Вечерело, на город опускались сумерки. Солнце уже село, и лишь чуть подсвечивало кромку облаков бардовыми бликами. Затушив очередную папиросу о парапет моста, молодой парень, которому только стукнуло 18, двинулся гулять по городу. Темнело на севере раньше, а ларьки закрывались чуть позже, поэтому на углу улочки была приобретена бутылка жигулевского, с обколотым изнутри горлышком, и немного отклеившейся этикеткой. Не смотря на массовость увеселительных мероприятий, на выпускной удалось пропустить, а Вернее говоря, получить диплом и свалить из Питера, до того как куда-нибудь присобачат. На севере и партию побоку пустить можно, и менты подобрее – суровая природа способствует теплоте в отношениях людей. Любовь к ночным прогулкам, книгам, не всегда одобренным Политпросветом и прочим, не поощрявшимся Партией, как подозрительные, и потенциально опасные поведенческие устоям, здесь можно спокойно воплощать в жизнь. Что ж так холодно. Завтра вечером можно будет отправиться на промысел, здешние леса весьма богаты пушниной. Ток, почему то местные с большей охотой ходят в море, нежели в тайгу. Бутылка настойчиво демонстрировала дно. Тьфу, блин, куда меня занесло. Переулок замыкался глухой стеной, редки очень маленькие окошки, непонятного каменного здания, наверно какой-то старый цех, только почему нынче заброшенный? В голову, вроде бы не замеленную почему-то полез страх. Какая-то скомканная тень в углу разворачивалась у меня на глазах
-Твою мать, сюда кто-то заглянул, суки, я уже месяц не жрал, загнали, краснозадые
Голос гортанный чуть шипящий, тень выросла в глазах в седого, но крепкого мужика, странный покрой одежды, и рост, увеличивающийся на глазах, мутное пятно лица и чуть поблескивающие глаза – положительного воздействия сей образ, на меня, не произвел.
- Иди сюда, молодец, я голоден как стая валкалаков в горах
- А не пойти ли тебе, дядя… - фраза захлебнулась в горле, тенью он скользнул ко мне, с силой дернув руку, наклонил к себе
- Пища, не должна разговаривать, малой. Молчи и не рыпайся.
Шею свело от резкого удара в челюсть, руку у него ой какая тяжелая. В глазах помутнело, дыхание престало подчинятся, и стало прерывистым. Болезненный укол чуть ниже уха, и тело выходит из-под контроля, безвольно повиснув в руках старикашки. Гулкие глотки отдавались в голове болью, не в силах сдержаться он все сильнее сдавливал шею, опустился на колени прислонив мою голову к прохладе камня. Боль немного отступила, разлившись жуткой слабостью по телу. Силы уходили. Краем глаза заметил движение на другом конце улочки, кто-то двигался в сторону тупика
- Бля, нашел, где пожрать, вот мудак то, парня загубишь – щелчок выстрела – последнее что я услышал прежде чем потерять сознание. Но оно не преминуло рывком вернуться обратно, вместе с каплями крови старика, развороченного пулей, упавшими на губы. Подчиняясь непонятному порыву, я дернулся за спадающим телом старика, припадая, будто в отместку, к его запястью, оторванному выстрелом. Глотать солоноватую влагу, пить, сознание падало в блаженную алую пелену.
- Э, харе, а то переборщишь… Карел я, местный… Вот, бля, тебе парень повезло… поколение то нехилое…
Дальнейшее помню с трудом, меня приютили в избе на краю города, выходили, и посвятили в то, что со мной произошло, хотя осколки знаний тенью чужих мыслей метались в голове. Да кстати, это было 22 июня 1941 года…

В колонках играет - АукцЫон & Линда

Вечер был прекрасен, впрочем, на севере он всегда такой. Багровые тени заката долгое время протягиваются от горизонта, отбрасывая причудливые отражения в темную гладь озера. Морозный воздух скрипит в легких, до ломоты сковывая челюсти и клыки. Текут причудливые отражения, они еще более удивительны, чем само небо. Наконец, вечернее небо погружается во тьму, поглощая призраками звезд последние лучи заходящего солнца. Выходит луна... Я ждал ее весь день, весь долгий зимний день. Луна единственная моя любовь, она все, что есть у меня, единственное чего я желаю… Моя мать, моя жена, любовница, сестра и проклятье.

Сон рвется, клочками вспахивая утро. Подъем

- Вставайте трупоеды недоеденные.

- Да Шеф! Есть шеф – откликаются хриплые пересушенные со сна глотки.

Жара, тут всегда жара, кода я сплю – я не чую ее, она уходит, она не властна надо мной. Кругом песок. Это пустыня, многомильная сушь вокруг. Только песчаные барханы и пылевые бури. Здесь не выживет ни один человек, здесь нет оазисов и воды. Здесь есть только солнце, не заходящее никогда. Этот мир на веки погружен в его лучи. Никогда эти пески никогда не увидят заката, или это будет последнее, что они увидят. Так предначертано, так суждено.

