факт: Я ненавижу футбол, пью в одиночестве, или небольшой компании, не трахаюсь в подъездах.
факт: Я ненавижу футбол, пью, не трахаюсь.

Томно, с горящим желанием внутри, смотри на эти белые клавиши и грязь извне.
Тепло, которое уже невыносимо граничит с чем-то обжигающим, проливается по пальцам.
Желание возникает в глазах и уже покидают посторонние мысли.
И был бы рад коснуться клавиш, но нарушишь ту их невинность.
Будто обливает кипятком.
Молчишь, ждешь, терпишь.
Может быть, когда-нибудь  решишься.
Возможно, поставишь себя важней обстоятельств.

А пока - сиди в плену мысли.
Твои руки по локоть в грязи, а клавиши непорочны и чисты.
Испачкай их, как это делают все, или береги до конца своих дней.

^{_{я буду постараюсь беречь}}

Твое время льется нескончаемым потоком слов,
моё же рассеивается дымом, потому что это куда приятней, чем пустой треп.
Пока ты тратишь время прочтение этих строк, наверно, я уделяю то же время себе.
Пока ты думаешь, что можешь написать оригинальный комментарий, я смеюсь над тем, что ты можешь сочинить.
Пока ты считаешь, что можешь обойти меня в чем-либо, я бегу за твоей спиной, но с опережением на круг.

Жить моментом.
Дышать свободой.
Держать глаза открытыми.
И мечтать о ...
А это уже не ваше дело.

Ты заметил огрех в моем посте?
Иди, давись своей желчью, потому что никому нет дела до того, что ты думаешь.

Ноут - непостижимо садистская машинка.
ебаляэтуклавувсвоихсамыхстрашныхснах

<a href="http://kaa.jino.ru/stuff/daltest.php"><img src="http://kaa.jino.ru/gallery/daltest/l1r3_1.png" width="500" height="150"></a>

Люди нынче такие дешевые.
Надо купить "на будущее", чтобы с запасом.

Будущего ради, порой стоит вспоминать прошлое.
Давай, сожги прошлое и заставь забыть всё то, что было.
Каждую секунду вместе или возле и каждый миллиметр между нами.
Каждый раз, смотря на то, как тушат свет на шоссе, возникает чувство грядущего будущего.
Это будущее такое же темное и гнетущее, как это бесконечно длинное шоссе без какого-либо света.

посмотрите на эти строки?
видите, как они, одна за другой, становятся длинней?
становится тяжело, когда они прерываются короткими фразами.
и пугает, вобщем, что-то, что будущее будет таким же коротким, как и они.
- Пока
- Отказано
- Расстаться
- Выгнан
- Прости

Ты можешь все остановить, но не хочешь.
"И я" ©
Главное, пожалуй, продолжать смотреть вперед на это темное шоссе и ждать надвигающихся машин, которые не успевают затормозить.

О да, черт возьми, лето настало.
Что ж, еще больше уебищных недолюдей на улицах.
А Вы любите блондинок? Нет? А собачек, детей, цветочки и прочие атрибуты радости и процветания?
В моих лёгких живет гном, копающий руду круглые сутки.
Не то, чтобы я недолюбливал гномов, просто он не платит мне квартплату.
Некоторые люди заставляют улыбаться.
Да нет, не надо пытаться, просто иногда стоит говорить то, что хочется.
И мир этот чертовски мил, когда ты пьян, а еще лучше.

То же самое говорят, про лсд.
Не то, чтобы я знал точно, но догадываюсь.
Просто пусто стало, как-то, а, как говорится, свято место пусто не бывает.
Место сие свято и непорочно, как моральный облик девственницы.
Что добавить?
Ничего

Пойду курить и кашлять.
Это моё новое хобби, мы с гномом так познакомились.

Если Вам правда интересна эта история, пожалуй, Вы полный кретин.
Знаете, из тех, что любят выворачивать собеседника наизнанку ради интереса.
Возможно, это правда так забавно, раз Вы так поступаете, но я не хочу проверять.

