Он не солгал нам, дух печально-строгий,
Принявший имя утренней звезды,
Когда сказал: "Не бойтесь вышней мзды,
Вкусите плод, и будете, как боги".

Для юношей открылись все дороги,
Для старцев - все запретные труды,
Для девушек - янтарные плоды
И белые, как снег, единороги.

Но почему мы клонимся без сил,
Нам кажется, что кто-то нас забыл,
Нам ясен ужас древнего соблазна,

Когда случайно чья-нибудь рука
Две жердочки, две травки, два древка
Соединит на миг крестообразно?

Николай Гумилев

Только усталый достоин молиться богам,
Только влюблённый - ступать по весенним лугам!

На небе звёзды, и тихая грусть на земле,
Тихое "пусть" прозвучало и тает во мгле.

Это - покорность! Приди и склонись надо мной,
Бледная дева под траурно-чёрной фатой!

Край мой печален, затерян в болотной глуши,
Нету прекраснее края для скорбной души.

Вон порыжевшие кочки и мокрый овраг,
Я для него отрекаюсь от призрачных благ.

Что я: влюблён или просто смертельно устал?
Так хорошо, что мой взор, наконец, отблистал!

Тихо смотрю, как степная колышется зыбь,
Тихо внимаю, как плачет болотная выпь.

Николай Гумилев

* * *

Вся мысль моя - тоска по тайне звездной...
Вся жизнь моя - стояние над бездной...

Одна загадка - гром и тишина,
И сонная беспечность и тревога,
И малый злак, и в синих высях Бога
Ночных светил живые письмена...

Не дивно ли, что, чередуясь, дремлет
В цветке зерно, в зерне - опять расцвет,
Что некий круг связующий объемлет
Простор вещей, которым меры нет!

Вся наша мысль - как некий сон бесцельный...
Вся наша жизнь - лишь трепет беспредельный...

За мигом миг в таинственную нить
Власть Вечности, бесстрастная, свивает,
И горько слеп, кто сумрачно дерзает,
Кто хочет смерть от жизни отличить...

Какая боль, что грозный храм вселенной
Сокрыт от нас великой пеленой,
Что скорбно мы, в своей тоске бессменной,
Стоим века у двери роковой!

Юргис Балтрушайтис

В день, когда оседлали небес скакуна,
Когда дали созвездиям их имена,
Когда все наши судьбы вписали в скрижали, -
Мы покорными стали. Не наша вина.

Омар Хайям

Мгновеньями Он виден, чаще скрыт.
За нашей жизнью пристально следит.
Бог нашей драмой коротает вечность!
Сам сочиняет, ставит и глядит.

Омар Хайям



Иногда приходит осознание того, что жизнь представляет из себя большой театр, а мы являемся просто актерами - хорошими или плохими, но актерами одного Режиссера...

С первых мгновений появления на свет, мы становимся участниками игры под названием Жизнь. Какие роли приготовлены в ней для нас...

Итак акт первый.

Детство - весна жизни...
Первые роли… - Сын-дочь, внук-внучка, брат-сестра, друг-подружка, ученик-ученица.
Кто ты? Какой ты? Выбирай…
Сердце подпрыгивает от радости и нетерпения…Что оно шепчет тнам, может подсказку? Слышишь ли мы его?
Первый акт всегда легок и красив как сама весна...
……………………………………………………………………………………………………...
Акт второй.
Взрослая жизнь или долгожданное лето...
Звенит последний школьный звонок. Заканчивается ночь выпускного бала. Мы полны радостных ожиданий. Множество дорог расстилается перед нами вдаль. Все заманчивы и много обещающие. Каждая из них может стать нашей новой ролью. И мы стоим перед камнем на распутье...