Марш-бросок под палящими лучами, по раскаленной почве. Хриплое дыханье товарищей. Через двенадцать часов бега с грузом и снаряжением  мы достигаем позиций. В четырех милях перед нами территория Бури. Пылевые демоны, и скалы - Это Высота. Ее надо взять. НЕ важно, какой кровью – она все равно черная, и выгорит через 2-3 часа. НЕ важно, сколько из нас не сможет продолжить прорыв, мы проклятое племя, каждого из нас сменит еще сотня таких же. Проверка оружия. Дикий рев, заглушающий напутственные слова командира. Мы ненавидим все вокруг, мы идем вперед. В открытые порталы выходят несколько десятков карликов с орудиями, в этот раз нас решили прикрыть. Они пробудут всего часа три в этом аду. Нам идти по этому миру еще долгие годы. Шквальный огонь орудий – мы бежим вперед. Броня пришкваривается к коже, но без нее не выжили бы да же мы. Дыхание рвется с кровью, выплевывая в окружающий зной капли влаги. Пройти до конца или уйти в ночь на веки. Я приду к ней… но не сейчас. Больше вокруг не видно ничего. Пылевые столпы сметают изображения пустыни. Скоро придут миражи. Но мы сможем пройти, нас не заманишь иллюзиями – они нам не интересны. Мы знаем, что творцы не дали нам права на счастье. Для нас нет большей надежды, чем умереть. Но это будет лишь передышка. Наш прах рассеян по всей вселенной – но и сейчас мы идем в атаку. Они не чувствуют боли. Мы к ней равнодушны. До боли в костях, до разрывов мышц бежать вперед, рвать чуждую НЕ ПЛОТЬ …

 

 

- Капитан

- Да, Командор?

- Потери?

- Чуть больше восьмидесяти процентов личного состава. Высота взята.

- Невосполнимы потери?

- Снаряжение и

- Меня не интересуют эти ублюдки

- Но, командор…

- Вы молоды, Капитан. Это племя войны. Он не заслуживают жалости. Закажите в частях еще бойцов

- Да сер. Есть сер.

 

 

Я выжил, и в этот раз… Меня повысили, из полутора тысяч наст осталось немногим больше 250 . Остальные ушли в ночь. Мне еще рано, моя война еще не закончена.

-Подъем салаги! – мой рык слышен на пару миль вокруг. Впереди скалы Инферно… потери не важны… Мы должны взять эту высоту

Лифт

 

 

Трель будильника расколола холод сна, зеленоватые палочки на циферблате складывались в цифры 08:34:20. Каждый раз, просыпаясь, вижу одну и ту же последовательность линий, вплоть до секунд. Это не случайность, время первого звонка выверено очень много лет назад, так, чтобы сон сходил быстро, не оставляя рваных клочков в голове и немощи в теле - лишь свежесть утра и бодрость должна встречать каждое утро. Быстрый, но здоровый завтрак, сверка с ежедневником, гвалт улицы, духота подземки, снова короткая пробежка под узкой полосой неба – щелью между серыми стенами высоток.

Автоматические двери впускают в широкий холл, приветливо улыбаются девочки с ресепшена. Это почему-то изо дня в день улучшает настроение. Мой кабинет на 21 этаже, я ведущий аналитик отдела прогнозирования компании TradeStorm - звучит, пожалуй, пафосно, но не я придумывал табличку на своей двери.

В холле расположено 15 лифтов ведущих наверх. В свое время, шутки ради, рассчитал вероятность  поездки на каждом из них. Нет, это далеко не 1/15 , как может показаться на первый взгляд. Дело в том, что необходимо учитывать время вызова, интенсивность потока людей наиболее загруженные маршруты, вероятность неисправности лифта… все это множество факторов я учел, рассчитал вероятности до сотых доле процента. И на сколько это, возможно, сверил их с практикой, за 12 лет работы – у меня была такая возможность. Сходилось все… за «маленьким недоразумением», вероятность, рассчитанная для 15 лифтов, в точности соответствовала 14 из них: первая дюжина, и два последних трудолюбиво работали, будто стремясь максимально приблизиться к формуле. 13-ый же лифт я не видел ни разу, в то время, как по полученной формуле, он стоял, аккурат, в серединке. 15 лифт, технический, и то, по стечению обстоятельств, мне попадался и выполнял свое предписание.

Сия несуразность долгое время приводила меня в некоторый душевный дискомфорт, но почему бы и нет - как-то решил я, есть же вероятность того, что высыпанное с высоты птичьего полета пшено сложится в трактат о создании философского камня, так почему бы одному лифту не игнорировать мое присутствие во вселенной? И все же этот лифт был для меня как заноза и будоражащая тайна.

Мелодичный гудок и потускневший свет кнопки вызова возвестил о готовности одной из чудо-машин впустить меня  в свое чрево. Я не сразу заметил, который из лифтов приехал. Сердце забилось с перебоями, а ковровая дорожка чуть не выскочила из-под подогнувшихся ног. Людей, ожидающих лифта, было немало, но, кроме меня, на раскрывший двери подъемник никто не обратил внимания .

Слишком медленно, ватные ноги отказываются слушаться, двери уже начали закрываться.… Но их придержали, пропуская меня внутрь.

- Поторопитесь сударь, что-то вы не спешите на эту загадку энтропии.