Раз так, приступим. Вывернусь перед Вам, будто Вы чертов падре в одном из этих грязных храмов.
На момент начала этого гнусного поворота в моей жизни мне было всего 19.
Да, знаете ли, возраст, когда дураки показывают себя, доказывая свою стоимость миру.
Я был таким, и только сейчас, когда я лежу в могиле, отдыхая от этой чертовой жизни, я понимаю это.
Даже, когда я считал последние секунды свои жизни, я отказывался понимать этого, считая, что это мой крест.

Представьте себе меня:
Темноволосый, будто измазан в пепле, высокий, стройный, очаровательная улыбка, от которой падали девушки.
Я был чертовым принцем из гребаной сказки.
У меня были друзья. Те самые, в которых я не сомневался никогда.
И, знаете, я был прав.
Только через год, после начала моего рассказа, я понял, что они были слишком верными мне.
Мы росли в одном районе рабочего городка.
Мой отец был эмигрантом из Конго, а мать чистокровной Англичанкой.
Не знаю уж какими судьбами они познакомились, но так вышло, и я рад.
Я получил от них лучшее: Непримиримость, верность, решительность от отца, и внешность от матери.
Я был городским принцем, вокруг которого всегда была целая толпа людей.
И в 19 я решил, что вся эта дешевая слава - лишь миф.
То, что затуманивает мой рассудок хуже дрянного Джека Дэниелса.

Узнав о военных действиях на границах страны, я решил, что это мой шанс.
Шанс доказать всем, что я не дерьмо, которое сидит в доме, когда его жену насилуют на улице.
Родители, случайные знакомые, девушка, друзья - все они отговаривали меня.
- Это глупо! Ты умрешь из-за юношеских комплексов?!
- Я не хочу тебя терять.
- Перестань, дружище, это сумасшествие.

Ну да, сумасшествие.
А разве вы, ублюдки, смотрящие тв во время ужина, так, будто новости о войне - фильм, не сумасшедшие?!

Я проводил сутки со своей девушкой.
О да, моя очаровательная Джейн.
Я не мог представить себя без нее, как и её без себя.
Это чувство было так глубоко, что мне казалось, что время с ней - другая реальность.
С ней я не был таким, как на публике.
Я мог быть слабым, временами нерешительным, мог позволить себе признавать свои ошибки и говорить о том, как она мне дорога.
Я всегда оберегал её от всего, что могло причинить ей боль, обиду, разочарование.
Все мои мечты и надежды были неразрывно связаны с ней.
Она оплетала моё "я", как жгут, охватывающий руку наркомана.
В кой-то мере я и был им, и она была моим наркотиком.
Никто не смел и слова сказать о ней в моем присутствии.
Я никогда и никем так не дорожил, как ей.
Перед моим уходом, она поцеловала меня в щеку, попросила вернуть прежнего меня.

Я ушел молча.

Через месяц я записался в воздушно-десантные войска.
Благо, здоровье мне позволяло, и я мог оказаться в гуще этого безумия, которое тогда мне казалось просто тестом.
Друзья, трое, пошли со мной.
В тот момент я осознал, чего стоит дружба.
- Да ладно, раз в могилу, так рядом, скучно же будет одному оставаться живым, - говорили они.

Я не хочу говорить о том, что было там, на службе.
Только скажу, что умерло двое из трех.
Медаль, которую мне дали за оборону одного из наших блок-постов я выкинул.
Меня признали негодным для службы после этого случая.
Я сидел у их тех, плакал, курил, и говорил с их телами о том, что позабочусь о их семьях и близких.
Я сжимал их руки и просил простить.
Потом уже двое рядовых оттаскивали меня от тел, умоляя придти в себя.
Чертов кусок металла не мог быть равноценным смертям моих близких.
Потом я забрал его обратно.
То, что я получил за их смерть - честь.
И я не могу выкинуть её. Это было бы неуважением к ним.
К тем, кто пошел со мной на безумие.

Я плакал второй раз в жизни.
На этот раз, не от счастья.

Когда я ехал обратно, я видел кровавый закат.
Он был наполнен болью и страданием.
Жара, испепеляющая меня, вдавливала чувство тупой боли прямо в грудь.
Я молча смотрел на солнце, выжигающее радужную оболочку, и мечтал вернуться назад.
Я мечтал назвать их кретинами, идиотами, мечтал умереть дважды за них.
Сердце сжималось все сильней, и я мечтал приехать к себе в город, уйти на поле, возле железно-дорожных путей, сесть там, и смотреть на проезжающие поезда.
Грохот колес по рельсам, солнце, жара.
Визг металла, скрип древесного пола, боль от ударов и ушибов.
Я заснул.

