Я пишу тебе из воскресенья. Сегодня хороший день.
Впрочем, у тебя он еще только будет.
Сейчас я за компьютером.
Набиваю письмо, и представляю, как ты будешь выглядеть, когда его получишь.
Как улыбнешься. Как будешь смотреть на него с удивлением. Перечитывать.
Возможно, даже несколько раз.
Я уверен, ты получишь это письмо из моего воскресенья. Ты везучий, а я уже нет.
Знаешь, этот мир никогда не дарит человеку все сразу. И никогда не предоставляет право выбора.
Мы никогда не были счастливы – вот в чем проблема. Удача – коварная стерва. Иногда она любит давать нам то, что нам не нужно. По крайней мере, в настоящий момент. Давать просто так. Нахаляву.
Удача любит тянуть нас за шиворот в направлении, которое мы не выбирали. У нас было многое из того, о чем другие могли только мечтать. Нам везло. Иногда по крупному, иногда по мелочам. Но мы этого не ждали. Очень часто мы хотели получить от жизни нечто совсем другое.
Помнишь, были дни, когда мы расплачивались за свою удачу?
Помнишь дни, когда удача платила за нас?
Так бывает, и от этого никуда не деться. Но понять, в чем тут секрет, понять сам принцип действия удачи – весьма благодарное занятие.
Я понял, друг.
Мне сложно все объяснить, но я попытаюсь…
Сегодня хороший день. Чистое небо дышит в мое окно.
Извини, что не смог написать тебе из вторника. Не догадался написать из среды. Не нашел время на письмо в четверг и пятницу. Да и суббота представляется мне не слишком удачным днем для такого послания.
Я шучу. Если честно, эта идея пришла мне в голову только сейчас.
Я пишу тебе из воскресенья.
Наша история началась чуть меньше недели назад.
Кажется, в понедельник. Утром.
Я стоял на автобусной остановке, разглядывал витрину киоска, и почему-то решил купить пакетик жвачки. Мы уже вышли из возраста, когда жвачку покупаешь исключительно для жевания. Резиновое изделие, которое будет липнуть к зубам, и перекатываться на языке – это не для нас. Чтобы освежить дыхание, есть куда более вкусные продукты. Мятные конфеты, например.
Так что, друг, я так и не понял, зачем протянул продавцу десятирублевую бумажку, и стал владельцем этого блестящего пакетика с «белыми подушечками». Не смейся, так говорят в рекламе. Вкусные и полезные белые подушечки, которые восстанавливают зубную эмаль, улучшают пищеварение, снимают кашель и запоры… Не смейся!
Секундой позже в том же киоске я зачем-то купил «Суперклей».
В соседнем разжился пачкой белого «Винстона». Открыл ее. Выцарапал сигарету. Закурил.
Автобуса долго не было. Я докурил сигарету до конца, сосчитал до десяти, и пошел пешком. Мы с тобой работаем недалеко от дома, так что дойти пешком не проблема. Всего лишь четыре автобусных остановки.
Обращаешь внимание на подробности? Молодец. Ведь ты, в конце концов, должен мне поверить. А кто, кроме меня, может знать все подробности о тебе?
Итак, я пошел пешком.
Было холодно. Погода решила вспомнить о том, какие здесь бывают зимы.
Я миновал пару кварталов, и за пять шагов до очередной автобусной остановки увидел Ее.
Ты знаешь, о ком я говорю. Если все прошло удачно, ты уже пообщался с ней.
Силуэт хромающей девушки невозможно не заметить. В тот день у нее сломался каблук. Переломился пополам. Она хромала, как подстреленная газель, и была зла на весь мир.
Ты сообразительный малый, поэтому сразу почуял весь расклад.
«Суперклей». Каблук. Девушка.
Скажи, сейчас ты можешь ответить, зачем сделал эту странную покупку?
А если еще не сделал, пообещай мне, что сделаешь…
Никогда не знаешь, что понадобится тебе через пять минут. Вдруг ты поскользнешься, упадешь и сломаешь ногу. Люди будут проходить мимо. Будут качать своими тупыми головами, и соболезновать. Никто не поможет сделать тугую повязку. Тебе повезет, если кто-то позвонит по сотовому и вызовет «скорую».