Обливаясь холодным потом, я захожу внутрь, лифт отделан, как и все остальные, под маренное дерево, бордовым ковром на полу, и золотой окантовкой зеркал. Чуть склонив голову набок, на меня смотрит мужчина неопределенного возраста. На нем черные перчатки черный костюм, не сказать фрак, черная шляпа с полями, белоснежная рубашка, и трость… Пожалуй именно трость меня впечатлила более всего: совершенно черная, ни блика, ни всполоха света в ней не отражалось, и удивительнейшее перламутровое навершие, будто огромная жемчужина покоилась в его руках, так контрастируя с темным нарядом.

Двери тихо затворились за мной

 

-         Однако, вы чересчур нервны молодой человек… - говорит он.

Молодой человек?

 Мне 42 года, от молодости остались лишь воспоминания, это не оскорбительно – скорее как будто наступили на больную мозоль. Я всматриваюсь в его лицо, смуглая кожа, тусклое желтоватое освещение не дает рассмотреть его глаз, скрытых тенью полей шляпы. У него странная ухмылка, и тягучая манера речи. Ее видно с первых же фраз. Какой-то удивительный акцент. Не иностранный, нет, но то, как он произносит слова, какие-то мелкие детали и ударения - необычно, бархатисто и плавно.

- Хотя стресс, окружающий город давит на вас.

Он очень странный человек. В голове начинают бегать цифры, на 5 здоровых людей приходится 3 сумасшедших, из них 98% живут в мегаполисах… Существуют также «одержимые Бройна» ( больные  синдромом Бройна), вспышки их бессознательного иногда бывают опасны: по данным статистики, в 46% случаев третий период активности в состоянии умопомрачения в 94,5%  (много процентов, но понимаю зачем) заканчивается летально, для больных. Только четверть  выживших обретают разум, и вылечиваются… Болезни, цифры статистик, симптомы – всё проскальзывает у меня в голове, итоговые результаты складываются в формулу, из которой следует, что шанс выйти из лифта без ущерба для здоровья от этого помешанного – 86,95%…  Мне сразу становится легче. Это очень неплохие цифры. Например, шанс покалечиться от неисправности лифта у меня намного выше.

- Однако, вы весьма оригинальный человек, у вас оригинальные методики успокоения - да вы фанатик своей работы – он смеется тихим, шелестящим смехом.

А мне снова становится страшно, да, человеческий мозг исследован всего на 23 и 2 десятых процента, но в явное применение телепатии я верить не склонен. Значит, если он знает, что творится у меня в голове… Определенно, происходящее вокруг не является сном. Если это плод моего сознания то… Снова цифры, формулы… Здесь вычислений на порядок больше, и они на порядок сложнее. Потому как для своей жизни есть возможность учитывать большее количество переменных при расчетах. Больше факторов, конечно, становятся и постоянными.

Из математического транса меня выводит гудок двери, я выхожу, все еще что-то считая в голове, двигаюсь к кабинету, сажусь за стол. Минут через 15  мои вычисления закончены. Секретарша приносит мне, как всегда в это время, стакан прекрасного чая  и я, наслаждаясь его вкусом и плодом работы своего мозга, думаю о методе проверки полученной цифры. Только сейчас до меня доходит абсурдность ситуации – человек, лифт уже давно уехали… Я глупо улыбаюсь своему отражению в стекле окна и приступаю к просмотру ежедневных отчетов – у меня много работы…

Метель кружила огромные снопы снега. Мороз пробирал до костей, необычно влажный воздух сулил долгий и тяжелый кашель. Вихрь, словно сорвавшись с невидимой узды, бросился гулять по предгорью, заставляя редкие, кряжистые деревья натужно скрипеть под напором белой смерти. Черная глыба утеса нависала над небольшой рощицей. Ветер свирепствовал и сверху, но воздух был до необычайности чист и прозрачен, словно родниковая вода зимой. Блистающая шапка ледника мерцала в бликах полной луны.
Проваливаясь, сдирая настом руки, а иногда и еле прикрытые холщовой парчиной ноги, одиноко брел по склону мужчина… впрочем, не мужчина, а юноша, но лицо его столь измождено морщинами, шрамами, а голова седа, что издали, принимаешь его за старика, согнутого непомерной тяжестью лет. Колкие, мелкие снежинки, алмазной пылью взметнулись, словно морок расплылись сыпью по склону. Огромный снежный барс, словно сотканный из ледяных песчинок, гулко рыкнул в центре вихря, и тот словно, подчиняясь властному голосу хозяина, лег у его ног. Барс, присел на задние лапы, и с его спины соскользнула девушка.

- Зачем ты появился здесь путник? Разве мало теплых и обжитых мест было в твоем краю? Что ищешь ты в этой снежной пустыне?
- О, кто ты, незнакомка, и как ты очутилась здесь?
- Не пристало гостю, первым задавать вопросы, а уже тем более уходить от ответа…
- Прости же мне мою бестактность, ибо шокирован я твоим внезапным появлением. Имя мое Курт, родина моя мне не известна, так-так не помню я детских лет: ни дома, ни родителей. А по сему и скитаюсь я по свету в поисках лучшей доли и любопытных вещей… - юноша поежился, от очередного порыва морозного ветра
- Что ж, добро пожаловать в мои земли, впрочем, не советую тебе оставаться здесь надолго, так-так не найдешь здесь ты здесь ни тепла, ни уюта… Мирной тебе дороги путник, а мне пора… - Белоснежная улыбку в миг ее появления скрыли длинные светлые волосы, порывшиеся инеем, и поднятые очередным порывом. Снова взметнулся вихрь, и незнакомка, так и не назвавшая своего имени , исчезла, как наваждение.
Юноша же, не смотря на дивность происходящего, спокойно двинулся дальше. Впрочем, вид его немного изменился, морщины на лице сложились наподобие мечтательной улыбки, а шаг и дыхание стали ровнее и увереннее.