Я проснулся, когда мы были уже у нашего городка, в 5 километрах от него.
Слезы, очевидно, шли во сне.
Я вытер лицо и спрыгнул с состава.
Была глубокая ночь, и я решил, что мне стоит идти пешком, дабы посмотреть на то, что изменилось за два года.
Я медленно шел до города, рассматривая пейзажи.
По пути я нашел обломок зеркала.
Похоже было, что он от какой-то машины, потом что неподалеку валялись какие-то детали, будто тут совсем недавно была авария.

Я сел на обочине и посмотрел в зеркало.
Местами седые и покрывшиеся пеплом, который уже въелся в волосы.
Глаза, которые навечно стали прищуренными.
Они видели боль, и больше не хотели открываться и смотреть на этот мир.
Обвисшая кожа на лице, худые и бледные руки.
Я стал воплощением страдания.
Разве что, не хватало чертового венка на голове, как у самого Христа.
Я встал и побрел дальше.

Прийдя домой я первым делом обнял родителей.
Их глаза, полные слёз и тоски, говорили больше, чем я мог выслушать.
Я просто молча посмотрел на них и ушел в свою комнату.
Зайдя, я вспомнил прошлое.
Того жалкого юнца, который хотел невозможного.
Я чуть не разгромил всю мебель, осознавая, что я натворил.

С утра, когда я пришел в себя, я решил, что надо сходить к любимой, которую я не видел уже 2 года.
Её письма, её слова веры в меня - то, что помогало мне действовать "ради возвращения домой".
Когда я шел по улице, я встречал знакомые лица, но никто меня не узнавал.
Я понял, что прошлого меня уже нет.
Я, по-сути, мертв.

Я подошел к её дому.
Сдерживая всё, что так долго копилось, я сжал в руке цветы.
Букет из 21 лилии. Так, как она любит.
Я постучался.
Она открыла дверь и посмотрела на меня так, будто мы не знакомы.

И только, когда открылась дверь, я понял, что я живу прошлым.
Всё, ради чего я жил, страдал, переживал, было мертво.
Не только я, но и все вокруг.
Они умерли внутри меня.
Я почувствовал себя сумасшедшим, как мне и говорили.
Жар ударил в голову, и мне стало плохо.
Голова закружилась, ноги стали еле держать.

- Это я, ты что, не узнаешь меня?, - я еле выдавил из себя, умирая от волнения, бившего меня изнутри.
- Простите?, - у нее было все тоже ангельское личико, с невинными глазками.
- Джейни, это же я!
Мой возглас испугал её, и она чуть не закрыла дверь. Но дверь схватила рука изнутри помещения.
- Что надо, клоун? Он тебе ничего не делал, милая?,- произнес голос того человека.
- Подожди, ему, похоже, плохо. Сэр, кто Вы? Что Вам надо?
- Я... простите, видимо ошибся, тут жила моя... сестра.
- Ничего страшного, - девушка, которая казалась такой близкой и далекой одновременно, ответила. - успокойся, милый, просто человек ошибся.
- Убожество, проваливай, - произнес тот же голос человека, державшего дверь.
- Или? - я не смог промолчать, злость за происходившее обхватила меня.
- Или я тебя отделаю, фрик.
- Давай, - сказал я, отбрасывая цветы и пытаясь встать на ноги.

Парень, около 2 метров ростом, полной комплекции, вышел из помещения и схватил меня за воротник.
Я крепко сжал жилистую руку и со всей силы ударил его в лицо.
Когда он упал, я набросился на него и стал бить в лицо, пока рука не залилась его кровью.
В голове что-то щелкнуло, и я вернулся в реальность.
Я избиваю человека. Я стал животным, которое не думает ни о чем.
Я встал с него, дрожащими руками закрывая своё лицо, пытаюсь внушить себе, что это просто ужасный сон.

Я убежал.
Бежал около 10 кварталов, пока не зашел в тупик.
Оперевшись на стенку, я медленно скатился на пол.
Я смотрел на свои руки, смотрел на мусорные баки, на все, что было рядом.
Принц стал животным.