- Кем быть? (Любимый – любимая, отец – мать, учитель, врач, бизнесмен, художник, строитель, поэт).
- Как быть? ( Любить–не любить, доверять–не доверять, дарить–не дарить, принимать–не принимать).
- Каким быть? ( Счастливым – несчастным? Здоровым – больным? Отзывчивым – равнодушным? Принятым – Отвергнутым? Любимым – Любящим?).
Бесконечное многообразие ролей…Любая из них может стать твоей.
Выбирай…

Как бьётся сердце. Оно готово выскочить из груди. Что оно кричит нам? Может, хочет что-то посоветовать? Предостеречь от чего-то? Мы слышим его?
Мы выбираем и становимся тем, кем хотим себя видеть...
Но лето быстротечно... Оно проходит как один миг, и оказывается, что уже отыграна половина спектакля …

Антракт...
Почему так тяжело на сердце? Что с ним? Загляни в него? Какое оно сейчас?
Покрыто пеплом сгоревших мечтаний? Засыпано сажей не прощенных обид и разочарований? Завалено камнями осуждения? Зажато рамками всяческих табу и «нельзя»? Придавлено тяжким грузом непосильных «надо», «должен», «обязан»?
Оно уже не кричит, обессиленное, и даже не шепчет. Оно только тихонько вздыхает от боли и сострадания к тебе.
…………………………………………………………………………………………………………………..
Акт третий.
Вот и осень постучала в окно нашей жизни каплями дождя. Что делать? Как жить дальше?

Теперь мы уже осознаем, что это Режиссёр выбирал для нас и поставил на подмостках нашего театра пьесу: трагедию, комедию, драму или лёгкий искрящийся водевиль. Он управляет нашей игрой , шлифуя алмазные грани таланта, побуждая нас чувствовать тончайшие оттенки и нюансы каждой роли. Оттачивает наше актёрское мастерство, заставляя не просто играть…а ПРОЖИВАТЬ свою роль…

И мы задумываемся. Кто же режиссёр нашего спектакля?
Родители? Общество? Семья? Муж? Жена? Начальник? Бог? Судьба? А может это ты сам?
Выбирай…

От этих мыслей сердце начинает биться сильнее и сильнее. Что хочет оно сказать? Как услышать его? Ведь так важно услышать это именно сейчас…Пока ещё есть время…Пока спектакль не закончен…

И тогда мы осторожно смываем кристальной водой Прощения сажу, гарь и копоть с хрустальных стеночек сосуда-сердца. Доверием освобождаем его от непомерного груза и тяжести. Свободой выбора открываем тесную клетку и выпускаем птицу – сердце на волю.
Оно поёт… а мы слушаем… Слышим ли мы его?
Но и осень не долговечна...
…………………………………………………………………………………………………………………….
Акт четвёртый.

Мы по новому относимся ко всему, что происходит на сцене Жизни. Приходит новое осознание своей роли...

Мы наполняем своё сердце теплом и светом Солнца – Любви. Дарим ему крылья Ветра – Свободы. Возводим его на Престол – Достоинства. Для опоры отдаём ему Земной шар. Разрешаем взлететь к небесам искрящимися струями Фонтана – Вдохновения. Позволяем ему погрузиться в глубочайшие воды океана – Знания и Опыта. И слившись с ним в едином световом потоке, ярким лучом мы возносимся в бескрайние просторы Вселенной – СО-ТВОРЕНИЯ. И парим…

Наверное так мы творим в божественном слиянии Души, Ума и Сердца, стараясь исправить все погрешности предыдущих трех актов, жизнь свою, Мистерию свою… В единстве и гармонии с Мирозданием…


Мы — послушные куклы в руках у творца!
Это сказано мною не ради словца.
Нас по сцене всевышний на ниточках водит
И пихает в сундук, доведя до конца.
Омар Хайям

Эта ночь бесконечна, в которой касаются Души,
Эта ночь так прекрасна, где двое стоят у окна…
Обнимая созвездья, боясь их сиянье нарушить
Даже легким дыханием, светлых посланников сна.
Эта ночь бесконечна, в которой касаются Души,
Паладины галактик с глазами смотрящими вдаль…
Прижимаясь сердцами, себя узнавая друг в друге,
По серебряным каплям бегущим внутри через край.

Эта ночь так прекрасна, волнами смывая разлуки…
Изумрудными искрами неба качая берилл.
Он пульсирует в нас, переливом зеркальных созвучий,
Шаловливо сбегающих в сердце... по краю скользящих перил.

Обнимая друг друга, все ночи, как бусины в нити
Ожерельем ложатся на хрупкий фарфор декольте,
В поднебесье застывшей, с улыбкой Джоконды, Богини
Белоснежной камеей, приветствуя нас вдалеке.