Прошло две недели, а юноша так и не ушел от памятного склона, в древнем лесу. Под самыми пиками гор оказалось огромное количество огромных чудных деревьев, ветви их были зелены да же в лютые морозы, кора шелушилась, а вместо листьев были чудные синие иглы. Их огромные корни переплетались, создавая целые кварталы гротов. В одном из таких гротов и поселился наш странник. Огня он не разводил, догадываясь, что суровые морозы и хозяйка сего места не потерпят столь бесцеремонного поведения. Еды же было в избытке: то кролик, то тетерев попадались в сплетенные из ивовых прутьев и коры силки, расставленные в окрестностях нового жилища. Если везло, то они были еще живы, а значит, кроме пищи давали еще и столь важное тепло. Приют постепенно заполнился множеством различных мелочей: меховым пологом и шкурами для сна, которые до этого заменялись ветвями тех же деревьев, под чьими корнями было расположено жилье. Изменилась и одежда путника. Теперь, вместо холщовых обмоток, он носил сшитые из шкур и неплохо защищающие от мороза вещи.




Лес мерцал искрящимся инеем, острые крупинки льда слетали от малейшего дуновения с веток, заставляя воздух мерцать и делая его осязаемым… 
-Ты все же решил остаться? Ты сильнее, чем казалось мне…
-Здравствуй, незнакомка, ты так и не назвала своего имени в прошлый раз…
-Имени? – лицо на миг потеряло уверенность - Я не знаю его…У Хозяйки Этих мест не может быть имени …
Ее лицо рассыпалось миллионами мелких снежинок, растворилось в дышащим морозом воздухе… Юноша улыбнулся, и, дыхнув паром на замерзшие руки, отправился проверять силки.
А потом пришли Черные Всадники, они долго шли на один им ведомый след, и вечером, когда сумерки с зимней внезапность уступили место уж совсем ночной темноте, они оказались у пристанища юноши. Бесшумно скользнув с укрытой шкурами лошади, воин, пригнувшись, нырнул под корни... Раздался глухо хрустящий скрип рвущегося полога, хрип, и снова Тишина. Из-под корня, шатаясь, вышел всадник, его рука плеть свисала от плеча, рукав темного одеяния был прорван и из него виден был глубоки порез, и порванные нити сухожилий. В ноге его торчал маленький и узкий зазубренный костяной клинок, созданный для единственного удара… Воин кивнул командиру, затем остальным всадникам. Один из них вскинув арбалет, пригвоздил его к тому корню, из-под которого он только что вышел. Голова его дернулась, на лице расползлась улыбка, а тело растворилось, оставив на дереве, лишь маленький обрывок ткани... Остальные всадники к тому времени уже скрылись за деревьями, возвращаясь туда, откуда они появились...
Сгустились сумерки, внезапно лес накрыло ледяным штормом. Хозяйка появилась, как и в первый раз, материализовавшись из снежно лавины, но на этот раз грация была слишком стремительна... Даже поспешна... Вход в пещеру затянуло снежно мглой, в нее влетела разъяренная хозяйка северного леса. Юноша лежал, на спине, привалившись головой к огромному корню... Его руки были прижаты к разодранному боку, глубокие рваные раны на животе кровоточили. Густая кровь плавила снег под ним, и тут же замерзала сама, а на лице блуждала отрешенная улыбка…
- Кто?
- Ты пришла...
- Кто это сделал за что? Как помочь тебе?
- Такая сильная, и такая глупая… мне уже не поможешь, внутри уже не болит, ты принесла холод, но кровь уже заполнила – кашель подавил фразу
- Ты так и не сказал. Вообще ничего не сказал. Кто они, кто ты, как, что – на глазах ее была печаль. Никто до этого не останавливался в ее владениях,… а те, кому случалось появляться, старались как можно быстрее покинуть его.
- Найдешь.… Пей, пей пока теплая – в его глазах сверкали озорные искорки, а на губах гуляла улыбка, немного задорная. Несмотря на сочащуюся по краю подбородка и щеки кровь…
- Пить что? – глаза ее расширились от удивления
- Кровь, не видишь, что ли… и поторопись. Мне осталось минут пять… на морозе протяну чуть дольше…
Словно завороженная, она склонилась к лежащему телу и чуть коснулась шеи… какой-то тайно манящий запах ударил в нос, глаза ее расширились, а губы, подчиняясь непонятному порыву, прильнули к шее - теплая жидкость стекала с губ, и волнами наполняла тело новыми эмоциями, ощущениями… Кровавая дымка туманила взгляд, а она все пила…
Потом резко отстранилась – все. Капля скатилась по щеке к подбородку. На лице уже мертвого парня застыла улыбка, так дико смотрящаяся вместе с ранами на его теле.
«НЕНАВИЖУ!» -  дикий крик разнеся над скалами и лесом, вызвав обвалы и лавины…
Снежный барс несся по следам всадников.
Холод был такой, что закаленные горными переходами лошади, всхрапнув, оседали на снег, гулко скрипящий под копытами, не в силах вдохнуть лед собственного дыхания. Командир, скрипнув зубами, принял решение переждать внезапный мороз.
Барс приземлился, перебирая лапами по насту. У ног белесая тень скользнула с его спины, тут же, на ходу нанося смертельный удар. Алые искры окропили снег у ног коня, а смертоносное движение продолжалось. Кони так и остались стоять, рядом с поверженными всадниками.
Пути назад заказаны. Убийца, не важно какой, не мог быть хранителем леса. Путь лежал в сторону обжитых земель.
 