Никогда не знаешь, что приключится через несколько минут с твоими друзьями. У кого-то закончатся сигареты, и он будет раздражен и подавлен, из-за невозможности найти выход своей никотиновой зависимости. Наорет на начальника. Будет уволен или останется без зарплаты. Психанет. Поругается с женой. Уйдет из дома.
Все бывает в жизни. Никто ничего не знает наперед.
Никто не знает, какая вещь понадобится ему через несколько минут, часов или дней.
Девушку со сломанным каблуком зовут Ириной.
Ирина виновато улыбается.
Ты завел ее в какой-то подъезд. Колдуешь над сломанным каблуком. Удивляешься вслух, какими глупыми бывают девушки. Надо же додуматься: зайти с незнакомым молодым человеком в страшный подъезд. Потрясающе.
Ирина сидит на ступеньках, курит твои сигареты. Смотрит на тебя зелеными глазами. Прячет подбородок в теплый отворот шубы. Ты же пытаешься разглядеть, есть ли на ее руке обручальное кольцо.
- Иногда так бывает, что неудача на самом деле превращается в удачу, – говорит Ирина, - Я думала, что буду хромать всю дорогу. Или отломаю второй каблук. Мне повезло, что вы… такой добрый.
Шикарная волна русых волос стекает по спине из-под мехового беретика. Хочется протянуть руку, и… сплести косичку?
- Не такой уж и добрый, – я пожимаю плечами, - Просто клей оказался под рукой.
- Чтобы склеить какую-нибудь девушку?
- Разумеется, - я сдержанно улыбаюсь. – Можете называть меня на «ты». Не люблю, когда мне выкают. Начинаю оглядываться по сторонам – вдруг меня много?
Она смеется. У нее красивая улыбка. У нее приятный голос.
Если ты еще не готов назвать это судьбой, то назови хотя бы удачей.
- Я на работу опаздываю, – говорит Ирина, - Вы, наверное, тоже…
- Минут десять вам все равно придется подождать, - я протягиваю ей сапожок, - Надеюсь, вы не в лесу работаете.
- Надеетесь?
- Ну, в том смысле, что не зверь же ваш начальник. Не укусит. Поймет и простит, – говорю я. – Может даже войдет в ваше тяжелое положение, и купит…
- Еще один тюбик клея! – подхватывает счастливая Ирина, - А вы смешной…
- А вы красивая.
Ирина отводит взгляд. Встает.
- Спасибо, что помогли, - произносит она, - Надеюсь, дальше сама справлюсь.
- Зовите, если что. Два свистка коротких, один длинный. А лучше… телефон оставьте.
- Прощайте.
Я киваю. Все нормально. Замужняя дама не обязана все время носить кольцо. А может просто любит кого-нибудь. Не мое собачье дело.
- Прощайте, – говорю я, и выхожу из подъезда.
Ирина догоняет меня через пять шагов. Хмурится, затем улыбается. Поправляет беретик. Я опускаю глаза на ее сапоги. Каблук держится на удивление прочно.
- У вас… У тебя жвачка есть?
Когда мир открывает перед тобой все свои двери, появляется странное ощущение… Будто кто-то нанял окружающих людей. На денек-другой. Заплатил им, чтобы они вдруг стали любезными и добрыми. Вспомнили про тебя. Повысили в должности. Прибавили зарплату. Похвалили. Поцеловали в щечку.
Люди, к которым мир внезапно начинает проявлять нежные чувства, называют это удачей. Я предпочитаю думать иначе. Я предпочитаю помнить, что отдать можно столько же, сколько впоследствии вернешь. И получить не больше, чем отдал.
Мир – это беспроцентный кредит эмоций.
Подумай о девушке, которая ломает каблук, и приходит на работу в растрепанных чувствах. Девушка забивается в свой рабочий уголок, и на всех рычит. Портит всем настроение своим сломанным каблуком, своей хромой походкой, своим неудавшимся утром. Она портит настроение пяти коллегам. Пять коллег с испорченным настроением под вечер превращаются в сотню нервных людей в разных концах города. Везде, куда только дотягивается телефонная линия.
Это как зараза. Только твоя температура в норме, кашля нет, а сердцебиение усиливается лишь чуть-чуть. Это не убивает, но портит жизнь. Как, впрочем, и любые неудачи.
Надеюсь, ты еще не прожил наш вторник?
Или среду? Я запутался. Заблудился во времени.
Наверное, именно в среду я покупаю в киоске ручку. И газету, в которой даются объявления о работе.
