КОМАНДИР ЛИТОВСКИХ ДОБРОВОЛЬЦЕВ АРТУРАС ЯНИСКАС: ГЛАВНОЕ — НАУЧИТЬ ДОБРОВОЛЬЦА ВОЕВАТЬ.  


Новобранцы батальона "Азов" во время церемонии принятия присяги

Чтобы потом, в короткий промежуток времени, можно было бы направить его, куда надо.

Татьяна Урбанская

Командир Добровольческих сил Национальной обороны Литвы Артурас Янискас в интервью УНИАН рассказал, как изменились задачи литовских добровольческих батальонов с началом российской агрессии на Украине, зачем государству, помимо регулярной армии, нужны добровольцы и насколько важно участие общества в их поддержке.

Один из самых последовательных союзников Украины в гибридном противостоянии с Россией — Литва. Вильнюс регулярно оказывает Киеву помощь, начиная с лечения и реабилитации раненых военнослужащих, заканчивая передачей необходимых в АТО военных товаров. Кроме того, литовские военные инструкторы принимают участие в обучении украинских военнослужащих. Часть этих инструкторов — представители Добровольческих сил Национальной обороны Литвы.

УНИАН пообщался с командиром литовских добровольцев Артурасом Янискасом, который на днях принимал участие в круглом столе «Перспективы развития системы территориальной добровольческой обороны на Украине», организованном Посольством Литовской Республики в Киеве.

УНИАН: Когда и как добровольческие батальоны появились в Литве?

Артурас Янискас: Это очень похоже на вашу ситуацию, которая была в 2014 году, только у нас это было в 1991 году. Когда 13 января 1991 года советские солдаты пытались атаковать наш парламент, телебашни (после выхода Литвы из состава СССР — прим. ред.), граждане Литвы — десятки тысяч добровольцев — выступили против них и начали организовываться в самооборону, защищая здания парламента и другие. Так, за 3-4 дня появились добровольческие силы Литвы. Они взяли под охрану все важные здания в разных городах, и также приезжали в Вильнюс, чтобы увеличить количество отрядов в столице…

Мы [добровольцы] считаемся первыми, из кого позже родились современные регулярные литовские войска. С самого начала у нас даже были две воздушные эскадрильи, состоящие из АН-2 и спортивных самолетов, они также принимали участие в обороне в 1991 году. Но содержать их невыгодно, поэтому в добровольческих силах остались только пехотинцы. На сегодня мы являемся частью структуры литовских вооруженных сил, взаимодействуем с регулярными войсками, но остаемся добровольческими соединениями.

— Если добровольцы входят в структуру вооруженных сил, в чем отличие добровольца от бойца регулярной армии?

— Наш доброволец — это солдат непостоянной службы. Он приходит тренироваться по выходным или один раз в 2-3 месяца на 3-5 дней… Всего в год где-то 30 дней тренировок. В основном, тренировки проходят по месту проживания — в каждом районе есть своя рота. Кроме того, есть учения регулярной армии, в которых мы также принимаем участие.

— А сколько времени прошло с момента самоорганизации граждан до создания полноценной структуры добровольческих сил?

— У нас все произошло очень быстро, за несколько дней. Официально нашу организацию учредили 17 января 1991 года. Я сам был добровольцем в 1991 году и, по моим наблюдениям, понадобилось 4-5 лет, чтобы структура полностью сформировалась. А, чтобы она стала частью Вооруженных сил, понадобилось еще несколько лет. Мы постоянно эволюционируем — улучшаем и координируем условия службы добровольца в наших силах — с момента основания добровольческих сил. Этот процесс — без окончания.

— И сколько добровольцев есть в структуре на сегодняшний день?

— Где-то 4 тысячи 700 человек. Я руковожу добровольцами два года и за это время нас стало больше на 350. По литовским меркам — это много.

— Добровольцами могут быть только мужчины?

— Нет, у нас много женщин — 14%.

— Существуют ли какой-то возрастной ценз для вступления в ряды добровольцев?

— Раньше мы обращали внимание только на молодых людей 18 лет. Говорили, что именно их нужно приглашать. Но у нас очень много мужчин 35-45 лет, которые, в силу разных причин, не служили ни в какой армии, и я говорю нашим специальным службам рекрутинга, что мы должны обращать внимание на эту группу людей. Кстати, это подсказал украинский пример, когда в добровольцы шли люди очень разных возрастов. Кроме того, средний возраст добровольцев у нас — 27 лет, в то же время в Швеции — 47 лет. Нам еще есть куда расти. И есть сегмент в обществе, который может увеличить контингент добровольческих сил. Также мы в нашей службе увеличили возрастной порог с 55 до 60 лет, чтобы те, кто служит 26 лет, но еще здоров и энергичен, мог продолжить службу до этого возраста.