-ОНА ВЕДЬМА! ДЕМОНЫ ВСЕЛИЛИСЬ В НЕЕ – маленький старикашка надрывался, бешено вращая глазами в глубоких впалых глазницах. Тело бывшей Хранительницы было измождено длительным переходом, она отдыхала в таверне, до удивления тихой, по сравнению с множеством ей подобных. Но тишина продолжалась не долго – беспокойный старичок, крутившийся возле путницы, судя по столь отдаленному нахождению и одежде на нем – паломнику, вдруг закатил глаза и заорал:
-         ВЕДЬМА, ЭТО ВЕДЬМА!!!
-         Кари, не голоси – попытался вступиться за симпатичную девушку, со страшным аппетитом накинувшуюся на еду, здоровенный детина, сельский кузнец, славившийся своим добродушием
-         Это ведьма… она нечиста, я таких за милю чую – не унимался старичок.
-         Да брось ты, Кари, что она тебе сделала ?
-         НА КОСТЕР ЕЕ! – с непрекращающимся фанатизмом продолжал старик. - А будешь мешать - сам туда попадешь.
-         Что ж ты творишь, старый хрен, совсем из ума выжил? – не на шутку рассвирепел кузнец.
 
Барс, оставшийся за околотком, чтобы не смущать людей, начал нервно подергивать ушами, встал, стряхнув с белоснежной шкуры целый сноп снега, и, переминаясь с лапы  на лапу, стал принюхиваться.
-         Не перечь мне, молодой, ты и сотой части того не знаешь, что может натворить одна из тех, кто продал душу…
-         Да чего она сделает, коли не трогать ее, - не унимался кузнец.
Она с непониманием смотрела на спорящих, язык был понятен, но чужды сами понятия.
-         Там, там снежный барс за оградой! – вскричал ворвавшийся в таверну юноша.
-         Это ее происки, я чую, чую. Кричи старосту, пусть народ созывает, жечь ведьму будем. Ведьму сжег – благое дело сделал.
-         Ты ее не сожжешь, я не дам! – кузнец встал заслонив спиной девушку
- Значит, ты двинешься на костер вместе с ней!  - в таверне появился огромный мужчина в накинутым поверх плетеной кольчуги плаще.
- Мракоборец – зашептались вокруг.
- Готовьте костер.
- Я же сказал, этому не бывать!- тяжелый взгляд безумных глаз упал на кузнеца, вслед за взглядом его пронзил клинок, будто живая птица, вылетевшая из-под плаща Инквизитора.
- Еще желающие заступиться есть? – кровавая пена строилась по подбородку молодого парня…
- За что? – в глазах путницы вспыхнула, будто горькая обида, и печаль…
Барс метался у ограды, сверху в него швыряли камнями, кто-то да же взял в руки лук, но он был слишком быстр для этих смертных.
- Огня, Огня, Огня! – скандировала в безумстве толпа
Как-то слишком быстро все заканчиваться, подумалось бывшее владычице леса, подвешенной на столбе. Просмоленный хворост легко вспыхнул, и пламя уже лизало кожу ног. Цепи, сдерживающие ее ноги, уже раскалились и сильно обжигали. Воздух наполнился пряным запахом горящего тела..
- Огня,  Огня, Огня! – звучало в голове ударами грома
Внезапно у самого костра сгустился воздух, и из темного провала - дымки вышел молодой юноша с тяжелым увесистым деревянным посохом.
- Повеселились и хватит. – голос его звучал гортанно и тепло вибрировал.
Криво усмехнувшись, инквизитор метнул нож, но на пути его будто материализовался посох.
- Я предлагал по-хорошему не желает – спокойно и устало кинул юноша – значит будет по-плохому.
Тело юноши начало раскачиваться, подчиняясь какому то неслышимому, дикому ритму. Посох в его руках начал выбивать дробь, рваную, но до странности мелодичную. Руки его начали расплываться, на месте оставались только ступни. Вскоре поплыло все тело, а ритм звучал уже повсюду.
- Ты чего там висишь тиха, али забыла как бури призываются? – прозвучал в голове бархатистый голос.
Ритмы словно вывели из ступора, словно спало наваждение. Часть людей, удивленно оглядываясь, попятилась назад, стремясь побыстрее скрыться в домах… Старик же схватился за голову
- БЕСЫ, БЕСЫ – в исступлении голосил он.
Лицо Инквизитора перекосило,
- ТЫ?! Как ты посмел? – боль была нестерпимой.
 - Это твой промах, она не в твоей власти. – прокатился голос юноши по опустевшей площади.
Мотнув головой, словно отгоняя боль, инквизитор двинулся на танцующего юношу, вытаскивая меч. Только когда он приблизился парень оторвал свои ноги от засыпанной мостовой, зашелся в безумной пляске, меч вспарывал воздух совсем рядом, но обреченно не мог достичь плоти врага. Из горла Воина вырывалось только тяжелое дыхание, а ритм продолжал нарастать. Внезапно парень извернулся, и, выбив из мостовой сноп искр, в том же безумном ритме стал атаковать, не прекращая извиваться. Ветер задувал последние язычки пламени, а ворота наконец-то поддались и, пролетев несколько футов, пропустили внутрь Барса. Исход поединка был решен. Старик, скрученный приступом боли лежал, на снегу, а остатки тела Инквизитора юноша втоптал в мостовую, превращая снег в алый фарш. Рык барса прервал это безумие. Встряхнув головой, победитель вытер посох и попытался очистить испачканный плащ. Лицо его было измождено усталостью.