У меня с работой все в порядке. Не подумай, что я внезапно озаботился поиском. Просто мне отчего-то вдруг безотчетно хочется купить именно эти предметы.
В соседнем киоске привычно беру белый «Винстон». Открываю пачку, вытаскиваю сигарету. Зажигаю. Докуриваю.
Ежедневный ритуал.
Считаю до десяти, затем иду пешком.
Через пару кварталов меня догоняет Ирина.
- Привет, - говорит она, - Так и знала, что вас встречу. Удачно вышла из дома. Вовремя.
- Рад вас видеть, - говорю я, - Что случилось?
- Это так заметно?
Я пожимаю плечами.
- Ясно, - Ирина хмурится, - Меня вчера с работы уволили.
Я протягиваю ей газету.
- У вас всегда… есть с собой все, что мне нужно? – тихо произносит она, - Что вы за человек?
- Сам не знаю. Лучше расскажите, что у вас произошло.
- Я опоздала. Кто-то подпер доской дверь в подъезде. Подростки часто так развлекаются. Смешно, да? Полчаса толкала дверь! Шеф устроил скандал, – она усмехается, - После третьего хамского словца написала заявление.
- Вы сами говорили, что неудача часто оборачивается удачей. Надо всего лишь посмотреть на нее с другой стороны. Повертеть в руках.
- Возможно.
Мы идем медленно. Мне сегодня не хочется никуда спешить. Ирина разглядывает объявления в газете. Изредка стреляет в мою сторону своими зелеными глазками. Явно намеревается что-то спросить.
Если бы я мог ответить на ее вопросы, я, может быть, не стал бы писать тебе из воскресенья.
- Зачем вы купили газету? – наконец произносит она, - Вы тоже ищете работу? Тоже опоздали во вторник? Поэтому идете так медленно. Объясните мне все.
- Во вторник? – удивляюсь я, - Вроде бы, был понедельник.
- Вторник, - убежденно отвечает Ирина, - Я вообще часто опаздываю, так что у шефа просто терпение лопнуло.
Я размышляю над тем, кто из нас не прав. Я размышляю над тем, какое сегодня число. Я понимаю, что потерял счет времени, но когда это произошло – не помню, хоть убейте.
- Не волнуйтесь, - успокаивает Ирина, - У меня тоже иногда так бывает. Живешь в пятницу, а кажется, что проживаешь четверг. Или наоборот, как сегодня. Вторник был позавчера. А сегодня четверг.
Смотрит в газету. Спрашивает меня:
- Кстати, у вас есть ручка?
Мы с тобой никогда не любили цифры. Они действовали нам на нервы. Они были слишком точными. Они постоянно отсчитывали время до какого-нибудь мало-мальски значимого события. Цифры подчиняли нас. Говорили, когда нужно завтракать, обедать и ужинать. Заставляли нас просыпаться в определенное время, и засыпать не позже назначенного часа. Мы стали их рабами.
Цифры бесчувственны и невыразительны. Люди, вступающие с цифрами в слишком близкие отношения, помаленьку теряют нечто очень важное. Теряют дикий, нелогичный, эмоциональный стержень, который в той или иной мере есть в сердце каждого человека.
Кто считает иначе, пусть попробует поразмыслить на досуге, сколько чувства, страсти, доброты, или напротив – коварства и злобы в цифре «два». Или любой другой.
Мы с тобой ненавидели наручные часы. Никогда их не носили.
Мы слишком долго плевали на время.
Мы послали к черту всю логику, на которой держится окружающий мир.
Нам с тобой нужна была логика удачи. Логика случайности. Нелогичная логика.
Надеюсь, ты не слишком удивился, когда понял, что мир ответил нам взаимностью?
Надеюсь, ты не слишком удивился, получив мое письмо, посланное из воскресенья?
Я абсолютно уверен в том, что касается пятницы.
В пятницу я покупаю в киоске стеклянную бутылочку черной туши и глянцевый мужской журнал. То ли «Фахим», то ли «Джи-Кью». Неважно, потому что я сразу сворачиваю его плотной трубочкой. Перехожу дорогу, захожу в продуктовый магазин. Беру свежий кекс с шоколадной начинкой.
В аптеке получаю в полное владение пластырь.
Затем возвращаюсь на автобусную остановку, где курю и считаю до десяти.
Иду пешком.
Тушь. Журнал. Пластырь. Кекс.