Я вытер руки платком, бросив его рядом с собой.

Забрел в бар.
Сев у стойки, я попросил виски.
Бармен долго и пристально смотрел на меня, пытаясь понять моё состояние.
Уже потом, после 7 порции, он заговорил со мной.
Я рассказал ему все. Так, что возникло чувство, что меня вывернули и опустошили.
В тот день я так и не пришел домой.
Я пил и пил, и только утром, когда пришел в себя в закоулке, возле бара, побрел домой.
Так продолжалось долго, но потом произошел перелом. Еще один.

Я сидел в том самом баре, точней, уже растекался по стойке, когда ко мне подошел человек.
Парень лет 20, веселый и улыбчивый. Он предложил попробовать "нечто новое".
-Мне нечего терять, дружище. Что и сколько?, - пробормотал я.

Диацетилморфин был впервые синтезирован в 1874 г. Алдером Райтом, английским химиком, работавшем в медицинской школе при госпитале Св. Марии (Лондон).

В качестве лекарственного средства от кашля, диацетилморфин был выпущен немецкой фармацевтической компанией Bayer AG в 1898 под торговой маркой "героин" (Считается, что название "героин" происходит от слова "героический"). Препарат продавался как успокаивающее при кашле и как не вызывающая привыкания замена морфию. Этому способствовало то, что героин вызывает спокойную, не безумную эйфорию с минимальными отклонениями в поведении и интеллекте, при условии его недолгого использования

Моя жизнь стала другой.
А через месяц вообще ушла от меня.

Совершенный однажды глупый поступок, повел за собой боль.
Боль повела за собой желание вернуть все.
Желание повело за собой разочарование.
Разочарование повело самоотречение.
А самоотречение - смерть и новую боль.

Отец умер от сердечного приступа, мать поместили в дом престарелых с отклонениями в психике.
Девушка узнала о моей судьбе, но вышла замуж за того мужчину.
Родственники и близкие моих друзей так и не узнали о судьбе двух парней.
А последний друг...
Он бывает у моей могилы.
Если бы не он - кто бы Вам это рассказал?

Вот, если бы Кеннеди не убили, много славных песен не написали бы.
Ну, взять хотя бы Kill Hannah с их "Kennedy".
Так что, пусть в гробу лежит.
Или где он там покоится... неважно.
А на Ваше мнение мне глупого плевать.
Я не Вольтер, за мнение Ваше нихрена не дам.

P.S.:
Кстати, пафос и прочую чушь можете себе запихнуть далеко.
Не то, чтобы я Вас терпеть не мог, просто блевать порою тянет.
Нет, может, конечно, все из-за стряпни моей матушки, но что-то я сомневаюсь в этом.

P.P.S.:
No P.P.S..

Я редко боюсь чего-либо так сильно.
Сегодня я боялся.
Боялся, что потеряю тебя, и никогда не смогу вернуть.
Знаешь, это глупо.
Глупо, потому что я верю тебе.
Верю тебе, но как-то не особо верю в себя.
Может быть, дело именно в этом, а может и нет.
Как бы там ни было, я рад, что ты со мной.
Пока есть ты - нет непреодолимых проблем.
И ты прекрасно знаешь, что я буду с тобой "до последнего".
Эти слова уже мало что значат.
Теперь, я просто должен жить так, как считаю правильным.

Теперь мало что вообще имеет смысл.
Теперь смысл в тебе, и жизни "от встречи до встречи".
И 6 дней могут стать ожиданием, когда 7ой день - важней других.
Настолько важней.

Сейчас мне уже просто говорить об этом. Теперь, когда я "свободен", и мне остается только несколько месяцев до полного выздоровления.
Ах, черт, простите. Совсем забыл представиться. Меня зовут F. Да, и мне 28 лет. Теперь, когда Вы знаете обо мне хоть что-то, я расскажу больше.
С чего же начать? Давайте опустим детские воспоминания. Хотя бы потому, что я мало что помню после того случая. Помню совсем немного, если честно.
Попробую рассказать все "с начала", не сбиваясь на посторонние темы.