- Тьфу, чего ты там еще висишь – он подошел к девушке и одним ударом сбил оковы.
Ноги и руки разорвало приступом боли, сколько она так провисела… Час, два? Словно в полузабытьи, она прислонилась барсу, который преданно опустился у ее ног.
- Кто ты? Что это было?
- Мракоборец. Это его магия -  Подчинение. Ты могла запросто вовсе потерять, память.  Все люди под воздействием этой магии становятся целиком под его властью.
-  А как же тот человек, что пытался защитить меня?
- Агр, ему надо успеть помочь!  Эта магия вынимает из меня все силы, и память…
- Он мертв…
- И что, думается мне и не в последний раз. Надо успеть помочь, у него же иммунитет к светлой! А тебе здесь не место…Двигайся в лес, что на юго-востоке отсюда, там проблем будет намного меньше, а если повезет то встретишь того, кто тебе поможет.
Полы плаща юноши скрыли его стремительное движение, через мгновение он был возле таверны, и нагибался к телу кузнеца. Еще через мгновение он растворился в сгустке тумана.
Словно в забытьи, морщась от боли, девушка села на барса. Юго-восток так юго-восток - ей было безразлично, боль была нестерпимой. Тем временем на село обрушилась яростная метель, заметающая следы несуразного, безумного действа.
Дорога струилась под ногами песком и грязью, листвой и лужами. Редкие остановки рядом с теми селениями, где было относительно безопасно, и подальше от тех, где пустил свои корни религиозный фанатизм и агрессивные культы. Лес все приближался, его не было видно, но его дух уже пронизывал окружающий мир, запахи и что-то более тонкое, что-то на грани ощущений, говорило о величественном и древнем месте находящимся поблизости.
Кроны деревьев столь обширны и высоки, что сливаются вышине сплошным зеленым небосклоном. Под ногами ковер из прелых листьев и мхов, здесь никогда не было снегов и морозов, но все же здесь уютно как дома, там, в заидевевшей дали. Барс, словно котенок, носиться между деревьев, срывая когтями мхи с огромных стволов, периодически забираясь выше и спрыгивая с нависших ветвей и сучьев. Таким Хозяйка не видела его никогда раньше.
- Пусть резвиться - Хозяйка вздрогнула от неожиданности, густой гортанный голос звучал, откуда-то сверху и слева.
- Ох, - вырвалось у девушки – кто вы, и где вы?
Глаза ее упали на странного вида нарост на дереве. На старушечьем лице блистала улыбка.
- С каких то пор первородные стали заглядывать ко мне во владения? Впрочем, это не прилично расспрашивать гостей, хоть и не званных, на пороге собственного дома… Милости просим.
Стволы деревьев будто растаяли, открывая проход к странного вида зданию, отчасти живому дереву, отчасти живому (!?) камню. Крыльцо с ковриком изо мха, и лестница, и поручни которой поросли какой-то мелким лишаем, бардового цвета, будто бархатом, обтягивающим пульсирующую жилу камня.
Барс улегся у входа, миролюбиво мурлыча, свернувшись калачом, все более удивляя свою Хозяйку.
Сразу у порога ее встретил довольно-молодой юноша. Чем-то напоминавший одновременно и ее давешнего спасителя, направившего его сюда, и лицо старухи, что она видела, и что еще более удивительно – того человека, что умер у нее на руках, того, с кого все началось.
- Кто ж тебя сюда послал то? – на миг лицо будто расплылось, превращаясь в старушечье – а вижу, вижу, батя послал.
- Нет, нет, мне сюда велел прийти юноша.
- Угу, батя он мой. И не смотри, что он моложе выглядит, с предвечными и не такое бывает. Понимаешь ли, как то в шутку я назвал внуком одного демона, а он улыбнувшись ответил – мол, вот бабушкой и будешь… Нет в этом есть свою плюсы… В общем, от лица корпорации «Путешествия от Левой Задней», поздравляю, вы попали к Чертовой Бабушке…
- Я не совсем понимаю…
- Поймешь со временем… Кстати, совсем без имени ходить тут не стоит, подумай на досуге… Хозяйкой тебя звать уже как-то не пристало - умерла она… трижды ты уже умерла, а имени до сих пор не нашла, повелительница холода… - Улыбнулся снова молодой и лучезарной улыбкой юноша. – Недельку у меня поживешь, устрою тебе пансионат, а дальше сама путь увидишь…





 ***
- Пришла? – взгляд огромных глаз устремился в темноту скал, чуть зеленоватые они покрывались какой-то красной дымкой.… Напротив было знакомое лицо…
- Ты? Ты же умер?! – тихий гортанный голос струился из ее горла
- Ну умер.. понимаешь ли, не умею я умирать насовсем, привычка – вторая натура… Но только тот я все же умер, я теперь другой…
- И я менялась…
- Я вижу,… следуй за мной… - Хлопнул плащ, срывая со складок клочки тумана и росы…
Скалы будто расступались перед ним… Снежный барс следовал за своей хозяйкой, а за его лапами утреня дымка будто поглощала пейзаж, вместе с тишиной безответных вопросов, канувших в пути.