— А какая мотивация граждан Литвы вступать в добровольческие силы?

— За 25 лет мы имеем несколько десятков добровольцев, которые служат с самого первого дня. Их мотивация в том, что они не забыли, для чего они пришли в самооборону: старая гвардия все время понимала и понимает, что есть угроза со стороны, что кто-то может напасть на Литву. И никакие события, даже вступление в НАТО, не изменили их мнения. Они всегда считали: «кто, если не я». Другие приходили и приходят, потому что им нравится военное дело, они понимают, что надо защищать родину. Некоторым нравится, что они могут не просто отвлечься от учебы или работы, а пройти службу, выполнить свой конституционный долг — можно не быть призывником и не служить в регулярных войсках, но можно пойти в добровольцы и тебе после 4 лет будет засчитана обязательная военная служба (добровольцы заключают контракт на 4 года, но могут прекратить его в любой момент). Есть те, кто закончил службу в регулярной армии, но хочет продолжить добровольцем. Есть такие, кому просто нравятся приключения…

— Престижно ли быть добровольцем в Литве?

— Думаю, что престижно. Среди добровольцев есть и бизнесмены, и мэры городов… Если почитать их страницы в соцсетях — все гордятся службой. Кстати, одна из моих маленьких побед как командира — мы начали писать письма работодателям наших добровольцев о том, что у них работают такие хорошие ребята. Мы делаем им промоцию.

— Произошли ли какие-то изменения в деятельности добровольческих сил Литвы после начала российской агрессии на Украине?

— Да, наши задачи изменились. Добровольческие силы не являлись территориальными силами обороны. До 2014 года руководство Вооруженных сил ставило нам другие задачи — мы больше готовились воевать в окопах, помогать батальонам регулярных войск, ездили на миссии, к примеру, в Афганистан, в Ирак, отдельные солдаты бывали в других странах. Но теперь нам поставили задачу обеспечивать территориальную оборону. И теперь мы фокусируемся на этом — учимся воевать в городских условиях и меньшими группами, чтобы нас сложнее было поймать, а мы смогли нанести больший урон, больше вреда противнику. Думаю, что теперь мы вернулись к своим истокам, к тому, с чего начинались добровольческие силы.

— То есть, теперь в отработке каких-то заданий играет роль и то, какую местность должен защищать доброволец?

— Конечно, это играет роль. Понятно, что батальон, который, например, дислоцируется в Клайпеде, около моря, больше занимается охраной прибрежной линии… Но главное в обучении — у нас есть единые стандарты — научить добровольца воевать, обращаться с оружием, понимать тактику. Чтобы потом, в короткий промежуток времени, можно было бы направить его, куда надо.

— Насколько я понимаю, эти стандарты и тактика — тот самый опыт, которым вы делитесь с нами?

— Пока у вас все не структурировано и не систематично, поэтому не все, кто хотел бы участвовать в обороне страны, удовлетворены своим вкладом в это. В этот раз мы обсуждали, что есть проект о силах территориальной обороны, подготовленный в СНБО, по нему хотят работать… Первый раз я приезжал к вам полтора года назад, мы обсуждали наш пример, эстонский, польский, других стран. И дали импульс осуществлять проект. В целом, ваши вооруженные силы нуждаются в военной подготовке и тренировках. В этом году наши добровольцы приехали передавать свой опыт во второй раз (в прошлом году наши тренинги были в Яворове). Через месяц 16 инструкторов из Литвы будут тренировать ваши регулярные силы. Среди них половина — профессиональные солдаты, половина — добровольцы. Они очень хорошо подготовлены.

— Есть ли представители Добровольческих сил Литвы на востоке Украины?

— Я о таком не знаю. Несколько человек — просто граждане Литвы, не добровольцы — рассказывали, что были на востоке Украины как гражданские лица. Может, хвастаются…

— Как происходит финансирование учений добровольческих сил? Вам помогают какие-то общественные организации, фонды, спонсоры?