Интересно, каким будет расклад на этот раз?
Прохожу квартал. Достаю тушь из сумки.
Бутылочка с широким горлышком. Темная этикетка гласит, что вещество морозоустойчиво. Выдерживает 25 градусов. Содержит воду, белок и взвесь сажи. Я откручиваю крышечку. Принюхиваюсь. Похоже, эта бутылочка не один месяц стояла на витрине нашего киоска. Тушь плохо пахнет.
Проще говоря, она прокисла. Прокисшая тушь. Отличное приобретение…
Я заворачиваю крышечку не слишком плотно. Размышляю, зачем мне столько дурно пахнущей туши? На чертеж она уже не годится.
Прохожу еще квартал.
Закуриваю вторую сигарету, и тут же ее выплевываю.
За углом дома какой-то мужчина в черной потасканной куртке на моих глазах отвешивает Ирине крепкую зуботычину. Он стоит спиной ко мне.
Он еще не знает про тушь, поэтому, секундой спустя, барахтается на мокром асфальте, рядом с канализационным люком, и хрипит. Прокисший белок, взвесь сажи и немного воды. Я выплеснул ему в лицо весь бутылек. Затем ударил ногой в промежность, и со всей дури ткнул в кадык свернутым в плотную трубочку журналом. Парень еще долго будет барахтаться.
Мне не стыдно. Я никогда не был приверженцем Олимпийских игр на улице, и не собирался мериться с ним величиной кулаков. Он барахтается и подвывает. Он ничего не видит. Он трет веки, раздражая слизистую оболочку глаз крошечными пылинками сажи. Ему сейчас нужно много теплой воды, но ее нет. У него нет прохладной грелки для
промежности. Он не соображает, что если помассировать кадык – боль пройдет быстрее.
Это значит, что я оказался удачливее. Это значит, что я вовремя подготовился. Это значит, ему сегодня не повезло. В отличие от меня.
Я даже не разбил костяшки пальцев об его нос.
- Ты в норме? – спрашиваю Ирину.
Она кивает. Дотрагивается до рта. Морщится.
Придурок рассек ей губу.
- Дома есть пластырь? – спрашиваю я.
- Нет.
Пинаю мужичка. Пинаю еще раз. Он на асфальте, в позе зародыша.
- Хватит, ладно? – говорит Ирина, - Это мой бывший. Прибежал разбираться…
- Ясно, - соглашаюсь, - Тогда действительно хватит. Вам нужно губу заклеить. Зубы целы?
- Вроде бы в порядке. Пойдем ко мне домой. Все равно сейчас не могу сидеть одна, выговориться нужно.
- С удовольствием послушаю, - выцеживаю я, - Пойдем.
Она поворачивается и уходит. Я за ней. Только мимоходом наступаю мужику на руку, и с удовлетворением слушаю, как что-то хрустит.
Живет Ирина недалеко, в одной из типовых хрущевских пятиэтажек. Второй подъезд. Четвертый этаж.
У нее уютная двухкомнатная квартира.
- Я с мамой живу, - говорит Ирина, забрасывая пальто на вешалку, - Она сейчас на работе. В киоске работает. Продавщицей.
У Ирины очень простой номер телефона. Легко запомнить.
- Ясно, - отвечаю, - Дайте ножницы. Пластырь у меня есть.
Отрезаю кусочек пластыря, и аккуратно наклеиваю Ирине на верхнюю губу. Шрама не будет, скорее царапина. Но, пока заживет, пройдет недели две.
У нее очень красивые губы.
- Две недели не целоваться? – смеется Ирина, - Не выдержу.
И, не дожидаясь ответа, спрашивает:
- Чай будете? У меня, правда, ничего к чаю нет…
- У меня есть, - тихо говорю, - Кекс. Шоколадный. Готов поспорить, вы такой любите.
Если ты так и не решился назвать это судьбой, то, по крайней мере, считай это удачей.
Мы пьем чай. Мы разговариваем. Она потихоньку начинает звать меня на «ты».
Мы договариваемся встретиться в субботу. Сходить куда-нибудь вместе.
Проблема лишь в том, что ты забыл, какой день наступит завтра. Ты настолько заблудился в цифрах, что дни приходят к тебе сами. В произвольном порядке.
У тебя плохая неделя.
Что такое удача, как не цепь событий, выглядящих случайными, которые впоследствии приводят к результату, необходимому для улучшения эмоционального либо физического состояния индивидуума? Видишь, иногда я могу сказать что-то умное.