Рядом, совсем радом плещется вода. Мороз сковал льдом мост, но река не замерзала ни в какие холода. Покатый каменный мост выскальзывал из-под ног. Драное  пальто... или шинель, по сути, дырявый клок тряпки, продувается студеным ветром. Покалывает печень. Проскальзывают разваливающиеся ботинки. Осторожно цепляюсь руками за перила, покосившиеся, и местами переломанные. Только не упасть, единственная мысль вертишься в тяжелой голове, спаленной лихорадкой. Не упасть, потому что тогда боль в животе станет не терпимой, и никто не сможет снова поднять на ноги. Поскрипывает невдалеке снег под новыми валенками постового. Почти дотянулся до середины моста, но поручень тут проломан. Руки хватают пустоту, ноги проскальзывают в очередной раз, и, наконец, нащупывается воздух и дряхлое тело летит с моста... вода все ближе и ближе... Долбануться, глупо, нет, не катит...

 

- Где тут кнопка?

 

- Какая Кнопка? Ты должен был умереть!

 

- Отвали Старая, не к тебе сегодня...

 

- Почему? Разве я не дам тебе спокойствия? разве не удовлетворю все твои желания? Я жду тебя уже не первое столетие, хоть не на долго, ПРИДИ КО МНЕ

 

- Нет, извини не в этот раз... Бля, да где эта кнопка...

 

- какая кнопка..- девушка с длинными черными волосами, давилась слезами, пытаясь скрыть рыдания

 

- Не плач, ты ждешь уже долго, и когда-нибудь дождешься. Ты же знаешь, что я приду к тебе, - рука нежно ложиться на плечо, склонившей голову девушки - НО не сегодня...

 

- и так ты говоришь каждый раз... Что ж иди, и помни, я знаю каждое из твоих имен!

 

-когда-нибудь я стану не только рядом с тобой, но и за тебя, когда-нибудь, но рано еще... рано... 

 

Глаза сливаются с паром дыхания, и город проваливается в дымку, туман кутает тело. Тихо стирается  образ девушки, линяет мое тело, цвета исчезают... Резко закрываю, и распахиваю глаза, новый ... Рядом гулко ухнула надломленная балка, огонь горящего здания пек слева, стальные листы брони раскалились пришквариваясь к коже, надо бежать... Крепкое молодое тело легионера перенесет эту боль, и травмы, стариком было хуже...

 

Девушка смотрела в дымку стекла, смотрела на то, как молодой легионер продирался из горящей крепости... и невольно вздрагивала, когда рядом с ним падали обломки... он придет к ней, но придет по своей воле, а не по воле случая... Смерть ждала, который раз ждала

 

 

-когда нибудь я стану не только рядом с тобой.ю но и за тебя, когда нибудь,но рано еше... рано... 

Глаза сливаються с паром дыхания, и город проваливается в дымку, туман кутает тело. тихо стераеться  образ девушки, линяет мое тело, цвета исезают... Резко закрываю, и распахиваю глаза, новый ... Рядом гулко ухнула надломленая балка, огонь горящего здания пек слева, тсльные листы брони расколились пришквариваяст \ь к коже, надо бежать..Крепкое молодое тело легионера перенесет эту боль, и травмы, стариком было хуже...

Девушка смотрела в дымку стекла, смотрела на то, как молодой легионер продирался из горящей крепости... и невольно вздрагивала, когда совсем рядом с нм падали обломки..он придет к ней, но придет по своей воле, а не по воле случая... Смерть ждала, колторы раз ждала...

Вечерело. Смолкали крики детворы. Село погружалось в предвечернюю дремоту. Люди расходились по домам и отдыхали после долгого летнего дня. Именно в это время оживали слухи, сплетни, а в некоторых домах и старинные истории, сказки и былины.
Солнце уже совсем скрылось за горизонтом, в окнах постепенно гасли огни. Стихали звуки даже в сараях, где ночь переживала скотина.
Из леса и оврагов потянуло свежей прохладой. Редкий дымок вьется над одиноким окраинным домом старика, лесника Макара. Вскоре все огни погасли, а на холм села начал подниматься туман.
Но что-то необычное было в нем. Какое-то не зыблемое спокойствие приближалось вместе с туманом. Слишком густ он был, слишком спокоен и монолитен.
В абсолютной тишине завыл пес лесничего.
Дикий вой гулко разливался над холмом и селом, и, путаясь, угасал в окутывавших лес клубах. Гулко всхрапнула лошадь в чьем-то сарае, а туман уже накрыл хутор.
Пес взвыл с еще большим ужасом. Хозяин выглянул в окно утихомирить пса. Но лицо его вдруг, несмотря на смуглость, как-то побледнело. Выскочив на улицу через окно, в одних портках, он схватил пса, и опрометью кинулся обратно в дом.
Что-то посыпалось в доме, но скоро туман накрыл и это место. Все стихло. До утра.
Солнце вставало над изуродованной равниной. Вместо зеленых лугов - пожухшая трава, вместо аккуратненьких домиков - покосившиеся, серые развалины бревенчатых срубов, покрытые густым мхом и лишайниками.… В кромешной тишине скрипнули ставни, в крайнем срубе что-то шевельнулось… Старая дверь, еще раз натужно скрипнув, слетела с петель. Из дома вышел старик. Лохмотья одежды свисали с его тощего тела. На голове его покоилась дырявая шляпа. Взвизгнув за ним, побежал пес. Совершенно белый, без единого цветного волоска, седина его проглядывалась и во взгляде, чересчур  умудренном даже для собаки. Они двинулись по дороге, в ту сторону, куда заходит солнце.