Эта ночь так прекрасна, в которой есть место мгновеньям…
Словно кадры из фильма, бессмертная сага любви.
Где есть ты, где есть я….где мы вместе стоим на коленях
В храме древних галактик связавших нас в крепкую нить.


Эта ночь бесконечна, в которой касаются Души...
Эта ночь так прекрасна, где двое находят друг друга…


___________________________________________


© Copyright: Аленушка Вергунова, 2010
Свидетельство о публикации №11005293086

В час полночный, близ потока
Ты взгляни на небеса:
Совершаются далеко
В горнем мире чудеса.
Ночи вечные лампады,
Невидимы в блеске дня,
Стройно ходят там громады
Негасимого огня.
Но впивайся в них очами -
И увидишь, что вдали
За ближайшими звездами
Тьмами звезды в ночь ушли.
Вновь вглядись - и тьмы за тьмами
Утомят твой робкий взгляд:
Все звездами, все огнями
Бездны синие горят.

В час полночного молчанья,
Отогнав обманы снов,
Ты вглядись душой в писанья
Галилейских рыбаков, -
И в объеме книги тесной
Развернется пред тобой
Бесконечный свод небесный
С лучезарною красой.
Узришь - звезды мысли водят
Тайный хор свой вкруг земли.
Вновь вглядись - другие всходят;
Вновь вглядись - и там вдали
Звезды мысли, тьмы за тьмами,
Всходят, всходят без числа, -
И зажжется их огнями
Сердца дремлющая мгла.

Хомяков Алексей

Мадонна грустная крестом сложила руки:
О чем же плакать ей, блаженной, в небесах?
О чем молиться ей - и к небу сердца звуки,
Вздыхая, воссылать в уныньи и слезах?

Недаром падает, свежа и благовонна,
На землю жесткую насущная роса:
То плачут каждый день, как грустная Мадонна,
О немощах земли святые небеса.

Недаром голуби в лазури неба вьются,
Недаром лилии белеют по полям
И мысли чистые от избранных несутся
Сквозь тьму нечистых дел к прекрасным небесам.

Когда б безгрешное о грешном не молилось,
Когда бы праведник за гордых не страдал,
Давно бы уж земля под нами расступилась,
Давно бы мрачный ад всё светлое пожрал.

Вздыхай же и молись, и не скудей слезами,
Источник радости, вселюбящая мать!
Да льются теплые живящими реками
И в мире темном зла не будут иссыхать!

В сердцах пресыщенных, на алчном жизни пире,
В сердцах, обманутых надеждою земной,
Чем будет жить любовь в сем отлюбившем мире? -
Твоей молитвою, вздыханьем и слезой.

Шевырев Степан

Сколько же сказано о тайне, о смысле слова разными учеными, писателями и поэтами. Сколько раз я сама размышляла на эту, можно сказать волшебную, тему... Но перечитывая своих любимых поэтов каждый раз открываю все новые и новые грани того великого дара - возможности говорить, понимать и чувствовать- подаренного только человеку. Вы только вчитайтесь - один язык цветами говорит, другой язык словами говорит и дан язык для выраженья чувства...


Три языка Всевышний нам послал,
Чтоб выражать души святые чувства.
Как счастлив тот, кто от него приял
И душу ангела и дар искусства.

Один язык цветами говорит:
Он прелести весны живописует,
Лазурь небес, красу земных харит, -
Он взорам мил, он взоры очарует.

Он оттенит все милые черты,
Напомнит вам предмет, душой любимый,
Но умолчит про сердца красоты,
Не выскажет души невыразимой.

Другой язык словами говорит,
Простую речь в гармонию сливает
И сладостной мелодией звучит,
И скрытое в душе изображает.

Он мне знаком: на нем я лепетал,
Беседовал в дни юные с мечтами;
Но много чувств я в сердце испытал,
И их не мог изобразить словами.

Но есть язык прекраснее того:
Он вам знаком, о нем себя спросите,
Не знаю - где слыхали вы его,
Но вы на нем так сладко говорите.