Так вот, началось все с 12 лет. Тогда я еще учился в школе-пансионате. Знаете, один из тех пансионатов, где парни учатся отдельно от девушек,
и регулярно сбегают ночью, чтобы поразвлечься. Учился я там после того, как переехал из другого города. Раньше я жил в небольшом городе,
который, если честно, был мне даже в чем-то мил. Там я был знаком со многими, и имел авторитет "души компании".
Переехали мы потому, что отец получил повышение. Он работал финансистом на одном из местных предприятий. Неплохой доход по местным меркам,
который обеспечивал нам безбедное существование. В своем городе я был популярен у девушек, благодаря своему отцу, и его карьере. Но повышение,
которое упало "с неба", заставило нас переехать. Новый городок был больше прежнего, но вобщем-то был похож на старый. Все так же пресмыкались перед теми,
кто был "важными шишками", и дети таких "шишек" отправлялись в тот самый пансионат. Я, разумеется, не был исключением.
Попав в пансионат, я сразу же понял, что мне, простому пареньку из захудалого городка, тут будет сложно. Так оно и было первый месяц.
Конечно, были "посвящения "в свои"" и прочая чушь, но это никак не могло меня приобщить к этим заносчивым ублюдкам.
Однажды я лицезрел, как они стояли у ворот нашей школы, и бросали монеты детям из неблагополучных семей, требуя при этом танцевать или исполнять что-то в этом духе.
Именно в тот момент я и понял, что "своим" мне тут не стать, даже, если я вырежу свое сердце, и отдам его местным псам на съедение.
Я подошел к мальчишкам, и стал возмущаться их поведением, за что получил пару ударов в лицо, и реплику "новенькие должны быть тихими".
Несмотря на все мои просьбы, родители отказывались переводить меня в обычную школу. Я продержался там пару-тройку лет, но не смог смириться.
И тогда появился план. Я, как любой подросток, был невыносимым романтиком, и даже не думал о том, что все в этом мире так цинично.
Однажды, когда все спали, я собрал рюкзак, в который запихал пару вещей, и вылез через окно. Уже с утра меня искали местные жандармы.
Я шатался по улицам, перебиваясь мелкими "халтурами". Замечу, кстати, что на тот момент мне уже стукнуло 15, и я вполне мог  пережить трудности аскетического образа жизни.
Но буквально спустя пару недель, меня поймали за кражей фруктов. Этот день я помню прекрасно.
Было утро, довольно теплое, но отнюдь не жаркое. И я решил, что одними "бычками", что я выкуривал, находя их на улице, сыт я не буду.
Тогда я приметил овощную лавку, продавец которой вечно отвлекался на покупателей.
Я тихо зашел в помещение, и стал выбирать яблоки с видом чертового эстета. Смотрел на их цвет, потирал о рубашку, и приговаривал "Нет, все же, не то".
А когда продавец отвлекся, я решил быстро выйти из магазина. Но как только я вышел, меня остановил офицер.
И пошло-поехало. В итоге, меня вернули родителям, и заставили их платить чертов штраф.

Я люблю своих предков, но их вечная занятость всегда давала мне свободу действий и выбора.
Итак, каким-то образом отец, все еще получавший повышения, запихнул меня в местный колледж,
где я с трудом получил образование. Там, конечно, тоже было куча ублюдков и подонков, но с ними я уже сжился.
Там я нашел пару приятелей, и жизнь, как мне казалось, вошла в "нормальное русло".
Там же я встретил свою первую любовь. Она была так прекрасна, что даже сейчас, по истечению стольких лет, я помню о ней.
У нее были темные, немного вьющиеся волосы, очаровательные голубые глаза, которые часто меняли цвет с серого до зеленого.
Она была моим идеалом, честное слово. И я уже не мог, и вряд ли смогу, забыть её.
Итак, в компании друзей и любимой девушки, я прожил несколько лет.
Потом, окончив колледж, я уехал в город N, где решил пойти по стопам отца, и стать младшим финансистом в какой-то крупной компании.
Признаться честно, я понятия не имел, что это за организация, но все вели себя там так, будто они - братья самого Исуса Христа.
Моя возлюбленная поехала со мной, чему я был несказанно рад. Приятели, вскоре, тоже перебрались в N.
Тогда я был по-настоящему счастлив. Каждое утро я шел в бакалею неподалеку, и покупал свежие фрукты.
Быть может, в знак дани прошлому, а может, просто потому, что в душе я был все тем же подростком.
Со временем я подружился с продавцом из этой лавочки.

