– Вторую операционную срочно! Девчонка после ДТП. Внешние и внутренние повреждения. Если сможем собрать её – это будет чудо. – Кричал на весь коридор дежурный врач больницы. Он забежал в операционную впереди каталки, судорожно натягивая перчатки.
– Операционная готова. Ритмы сердца очень глухие, почти не прослушиваются. Дефибриллятор готов. – Протараторила молоденькая медсестра.
– Для начала два кубика лидокаина. О Боже, даже так видно, ребра торчат в разные стороны. Как она вообще еще жива? Ладно, начнем, перекрестясь. – Подытожил врач.

* * *

Операция длилась уже около часа. В коридоре перед операционной сидели два человека. Первый – молодой парень. Среднего роста, коренастый. Его черные волосы были всклокочены и напоминали иголки дикобраза. Карие глаза были какими–то остекленевшими. Периодически, парень то закрывал лицо руками, то отстранял их, рассматривая свои ладони. Он что–то еле слышно бормотал себе под нос. Молодой человек молился. В первый раз в жизни он молился так исступленно, не отвлекаясь от этого занятия ни на секунду.
Второй была девушка. Худенькая блондинка с тонкими чертами лица. Она мяла бумажный носовой платок, который был насквозь мокрый, и толку от него было уже мало. Из ярко–голубых глаз капали слезы, нос стал красным от постоянного использования платка, а тушь картинно размазалась по щекам.

Вот уже больше двух часов девушка не могла остановить слезы. После созерцания картины, как её подругу фактически размазывает иномаркой по асфальту, остановить слезы сделалось в принципе не возможным. Приехавшей Скорой, пришлось помимо основной пострадавшей приводить в чувство Катю, которая билась в тихой истерике и раскачивалась, сидя на асфальте.
Из операционной доносились крики врача, жутковатое пикание приборов и лязганье инструментов. При очередном восклицании врача, молодой человек и девушка синхронно вздрагивали. Катя начинала остервенело теребить и без того выглядевший жалким платок, а Саша, закрывая лицо руками, и еще усерднее молился.
Вдруг стало невозможно тихо. Почти тихо. Как зверь, разрывающий добычу, тишину вспарывал монотонный звук тонометра.
– Она ушла, – еле слышно выдавила из себя Катя и начала медленно сползать со стула, погружаясь в темноту.
Из операционной, хмуря брови, вышел врач. Он смотрел в пол и медленно стягивал с рук перчатки. На лбу у него выступили горошины пота, а челка выбилась из–под колпака. Заметив Катю, безвольно повисшую на руках у Саши, он, не оборачиваясь, сказал медсестре, семенившей за ней:
– Дайте девушке нашатырю.
Медсестра кивнула и, как по волшебству, извлекла из кармана форменной курточки плотно закупоренный пузырек и ватный тампон. Она быстро подошла к ребятам и, смочив вонючей жидкостью вату, протянула его Саше.
Пока парень приводил Катю в чувство, врач стоял над ними молча, дожидаясь, пока девушка очнется.
Саша еле успел поймать Катю, когда та, обретя чувство реальности, начала биться в истерике, что–то несвязно крича.
– Все, все, успокойся, – повторял Саша, гладя по голове, обмякшую от слез Катю. Девушка уткнулась носом в его плечо и теперь чуть слышно всхлипывала, повторяя имя подруги, как зачарованная. Саша из последних сил, собрав всю волю в кулак, старался не плакать и, все так же гладил Катю по голове, успокаивающе повторял, скорее для себя, чем для неё, что надо успокоиться. Он баюкал её как маленькую девочку, которой ночью приснился страшный сон, и она прибежала к большому и сильному отцу в поисках защиты от всех бед.
Постояв еще немного, врач перестал гипнотизировать свои бахилы, наспех натянутые на уличные ботинки, и переместил свой взгляд на обнимающуюся и мерно раскачивающуюся пару.
– Эмм, – начал врач, чтобы привлечь к себе внимание. – Я очень сожалею, но нам ничего сделать не удалось. Понимаете, повреждения тканей…
– Не напрягайтесь, – отрезал Саша.
– Ммм... Да.. – промычал врач. – Надо сообщить родным…
– Мы все сделаем, – опять оборвал его парень.
– Кхм.. Хорошо. – Врач помолчал немного и добавил. – Когда родственники приедут и..эмм..успокоятся, пусть заглянут в 57 кабинет. Надо разобраться с бумагами.. – И, помолчав еще немного, добавил. – Сожалею…Мои соболезнования.. Я..эээ.. пойду..
Саша глянул в след удаляющемуся врачу и продолжил убаюкивать свою девушку.

