Я чуть не разгромил всю мебель, осознавая, что я натворил.

С утра, когда я пришел в себя, я решил, что надо сходить к любимой, которую я не видел уже 2 года.
Её письма, её слова веры в меня - то, что помогало мне действовать "ради возвращения домой".
Когда я шел по улице, я встречал знакомые лица, но никто меня не узнавал.
Я понял, что прошлого меня уже нет.
Я, по-сути, мертв.

Я подошел к её дому.
Сдерживая всё, что так долго копилось, я сжал в руке цветы.
Букет из 21 лилии. Так, как она любит.
Я постучался.
Она открыла дверь и посмотрела на меня так, будто мы не знакомы.

И только, когда открылась дверь, я понял, что я живу прошлым.
Всё, ради чего я жил, страдал, переживал, было мертво.
Не только я, но и все вокруг.
Они умерли внутри меня.
Я почувствовал себя сумасшедшим, как мне и говорили.
Жар ударил в голову, и мне стало плохо.
Голова закружилась, ноги стали еле держать.

- Это я, ты что, не узнаешь меня?, - я еле выдавил из себя, умирая от волнения, бившего меня изнутри.
- Простите?, - у нее было все тоже ангельское личико, с невинными глазками.
- Джейни, это же я!
Мой возглас испугал её, и она чуть не закрыла дверь. Но дверь схватила рука изнутри помещения.
- Что надо, клоун? Он тебе ничего не делал, милая?,- произнес голос того человека.
- Подожди, ему, похоже, плохо. Сэр, кто Вы? Что Вам надо?
- Я... простите, видимо ошибся, тут жила моя... сестра.
- Ничего страшного, - девушка, которая казалась такой близкой и далекой одновременно, ответила. - успокойся, милый, просто человек ошибся.
- Убожество, проваливай, - произнес тот же голос человека, державшего дверь.
- Или? - я не смог промолчать, злость за происходившее обхватила меня.
- Или я тебя отделаю, фрик.
- Давай, - сказал я, отбрасывая цветы и пытаясь встать на ноги.

Парень, около 2 метров ростом, полной комплекции, вышел из помещения и схватил меня за воротник.
Я крепко сжал жилистую руку и со всей силы ударил его в лицо.
Когда он упал, я набросился на него и стал бить в лицо, пока рука не залилась его кровью.
В голове что-то щелкнуло, и я вернулся в реальность.
Я избиваю человека. Я стал животным, которое не думает ни о чем.
Я встал с него, дрожащими руками закрывая своё лицо, пытаюсь внушить себе, что это просто ужасный сон.

Я убежал.
Бежал около 10 кварталов, пока не зашел в тупик.
Оперевшись на стенку, я медленно скатился на пол.
Я смотрел на свои руки, смотрел на мусорные баки, на все, что было рядом.
Принц стал животным.

Я вытер руки платком, бросив его рядом с собой.

Забрел в бар.
Сев у стойки, я попросил виски.
Бармен долго и пристально смотрел на меня, пытаясь понять моё состояние.
Уже потом, после 7 порции, он заговорил со мной.
Я рассказал ему все. Так, что возникло чувство, что меня вывернули и опустошили.
В тот день я так и не пришел домой.
Я пил и пил, и только утром, когда пришел в себя в закоулке, возле бара, побрел домой.
Так продолжалось долго, но потом произошел перелом. Еще один.

Я сидел в том самом баре, точней, уже растекался по стойке, когда ко мне подошел человек.
Парень лет 20, веселый и улыбчивый. Он предложил попробовать "нечто новое".
-Мне нечего терять, дружище. Что и сколько?, - пробормотал я.

Диацетилморфин был впервые синтезирован в 1874 г. Алдером Райтом, английским химиком, работавшем в медицинской школе при госпитале Св. Марии (Лондон).

В качестве лекарственного средства от кашля, диацетилморфин был выпущен немецкой фармацевтической компанией Bayer AG в 1898 под торговой маркой "героин" (Считается, что название "героин" происходит от слова "героический"). Препарат продавался как успокаивающее при кашле и как не вызывающая привыкания замена морфию. Этому способствовало то, что героин вызывает спокойную, не безумную эйфорию с минимальными отклонениями в поведении и интеллекте, при условии его недолгого использования

Моя жизнь стала другой.
А через месяц вообще ушла от меня.

Совершенный однажды глупый поступок, повел за собой боль.
Боль повела за собой желание вернуть все.
Желание повело за собой разочарование.
Разочарование повело самоотречение.
А самоотречение - смерть и новую боль.

Отец умер от сердечного приступа, мать поместили в дом престарелых с отклонениями в психике.
Девушка узнала о моей судьбе, но вышла замуж за того мужчину.
Родственники и близкие моих друзей так и не узнали о судьбе двух парней.
А последний друг...
Он бывает у моей могилы.
Если бы не он - кто бы Вам это рассказал?