Он был хорошим парнем, таким же приезжим, как и я. Но судьба у него была не столь счастлива,
и он не смог получить должного образования. Его жена умерла за несколько лет до моего приезда,
и остались только двое детишек. Я часто давал ему щедрые чаевые, понимая, как сложно содержать детей за его-то зарплату.
Бывало, что я воровал те самые яблоки. Сейчас это вызывает улыбку, да. Конечно, я платил за них после.
Но сам факт того, что это было "как когда-то", заставлял меня радоваться, и чувствовать себя превосходно.

Шло время, и время это многое изменило.
Отец погиб во время какой-то аварии.
Он возвращался с очередного совещания, и пьяный ублюдок подрезал его.
Машина перевернулась около 5 раз, и отец умер до приезда "скорой".
На его похороны пришло около сотни человек. Никто даже не знал, что у него есть сын.
Содержание матери повисло на мне.

Раньше я мог работать в полсилы, и частенько уходить раньше времени, чтобы придти домой, и приготовить ужин возлюбленной.
Теперь я оставался до ночи, временами даже не приходя домой.
Конечно, никого это не радовало, но я был должен. Я был должен содержать свою благоверную,
мать, и как-то помогать тому продавцу, который стал частым гостем в моем доме.
Все они пытались как-то поддерживать меня, и облегчить мою жизнь, но становилось все трудней.
Я договорился с начальством о том, что буду работать сразу по двум заказам.
Тогда, наверно, я и сломался. Именно в тот момент, когда сказал "где подписать?".
Оба заказа принесли хорошие деньги, и все пришло в норму.
Но меня мучало чувство ущербности и убогости.
Стыд прошлого, которого никогда не было.
Отречение от детства, от того городка. Ненависть к отцу, который никогда не обращал на меня внимание.
Все стало сливаться в одну единую цель.
И когда я решил побороть эту часть себя, мне пришло письмо.
Всех учеников того самого пансиона собирали вместе "на дружескую встречу".
Кривя душой, я решил поехать туда, чтобы вернуться в ту атмосферу.

Встреча началась ровно в 18. Открыли её бывший директор и его заместитель.
Они выступили с речью, на которую всем было абсолютно плевать.
Ясно было с самого начала, что встреча эта - лишний повод похвастаться.
Раньше меня бы возмутило, но не теперь. Теперь, когда я стал амбициозным "воротилой".
На встрече я встретил тех самых мальчишек, которые дразнили бедняков.
Оба они скатили на дно, и стали простыми клерками.
Поведение их все так же попахивало надменностью, но они пытались это всячески скрыть.
Я подошел к ним, и с уверенностью в голосе представился.
Я резко перебил их приветствие, и напомнил о том случае.
Та ребяческая ненависть к ним проснулась во мне, и я уже не мог замолчать.
В тот момент я почувствовал, что понял абсолютно все.

Я понял, что они испытывали, когда бросали монеты беднякам.
Чувство безумного превосходства, свободы, самовлюбленности и презрения ко всем.

Я резко замолчал прямо посреди спора.
Я достал чековую книжку, и выписал чек на тысячу долларов.
- Ударь его в лицо, и вы оба получите такие чеки, - сказал я - тысяча за 1 удар. Подумай о том как это выгодно!
Парни натянуто улыбнули, и что-то выдавили из себя про то, что гордость - удел слабых.
Мы трое вышли на улицу, к тем самым воротам. Спустя пару минут последовал удар.
- Хех, я и не сомневался, - сказал я, протягивая два чека, - вы оба все те же крысы. Надеюсь, эти грязные деньги встанут вам обоим поперек глотки.

Я замолчал, закурил, и сел в машину.
Всю дорогу домой я обдумывал произошедшее.
Я чувствовал себя тем самым "братом Исуса Христа".
Сила денег казалась безграничной, казалась сильней религии, убеждений и морали вместе взятых.
Как только я вернулся, я все рассказал своей девушке.
Она дала мне пощечину, и ушла в другую комнату.
Только после я осознал насколько права она была.