Кто научил вас трогать им до слез?
Кто шепчет вам те сладостные звуки,
В которых вы и радости небес,
И скорбь души - земные сердца муки, -

Всё скажете, и всё душа поймет,
И каждый звук в ней чувством отзовется:
Вас слушая, печаль слезу отрет,
А радость вдвое улыбнется.

Родились вы под счастливой звездой:
Вам послан дар прекрасного искусства,
И с ясною, чувствительной душой
Вам дан язык для выраженья чувства.

Шевырев Степан

Приветствую тебя! Как поживаешь?
Хотелось бы поговорить с тобой,
Но временем ты не располагаешь,
Поэтому пишу тебе домой.

Я и вчера был у твоей постели,
И ждал, когда расстанешься со сном,
Чтоб сил придать, уверенности в деле,
И одарить счастливым новым днём.

Но ты лицом к стене отворотился,
Чтоб сон продлить на несколько минут,
А Я стоял и ждал, не торопился,
Так люди на земле не ждут.

Потом и вовсе времени не стало,
Ты мылся, одевался и ушёл...
Но беглый взгляд твой в зеркале усталый
Сказал Мне, что не всё так хорошо.

На миг твой взгляд упал на Моё Слово,
Я думал, ты поговоришь со Мной,
Я был готов тебя утешить снова,
Но - нет, ты так увлёкся суетой.

И днём, Мой друг, Я вновь и вновь пытался
Вступить с тобой в полезный разговор,
Я ждал... Я ни на миг не отлучался,
Но не Меня искал твой слабый взор.

А помнишь завтрак? - вкусненькую пищу
Всё это было от Меня,
Кого люблю - те кушанья не ищут,
Те все сидят у Моего огня.

Потом обед, и вздох тяжёлый снова,
А Я стоял так рядом, за спиной,
Я ждал, что ты промолвишь слово,
Что наконец заговоришь со Мной.

Что ты о чём-нибудь Меня попросишь,
Чтоб Я помог в решении проблем,
Но мысль тебя какая-то уносит,
И ты ко Мне всё также глух и нем.

И когда весть к тебе пришла плохая,
И слёзы побежали в два ручья,
Я так хотел их вытереть, мечтая,
Что наконец-то пригодился Я.

Я отвлекал тебя от мрачных мыслей,
Я солнышка лучами согревал,
Я сделал так, что радуги повисли,
Как разноцветный горный перевал.

Я ветерок послал тебе навстречу
И дождь пролил обильный стороной,
Все птицы пели песни целый вечер,
Но всё же ты не говорил со Мной.

И даже вечером, придя с работы,
Ты не был почему-то, друг, со Мной,
И в спешке приняв ужин, без заботы,
Вдруг канул в телевизор с головой.

Программа увлекла тебя надолго
Она важна, как видно, для тебя,
Она важнее разговора с Богом...
Зачем ты игнорируешь Меня?

Иль уйма дел, что ты хотел закончить,
Настолько ли важны сейчас?
Чтоб переделать их, не хватит ночи,
А ты уже не размыкаешь глаз.

Ты выбился из сил. Я понимаю,
Изнемогая, бросился в постель,
Меня, увы, совсем не замечая,
А Я так много выслушать хотел.

Мысль обо Мне мелькнула на мгновенье,
Но было это сквозь пространства сна,
И к Моему большому сожаленью,
Он одолел тебя до дна.

За целый день не проронил ни слова.
За что же ты не любишь так Меня?
Но завтра Я опять приду, чтоб снова
Благословить тебя в начале дня.

Не для того Я написал всё это,
Чтоб упрекнуть тебя, доставить боль,
Но чтоб помочь и делом, и советом,
Чтоб проявить к тебе Свою любовь!

Общенье нам обоим нужно и полезно,
Я рядом буду, Я тебя дождусь,
Вдвоём, поверь, нам будет интересно...
С любовию, Спаситель твой, Иисус.