Много дней и ночей шел старик. Много ночей и дней плелся за ним пес. В каждой придорожной таверне рассказывал он свою историю.
Но никто не верил. Никто…

Причудливые замки облаков раскинулись над долиной. Закат золотил  их последними лучами уходящего солнца. Блики его лучей придавал воздуху бордовый оттенок, от чего он казался густым, будто забродивший мед или хороший эль.
Холодно громадой выступал в центре долины клык скалы. Будто выросший из нее на вершине стоял замок. И даже издалека чувствовалась его мощь и сила. Но никто уже долгие столетия, никто не посягал на его стены. Разные легенды ходили об этом замке. Одни  из них говорили, будто жили в нем великие рыцари и маги силы обладавшие могущественной. Будто сила их была даже сравнима с силой богов. И что не захотели как-то они подчинится воле верховных, и наказаны были проклятьем. Раскидало их по мирам да по междумирью, да так далеко, что никогда не вернутся, да же великим Странникам в дом свой, замок, который растили и ценили так же как дружбу. И тогда смертью своей свершили они сильное заклинание.
И создан был БОГ. Бог ярости силы. Вобравший в себя силу всех создателей, приумноживший ее. Но был он юн.
И ярость его была слепа, но тлела вечной ненавистью,  а не горела костром вечного боя. Тогда отправили его создатели в сон. Долгий беспробудный сон. До тех пор пока ярость его не станет истинной, не проснется он.

Солнце уже совсем скрылось за  облачным горизонтом. Семь фигур двигались молчаливыми тенями в сторону скалы. Что заставило их идти к тому месту, которое обходили даже звери? Дорога послушно ложилась к их ногам, будто ждала ног, готовых вступить на пропахшие ветром, травой и дождями камни. Мост опустился, и это не удивило, все так и должно было быть. В замок входили новые хозяева. Их было много, но в замок пришли только семеро. Ворота мягко поддались, словно не было всех этих лет, когда они стояли не тронутыми, под дождями  и песками. И мягко затворились,  вслед за вошедшими.  Взорам путников открылась широкая галерея. Факелы вспыхнули сами,  опрокидывая сумрак с высоких потолков.
Дом встречал новых хозяев, это снаружи он был замком из холодного гранита, а внутри скрывался теплый уют. Дом. Вот что нашли эти путники.

Старик с псом шли своими дорогами, и случилось им зайти в такую глушь, где на лиги вокруг не было ни одного дома.… Но дорога шла дальше, вдоль русла реки, сворачивала в долину и вела к одинокой скале.… В замке ждали гостя, странствующий рыцарь не сидит на месте, дорога снова звала новых хозяев великого дома.

Что изменилось с той ночи?  Все те же развалины стояли на холме, все также на дереве рос лишайник. Место в  округе прослыло проклятым и поля никто не засевал. Что стало с теми, кто жил в селе? Ни кто не знает.  Серые рыцари двигались к холму, гордо восседали они на рослых лошадях, лучи играли на доспехах и щитах их. Дракон, гордый и сильный, красовался на их стягах. Они шли навстречу туману. Какой бы маг не сотворил его, кто бы ни наслал под его покровом чудищ, они справятся. Справятся, и вернуться домой. Лес сомкнул голые ветви за их спинами.

Рыцари вошли в туман. Не слышно было храпа лошадей, и стука сердец. Туман принял их. И они познали его.

Туман это не место, и не явление. Не время и не пространство. Туман – это сон бога, тысячи миров, миллиарды вселенных. Миллионы жизней, миллионов людей, многие века, и тысячелетия. И всего лишь блик мысли яростного бога. Мы прожили сотни жизней, потеряли десятки друзей - и это лишь миг его мысли. У каждого из нас своя история.
Туман принял нас. И мы познали его. Он остался в нас навсегда. Мы нашли тех, кто породил своей смертью своего бога. Мы встречались и расставались. Теперь мы вернулись домой, но туман не отпустил нас, отныне и навсегда он навеки с нами. Дом принял нас, пришли и его старые хозяева. Туман на всем оставил свой след….Гордый дракон стал трехголовой химерой… Головой смотрящей, головой щерящейся и головой спящей. Когда-нибудь каждый из нас расскажет свою историю тумана, историю 1000 жизней.… А сейчас, мы проживем еще одну…