* * *

Небольшая зала была освещена скудно. Посреди неё стоял средних размеров квадратный столик с шахматной доской, фигуры на которой, не представляя из себя ничего особенного, были уже выставлены в соответствующем игре порядке. За столом сидели двое игроков. Точнее, не игроков, а собеседников.
Первый – парень. Он был облачен в черную хламиду, капюшон которой приглушал резковатые черты лица. Ничего особо примечательного в нем не было, только, пожалуй, глаза были необычными. Какие–то слишком черные. Он скрестил руки и, положив на них подбородок, стал изучать лицо человека, сидящего напротив него.
Второй была девушка, одетая в такую же хламиду, только серую. Рыжая челка выбивалась из–под капюшона, а голубые глаза лукаво блестели. Она скопировала позу парня и тоже начала его рассматривать.
Парень хмыкнул и его губы растянулись в усмешливой улыбке.
– Ну и зачем я здесь? – мило улыбаясь, поинтересовалась девушка.
– Хочу сыграть с тобой партию в шахматы, – всё так же ухмыляясь, ответил парень. – Вижу, ты уже поняла кто я.
– Сложно не догадаться. Так на что играть будем?
– Мда, светской беседы, видимо, не получится.
– Не в этот раз.
– А что, возможна вторая наша встреча?
– Видимо, это зависит от итога партии.
– Слишком умна для человека.
– Из твоих уст это звучит больше, чем просто похвала.
– Хмм.. Ладно. Теперь к делу. Ты мне нужна.
– Вот как? Интересно для чего.
– Скажем так, твои способности слишком хороши, чтобы я не захотел иметь при себе такого человека как ты.
– Неужели при твоем троне нет никого покруче меня?
– Мало. Мы можем не начинать игру, если ты согласишься присоединиться ко мне сейчас же.
– А если откажусь вообще играть?
– У тебя нет выбора. Чем больше ты пребываешь здесь, тем сильнее разрушается твое тело там.
– Это ты устроил аварию?
– Ну что ты. Это всего лишь случайность. Но я ей рад.
– Так я и поверила. Ладно. Как я поняла, при проигрыше я стану болонкой у твоего трона. А что будет, если я выиграю?
– Хмм.. За тобой придут другие. Всем интересны твои способности.
– Я это учту. Ладно, давай сыграем. Я так понимаю, что выиграть у меня шансов мало, так что ты ничего не теряешь.
– Как пожелаешь. С твоего позволения, я буду играть черными.
– Без проблем.

Играть против этого человека было фактически не возможно. Десять белых фигур уже валялись на полу – парень скидывал «съеденных» с игральной доски, как не нужный хлам. Среди белых поверженных сиротливо лежала одна черная пешка, которую молодой человек уступил только для того, чтобы открыть себе дорогу к белому Королю.
«Это, наверное, и называется безвыходная ситуация. Против него играть еще глупее, чем плевать против ветра», – подумала девчонка, когда в очередной раз объявили шах её Королю.
Парень, будто услышав её мысли, растянулся в самой очаровательной из возможных улыбок, и в глубине черных глаз мелькнула лукавая искорка.
«Черт бы тебя побрал.. Глупая фраза получилась.. Ладно, попробую тянуть время, может чего–нибудь придумаю.» – На столе осталось 3 фигуры: собственно Король, Ладья и Пешка. – «Полная жопа!»
Она откинулась на спинку стула, сложила руки на груди и стала с усмешкой смотреть на шахматную доску.
Вдруг, как будто бы из стены, вышел мужчина, тоже в черной хламиде. Лица его было не видно из–за капюшона, глубоко надвинутого на лицо. Он чуть слышно подошел к играющему парню, немного склонился и начал скоро шептать тому что–то на ухо. Игрок повернулся к подошедшему и, так же шепотом, начал отвечать.
«Это мой шанс», – промелькнуло в голове у девушки. В голове промелькнула только одна мысль. Чумовая и самая наглая.
Она схватила доску за края и развернула её. Белые фигуры стали черными, а черные – белыми. Приняв ту же позу, в которой и сидела, пока их не отвлекли, девушка с бешено бьющимся сердцем начала ждать конца разговора двух мужчин.
Договорив, партнер развернулся к доске и замер на несколько секунд. Брови его поползли вверх. Черные глаза удивлено расширились, а рот приоткрылся.
«Мне конец», – подытожила девчонка.
Поборов шоковое состояние, парень выдавил из себя, надув губки как мальчишка, которого очень подло обманули:
– Это не честно.
– А против тебя играть по другому нельзя. И ты сам сказал – твои черные. – Ответила девушка. На секунду ей стало жалко парня. «Сам виноват», – остановила она свой приступ жалости.
– Что ж, ты выиграла, – буркнул парень. – Возвращайся, я тебя больше не держу. Скоро за тобой придут другие.
– Спасибо за партию. И.. приятно было познакомиться…
Парень скривился в улыбке и с язвительностью, на которую вообще был способен, ответил:
– Всегда пожалуйста.

