За сорок почти лет журналистской практики я, можно сказать, пешком прошел пол-России. Не по городским магистралям, а по проселкам и тропкам. И всюду встречался с одной и той же проблемой – одинокой старостью.
Главная беда в том, что не только дети не хотят жить с родителями, но и многие старики не хотят жить с молодыми, предпочитая одиночество на скудную пенсию общежитию с детьми, интересов которых они не разделяют, «шум» которых их раздражает. Сколько моих одноклассников, руководствуясь благими намерениями, позабирали своих стариков в городские квартиры, и теперь маются.

Стариков тянет на родину, в свои дома, которые уже либо проданы, либо разобраны на дрова. И они тоскуют по ним, плачут и быстро угасают в, казалось бы, комфортных условиях города. А детей раздражает это детское, по их мнению, нытье стариков. Ну, чего им не хватает? Газ, вода, паровое отопление, полный холодильник – чего еще?

Моя мать тоже живет в маленьком райцентре в Тверской области. И зимой устает от дров, печки, а главное, одиночества, долгих многодумных ночей. Привожу ее к себе в Москву, но через неделю, максимум две, она просит взять ей билет на обратный поезд. Опять к печке, но своей. Я успокаиваю себя тем, что в райцентре есть хоть какое-то патронажное и медицинское обслуживание. Три раза в неделю ей носят с колонки воду. Дрова и газ я покупаю ей сам. В дальних же деревнях зачастую нет не только газа, воды, но дорог и транспорта, даже магазина. Воду берут из пруда или речки, зимой растапливают снег, а к автолавке, которая приезжает раз в неделю на центральную усадьбу, снаряжают более крепкого из оставшихся жителей. И тот на велосипеде или пешком летом, на лыжах с рюкзаком за плечами зимой добирается по бездорожью, чтобы разом купить продукты сразу для всех оставшихся жителей.

У нас в России, на первый взгляд, многое можно списать на материальные трудности. Мол, нищета, что с ней не поспоришь. Но на благополучном Западе проблемы те же.

Только старики, материально обеспеченные значительно лучше наших, задолго до своей старости откладывают деньги, чтобы впоследствии уйти от детей в дом престарелых. Правда, их дома престарелых выгодно отличаются от наших - в них идеальный медицинский и санитарный уход, прекрасное питание, достойные условия проживания. Но причина ухода та же, что и в России: стремление быть «независимыми». Например, в Голландии старики, достигнув определенного возраста, по собственному желанию переселяются в дома для престарелых, которые обустроены по самому высокому разряду. Попасть туда считается большой удачей: существует многолетняя очередь. Финляндия и Швеция наибольшее внимание уделяют обслуживанию на дому, вплоть до обеспечения пожилых людей кнопкой «срочного вызова» на браслете, когда достаточно лишь на нее нажать, чтобы незамедлительно пришла помощь. В других странах старики «сбиваются» в кварталы и живут в частных домах, но настолько компактно, чтобы не терять круг общения. Да и социальным службам так удобнее — все их подопечные не разбросаны по городу, а сосредоточены в одном месте.

А что у нас?

Для одиноких стариков приспосабливают закрывающиеся участковые больницы, переоборудуют их в социальные приюты.

Но, во-первых, стариков свозят туда со всей округи, а то и из соседних районов, отрывая от корней, что для человека в их возрасте всегда стресс. Во-вторых, обслуживание там, мягко говоря, оставляет желать лучшего. Для безродных, бомжей, нищих – наверное, это выход. Плохой, но лучше, чем валяться в подземных переходах и просить милостыню в транспорте. Для остальных – сплошное унижение. Как для детей, к которым старики не едут, но которые не могут доверить их социальной службе в том виде, в каком она существует. Так и для стариков, которых уход в дом престарелых роняет на самое дно социального статуса, унизителен сам по себе.

В России интересен, пожалуй, лишь опыт Чувашии. Республика одной из первых в стране стала развивать сеть небольших сельских домов для ветеранов. Сегодня их более 70, и они практически покрывают всю потребность в них. В этих домах решается проблема проживания людей в родных местах с сохранением сложившегося привычного уклада сельского жителя. Кто может, работает на огороде, выращивает и картошку, и фрукты-овощи, и даже кур. Но живут все под одной крышей, коммуной, в сравнительно комфортных условиях, под присмотром семейного доктора, офис которого располагается в этом же доме. И старики тут живут на 6-7 лет дольше своих сверстников, которые пожелали коротать свою старость в одиночестве.

Но Чувашия, к сожалению, редкое исключение. Дело обеспечения достойной старости – разве не достойно национального проекта?

Александр КАЛИНИН