Уже на следующий день я договорился с начальством о усиленном графике.
Все было неофициально, а значит, выгодно.
Мне дали срок - 3 недели. Отсчет начался.
Первое время все шло отлично, я успевал по графику, и даже опережал его.
Я был полон сил и решительности, но это быстро закончилось.
Уже по истечению недели, я понял, что сил больше нет.
Все те дни я не спал, почти не бывал дома, перестал общаться с близкими.
Тогда мне казалось, что деньги вернут их всех, и заставят любить меня вдвойне.
Но я не мог отступить так просто и так быстро.
Я оставался в офисе, выходил только за сигаретами и дешевыми виски, из-за которых я мгновенно засыпал.
Я все еще опаздывал со сдачей, и не мог нагнать график.
Тогда я обратился к знакомому фармацевту с просьбой выписать что-нибудь действенное, что помогло бы мне.
Я получил заветные средства. Три пачки таблеток на неделю.
Именно неделя мне и оставалась.
Был уже четвертый день, когда я не являлся домой.
Вечные звонки в офис заставили меня попросить секретаря игнорировать всех.
Тот был очень обеспокоен моим поведением, и спросил не пора ли мне отдохнуть.
Сначала я ударил его в лицо, затем, когда он уже лежал, ногой в живот.
Сообразив, что мне грозит за это, я выписал чек на круглую сумму, и дал его ему.
Парень порвал чек, и ушел.
Это стало последней каплей.
Никто не смеет так обращаться с моим чеком, моими деньгами!
Я запер офис, съел тройную порцию таблеток, и отключил телефон.

Всю ночь я работал, пытаясь выжать из себя хоть что-то.
Ничего не выходило, и я начал понимать, что медленно, но верно схожу с ума.
Тогда я выпил немного тех самых виски, и лег на пол.
Сначала все было как всегда, но после...

- А после я не помню, - проговорил я врачам.

Меня увезли.
Все имущество и деньги я передал близким людям.
Любимая девушка, мать, бакалейщик... все они теперь могли жить счастливо.
И теперь, лежа на кушетке, я повторяю это себе вновь и вновь.
Все они навещают меня.
Еще пару месяцев, и меня выпустят.
Так сказал мой врач.
Он правда так сказал.
Он обещал мне это.

А когда меня выпустят, я пойду за яблоками.

Все, чего я теперь хочу - быть, существовать.
Хочу быть океаном, ветром, теплом, землей.
И все это для одного человека.

Хочу быть океаном, чтобы дать безмятежность,
подарить спокойствие и спасение от вечной суеты вокруг.
Таким, который мог бы дать передохнуть от проблем и переживаний,
возникающих вокруг.

Ветром, из-за которого хочется дышать полной грудью.
Таким, который бодрит даже тогда, когда нет сил,
и хочется опустить руки.

Теплом, которое могло бы согреть в моменты,
когда одежда не греет, потому что холод другой.
Теплом, которое было бы рядом всегда.

Землей, которая придавала бы уверенности в новом шаге.
Землей, которая никогда бы не уходила из-под ног.

Быть всем и ничем - просто.
Быть вообще просто, когда ты существуешь ради кого-то.

На Земле чуть больше 6,5 млрд. человек.
А я хочу быть с тобой.

Мы доживем до мая.

Парадокс, как можно любить тебя, когда себя не переношу

Терпеть себя не могу, блядь.

Не больше.

Спасибо за фильм.
Спасибо за "Я киборг, но это нормально".
<3 тебя.

Пойду икать в свои часы.

Похоже, у целой кучи людей сложилось мнение, что у меня очень много свободного времени.
Да дело даже не в том, что это вовсе не так, дело, скорей, в том, что они дальше носа не смотрят.
Если я вечно говорю про музыку, линейку и сон - это не значит, что я так много бездельничаю, что есть время на это.
Просто я забиваю на многое ради этого.
Линейка, музыка и крепкий сон - моё хобби, на которое нужно время.
И мне не жаль, что я плохо учусь, если хобби мое несовместимо с учебой.

- Ха-хаха. Кто у нас тут самый счастливый? У кого тут День рожденья?
- ...Это похороны.
- Ох, епт... Вот блядство то...

Вынос мозга.
Напечатать пост на 5 тыс. символов, и удалить его.

"Никто же не знает, что там человек внутри" ©
Локи

Если бы ты только знала насколько сильно ты меня заебала...

Моей жизни посвящается.