На самом деле твоя удача вполне может обернуться неудачей для кого-нибудь другого. Ты словно вытягиваешь лотерейный билет, и он оказывается выигрышным. Но никто не гарантировал, что за тобой, в очереди за билетиками, не стоял нищий, который решил поставить на удачу свои последние гроши. И проиграл.
Скажи, он проиграл из-за того, что тебе приспичило купить билет, или так распорядилась судьба? Если бы тебя не было, нищему достался бы твой билет? И, наконец, ответь, что бы ты сделал в этой ситуации, если бы знал, что непременно вытянешь счастливый билет?
Я скажу тебе.
Удача только тогда является даром, когда ее не ждешь. Когда получаешь все случайно. Мимоходом.
Стоит тебе начать управлять своей удачей – и она тут же превращается в ответственность.
Человек – не Бог. У человека совсем другой промысел. Когда мы говорим о Боге, то можем сказать, что он наказал нищего. Лишил его халявного заработка, потому что нищий много грешил, и вел себя плохо. И вообще, Богу лучше знать, почему так произошло.
Ты же, человек разумный, можешь внятно объяснить мне, почему считаешь себя достойным вытянуть счастливый лотерейный билет? Можешь уверить меня, что никогда не станешь пользоваться своей удачей за счет неудач других людей?
Можешь дать мне гарантии, что твоя удача в результате не приведет к несчастью?
За пятницей я проживаю среду.
Не удивляйся. Так с нами бывает.
В среду я подхожу к киоску. Витрины затянуты пластиковыми жалюзи.
Киоск закрыт.
Я закуриваю сигарету. Считаю до десяти.
Звоню на работу с сотового, и уверяю начальство, что заболел. Расстройство желудка. Без подробностей.
Возвращаюсь домой.
Набираю номер телефона, который Ирина оставила мне в будущую пятницу.
- Алло? – отвечает женский голос.
- Ирина?
- Нет. Это ее мама. Ирины… сейчас нет.
Женский голос на том конец провода говорит сдавленно. Мне становится плохо. Сердце шумно стучит.
- Что произошло? Почему…
- А вы кто?
- Я ее друг. Просто расскажите, что случилось. Пожалуйста.
- Она… вчера пошла на работу, - всхлип, - Попала в аварию.
Я слушаю голос в трубке. И тихо шепчу «нет». Нет. Этого не может быть.
- Разговаривать пока не может. Она в больнице сейчас, - сбивчиво, дрожащим голосом объясняет мать Ирины, - Выбежала из дома. За ней заехал Сережа. Она спешила. Он сидел в своем сраном джипе, и бибикал. Бибикал, как урод. Она спешила. Он сказал, что без нее уедет. Звонил тут, по сотовому. Урод чертов. Торопил ее. Потом, видимо, несся по дороге. Авария была. Ирина сейчас в больнице. Я вчера весь день там сидела, с утра. Врачи сказали, ноги… ей, ноги… отрежут…
- Ясно, - шепчу, - Ясно.
- А уроду ничего! – кричит в трубку ее мать, - Уроду хоть бы хны!
- Да, - шепчу я так, чтобы она меня не услышала, - Найдет себе другую. С ногами.
- Он даже в больницу не пришел! – кричит мать сквозь слезы, - Сказал мне, что из-за нее авария случилась! Из-за Иры! Сказал, что болтала много! Трепалась, сказал, всю дорогу. Мешала ему. Сказал, что джип из-за нее ремонтировать придется.
- Все будет хорошо, - говорю я, - Просто успокойтесь. Поверьте мне, что все на самом деле будет хорошо. Ладно?
Мать Ирины молчит. Я вешаю трубку.
Я вспоминаю понедельник, и сломанный каблук, который наспех заклеиваю в грязном подъезде. Я вспоминаю, как разговаривал с Ириной в четверг. Я вспоминаю, как в пятницу хрустит под моим тяжелым ботинком гладкая Сережина рука.
Я проживаю среду. Я не люблю цифры, но я умею считать до семи.
Я еще не прожил свой вторник.
Во вторник я прохожу мимо киоска. Заворачиваю во двор и направляюсь к помойке.
Рядом с мусорными контейнерами, в снегу, валяются ящики. Разбитые деревянные ящики.
Выламываю одну доску, покрепче.