* * *

Холодный обшарпанный кабинет больницы. На старой каталке с постеленной на неё полиэтиленовой пленкой, лежит безжизненное тело девушки, прикрытое белой простыней с безобразными разводами засохшей крови. В углу из крана мерно капает вода, брызги которой отлетают на черную ткань, закрывающую зеркало, не понятно для чего здесь повешенное. Свет приглушен. Мертвецкая, как её называет персонал. Сюда отвозят тела людей после летально закончившихся операций, чтобы кровь свернулась, а та, что не свернется, стекла в канализационную трубу, дыра от которой красовалась под каталкой. Таких дыр в полу было пять. Но в этот вечер мертвецкую занимал только один человек.
По коридору в направлении мертвецкой, не спеша, шла женщина – санитарка, – которой предстояло транспортировать умершую девушку в морг. Она прошла мимо пары, застывшей в объятьях друг друга. У ребят цвет кожи не многим отличавшейся от белизны покойников. Женщина покачала головой. Мертвецкая была за поворотом.
– Мы так и не позвонили её родителям, – чуть слышно проговорил Саша.

* * *

«Странное ощущение. Вокруг как–то зябко, а кожа будто бы горит».
Девушка, откинув с лица простынь, открыла глаза. Перед её взором предстал больничный потолок с облупившейся штукатуркой. Голова немного кружилась, из–за этого картинка была смазанной. Полежав еще немного и дождавшись, пока вестибулярный аппарат подавит головокружение, она приподнялась на локтях. От её тела через простынь пробивался легкий сизый дым. Поняв, что это не галлюцинация, девушка рывком скинула с себя бордово–белый покров.
Картина, представшая перед глазами девчонки, могла довести до обморочного состояния даже взрослого, крепкого и психически устойчивого человека. Грудная клетка была разворочена. Ребра, с запекшимися подтеками крови и остатками мышечной массы, торчали в разные стороны под самыми немыслимыми углами. Кровь пульсаром выбивалась из многочисленных ран, растекалась по животу и странным образом всасывалась через пупок обратно в тело.
Легкий сизый дым, тем временем, стал плотнее, почти побелев. Он вырывался в основном из операционной раны. Кости сращивались в переломанных местах, с хрустом вворачивались и занимали свое законное место, согласно анатомии человека. Судя по всему, поврежденные внутренние органы тоже восстанавливались, так как в уже белесый дым вмешивались туманные кровавые кольца. Мелкие повреждения заживали на глазах. Даже ногтевые пластины уже успели полностью восстановиться.
Девушка вскочила с каталки и, заметив рукомойник и завешенное зеркало, подбежала к ним. Умыв лицо ледяной водой, смыв тем самым запекшуюся на щеках и ресницах кровь, она сдернула черное сукно, закрывающее зеркало, и накинула его себе на плечи. Основная рана уже почти затянулась, рубцов и шрамов на теле не наблюдалось. Остался последний глубокий порез на предплечье.

* * *

Санитарка подошла к мертвецкой и открыла дверь. «Труп» стоял с черным сукном на плечах и рассматривал себя в зеркало. Истошный крик вырвался из горла бедной женщины, и она осела на пол в дверях, теряя сознание.
Ребята, сидевшие в обнимку, как по команде вскочили и побежали на крик. Застыв в дверях, оба только и смогли, что открыть рты. Саша подпер плечом Катю, чтобы та не присоединилась к уже лежащей на полу женщине. Но девушке хватило самообладания выдержать это и, более того, она смогла переступить через санитарку и приблизится к ожившей подруге. Подойти совсем близко смелости, конечно, не хватило. Подруг разделяло около двух метров.
«Ожившая» смотрела на друзей через отражение. Угол, под которым находилось зеркало, позволял видеть вошедших в кабинет, но не давал оным увидеть отражение девушки. Она специально не повернулась к ним лицом, чтобы те не увидели, как затягиваются её раны.
– Где ты была так долго? – только и смогла выдавить из себя Катя.
– Сколько меня не было? – стараясь сдержать дрожь в голосе, спросила «воскресшая». Ей требовалась вся сила воли, чтобы не бросится подруге на шею.
– Три часа… - Прошептала Катя. И уже более уверенно добавила. – И все же где?..
– С Сатаной в шахматы играла, – ровным голосом сказала девушка, наблюдая, как на предплечье наконец-таки полностью затянулась последняя рана.