— Мы являемся государственной организацией, поэтому нам ничего не надо собирать. За те дни, которые доброволец проходит службу, государство дает ему денежную компенсацию, премию. И, конечно, обеспечивает ему весь тренировочный процесс. Но, к примеру, в Литве есть общественная организация «Союз стрелков Литвы» (военизированная организация, в состав которой входит около 10 тысяч человек, является особым подразделением Вооруженных сил Литвы и занимается обучением гражданского населения самообороне, — УНИАН), которая сама себя обеспечивает — существует на членские взносы. Министерство обороны, со своей стороны, помогает «стрелкам» тем, что, в частности, платит зарплату руководящему составу. А также помогает им организовывать, особенно, летом, лагеря для молодых людей, где они тренируются.

— «Союз стрелков Литвы» входит в структуру добровольческих сил?

— Нет, они сами по себе. Но у нас есть планы взаимодействия и мы теперь очень часто тренируемся вместе. Если бы что-то случилось серьезное, они были бы включены в нашу структуру.

— На Украине, когда речь заходит о добровольческих батальонах, озвучивается множество мифов, например, что спонсорская помощь и поддержка может стать фактором влияния на добровольцев, к примеру, со стороны олигархов…

— У нас такого не может быть. Мы находимся под единым командованием Вооруженных сил Литвы. Поэтому помогать может, кто хочет, но существует структура, и командование идет от одного командира, из одного штаба. В целом, помощь — это хорошо. Так, например, у американцев. Я знаю примеры, как они ездили в Ирак, а какой-то состоявшийся бизнесмен дал по миллиону долларов на батальон и сказал: «Купите то, чего вам не хватает». Не было никаких преград для такой спонсорской помощи. Думаю, в этом стиле надо работать. Еще, создавая добровольческие силы, важно, чтобы общество тоже включилось в создание и поддержку этой структуры. Когда общество может участвовать в создании добровольческих сил, оно участвует и в поддержке. И, частично, несет ответственность за их деятельность и существование.

— На Украине общество поддерживает защитников страны волонтерской помощью. В Литве волонтеры оказывают помощь добровольцам?

— Изначально, и сама по себе военная структура добровольческих сил, и менталитет, привели к ожиданиям помощи от государства. Мол, какой выделили бюджет, сколько дали — столько и надо. Но я с этим не согласен. Поэтому, с момента моего прихода, пытаюсь организовать фонды, чтобы люди, которые хотят присоединиться к нам, но не могут помочь по-военному, могли помогать по-другому. Тем более, что опыт уже есть — в Литве несколько раз проводились акции, когда волонтеры собирали средства и отдавали нам специально, чтобы мы купили дополнительную экипировку, то, чего нам не хватает. Есть также некоторые добровольцы, которые объединились и создали фонд помощи добровольческим силам… Все это началось, когда наши инструктора стали ездить на Украину. Мы посчитали, что должны привезти не только знания, но и какую-то материальную помощь. Тогда мы собрали некоторую сумму, которую они повезли на Украину тем семьям, где были погибшие. Я сказал: если мы можем так помогать украинцам, мы можем помочь и сами себе. И теперь мы начинаем такое движение. Может, оно вырастет. Есть хорошие примеры Дании, Швеции, Эстонии, по которым мы можем работать.

— Если уж мы заговорили о таких примерах, могут ли добровольцы тренироваться и выполнять поставленные задачи с оружием, которое содержится у них дома, как, например, в Эстонии?

— У кого-то из добровольцев вполне может быть оружие дома, но во время сборов у нас есть государственное оружие для тренировок. Оно охраняется в ротных помещениях, не содержится дома, как в Латвии или Эстонии. Недавно «стрелки» и мы получили право иметь свое личное оружие для нужд охраны края.

— Если будут учения, то добровольцы смогут брать с собой это оружие?

— Мы над этим работаем. Главное, что мы имеем такое право. На сегодня мы учимся и тренируемся с госоружием, а личное оружие добровольцы могут использовать для улучшения своих навыков.

— Что вы считаете вашей самой большой победой в добровольческом движении?

— Думаю, что такой победы еще не произошло. Когда я начал службу в должности командира, моя цель была — увеличить наши силы на 2 тысячи добровольцев. Как я уже сказал, на сегодня удалось увеличить количество добровольцев на 350 человек. Поэтому до моей цели еще нужно расти. С другой стороны, есть несколько маленьких побед. Среди них — изменение возраста до 60 лет. Или то, что мы сумели убедить министерство обороны, чтобы они выплачивали добровольцу некоторую сумму, премию, после выполнения первого контракта… Поэтому — победы еще впереди.

Источник