Подбираю с земли шило. Ржавое, стальное. Прячу его в карман.
Больше мне сегодня ничего не нужно.
Я подхожу к подъезду дома, в котором живет Ирина.
Я хорошо запомнил адрес. Я ведь был здесь в будущую пятницу.
Подпираю доской дверь подъезда. Крепко-накрепко. Чтобы никто не смог выйти.
Ирина уже должна спускаться по лестнице.
Я уже не подросток, но учиться никогда не поздно…
Поэтому закуриваю сигарету, и считаю до десяти, пока иду к обочине дороги. Около обочины припаркован джип, и Сережа орет в трубку:
- Заперли? В подъезде? Что ты несешь, бля?
В моем кармане настоящее острое шило. Ржавое. Стальное.
- Опаздываю, твою мать! – надрывается Сережа. – Не п…ди! Уеду, сиди там, кукуй, бля! В подъезде! Так открой! Что значит, я открой?
Он вываливает из джипа, и развалистой походкой идет к Иркиному подъезду. Он спасет ее из заточения, не сомневаюсь.
Я вообще устал сомневаться. Поэтому я вытаскиваю шило.
Улыбаюсь, глядя, как солнечные блики играют на закаленной стали, среди пятен ржавчины. Мне очень повезло сегодня. Потому что я не купил это замечательное шило, а нашел его. Случайно.
Значит оно гораздо важнее всех тех вещей, которые я купил.
Приобрел на временное пользование. Заплатил ими за удачу.
Удача не может быть управляемой. Иначе она превращается в ответственность.
Я перехватываю шило покрепче.
Я смеюсь, и со всего размаха втыкаю его в заднее колесо джипа.
Шина и шило. Дуэт шепелявых.
Сигнализация Сережиной машины верещит, но он сейчас занят доской, и не может прибежать обратно. А через несколько секунд меня будет поздно хватать за руку. Поздно бить меня. Я прокалываю еще три шины, и джип медленно оседает.
Медленно, весело, с легким присвистом. Сегодня на нем никто не поедет, и никто не попадет в аварию. А после пятницы Сережа долго не сможет водить машину.
Я пишу самому себе из воскресенья.
Я еще не прожил субботу. Суббота наступит завтра.
Мы с Ириной договорились встретиться около башни с часами. Есть такое местечко в нашем городе. Неподалеку славное кафе и кинотеатр. Мы посовещаемся, и решим, куда стоит пойти. В конце концов, дорогу можно выбрать.
Завтра я скажу ей:
- Понимаешь, так уже было. Я написал себе письмо из будущего воскресенья. Я решил, что будет лучше, если я начну управлять своей удачей. Чувствовать ее, как чувствуешь подходящий тебе товар в магазине. Постоянно находиться в положении именинника, который выбирает сам себе подарок на день рождения. Но постоянное чувство, что все зависит только от тебя – это страшно. С этим трудно жить. Когда-нибудь я случайно мог бы сделать что-то очень плохое.
- Шизик ты, - ответит Ира, - Но смешной шизик. Я рада, что мы встретились.
Никогда нельзя получить больше, чем намереваешься отдать. Никогда нельзя знать наверняка, что твоя удача не обернется для тебя кошмаром. Я избежал платы, потому что наплевал на логику. Может ли это продолжаться вечно? Считай, что платой за наши удачи стала нелинейность сюжета.
Мне кажется, что в субботу я захочу изменить свою жизнь.
Встретиться с Ириной под часами, ровно в шесть вечера, и ни минутой позже.
Вспомнить о том, что на свете есть полезные цифры. И что за субботой последует обычное воскресенье, в котором я уже не буду сидеть, и писать тебе это письмо.
И дни следующей недели пройдут по мне ровным строем, маршируя. Не путаясь, и не сбиваясь в стаи.
Но я надеюсь, что ты получишь письмо из воскресенья. Ведь ты везучий, а я – уже нет. Мне интересно, можно ли что-то изменить в нашей безумной неделе, но я не хочу, чтобы ты что-то изменил.
Именно поэтому я пишу тебе из воскресенья.
Если все пройдет отлично, я буду такой, как все. Начиная с субботы удача начнет посещать меня только тогда, когда сама захочет. Будет вертеть моей жизнью. А я в ответ назову ее судьбой.
Завтра суббота. Надеюсь она придет.
Поверь, она того стоит.