Заимствованно:

http://www.liveinternet.ru/users/3331529/post108029466/

Купало - божество, истукан которого стоял в Киеве. Это веселый и прекрасный бог, одетый в легкую одежду и держащий в руках цветы и полевые плоды, на голове имеющий венок из цветов купальниц, - бог лета, полевых плодов и летних цветов. Купало причисляли к знатнейшим богам. Он почитался третьим после Перуна и вторым после Белеса: ибо, после плодов скотоводства, земные плоды всего более служат человеку и составляют его богатство. В начале жатвы, то есть 24 июня/7 июля, приносили ему жертвы. Тогда на полях возжигали большие костры; а юноши и девицы, увенчанные и перепоясанные цветами, плясали около огня при радостном пении; наконец, скакали они и гнали свое стадо через огонь. Эти добрые люди думали таким образом обезопасить свое стадо от леших. В честь Купалы пускали с горы зажженные тележные колеса - об этом праздновании сохранилась поговорка «Живут в лесу - молятся колесу», то есть солнцу, поскольку горящее колесо - именно его символ. До сих пор еще те святые, именины которых празднуются в этот день российской церковью, сохранили от идола Купалы свои имена: Иван Купала и Аграфена Купальница.

В ночь накануне Ивана Купало девицы опускают на речные волны венки с зажженными лучинками или свечками, завивают венки из иван-да-марьи, лопуха, богородицкой травы и медвежьего ушка. Если венок тонет сразу, значит, суженый разлюбил и замуж за него не выйти. У кого венок дольше всех проплывет, та будет всех счастливее, а у кого лучинка дольше погорит, та проживет долгую-предолгую жизнь!

В Иванову ночь ведьмы делаются более опасными, а потому следует класть на пороге и на подоконниках крапиву, чтобы защитить себя от их нападения. Нужно запирать лошадей, чтобы ведьмы не украли их и не поехали на них на Лысую гору: живой оттуда лошадь рке не воротится!

В Иванову ночь на муравьиных кучах собирают в сосуд масло, которое признается целительным средством против разных недугов.

Росою ночною умываются для красоты и здоровья.

В зачарованную Купальскую ночь деревья переходят с места на место и разговаривают друг с другом посредством шелеста листьев; беседуют между собой животные и даже травы, которые этой ночью наполняются особой, чудодейственной силой.

Лихие мужики и бабы в глухую полночь снимают с себя рубахи и до утренней зари роют коренья или ищут в заветных местах клады.

Травы и цветы, собранные на Ивана Купа-лу, почитаются более целебными, чем собранные в другой день. Ими окуривают больных, борются с нечистью, бросают в затопленную печь во время грозы, чтобы предохранить дом от удара молнии, их употребляют для присушки и отсушки...

Когда рвут травы, говорят: «Земля-мати, благослови меня травы брати, и трава мне мати!»

Собирают крапиву, шиповник и другие колючие растения, которые сжигают, чтобы избавить себя от бед. Если через купальский костер перепрыгнешь, защитишь себя от порчи. Кто выше прыгнет, тот счастливее год проживет.

В Иванову ночь собирают траву богатенку, которую втыкают в стену на имя каждого из семьи; чей цветок скоро завянет, тому или умереть в этот год, или захворать.

Под корнем чернобыльника отыскивают земляной уголь, который употребляется как средство от падучей болезни и черной немочи.

Если в эту ночь сорвать цветок иван-да-марьи и вложить в углы избы, вор не подойдет к дому: брат с сестрой (желтый и фиолетовый цветки растения) будут между собою разговаривать, а вору покажется, что разговаривают хозяин с хозяйкою.

Девушки собирают двенадцать трав (чертополох и папоротник обязательно) и кладут под подушку, говоря: «Сркеный-ряженый, приходи в мой сад гулять!»

В полночь надо не глядя набрать цветов и положить под подушку, а утром проверить, набралось ли двенадцать разных трав. Если набралось, в этом году замуж выйдешь.

Под голову кладут трипутник (подорожник), приговаривая: «Трипутник-попутник, живешь при дороге, видишь малого и старого, скажи моего суженого!»

На Иванов день до восхода солнца нужно пронести через свое стадо медвежью голову и зарыть посреди двора, тогда среди скота падежа не будет.

В углах скотного двора ставят осины, вырванные непременно с корнем, - для предохранения от ведьм.

В Иванов день считается именинником сам водяной, который терпеть не может, когда в этот особенный день в его царство лезут люди, и мстит им тем, что топит неосторожного.

Ранним утром бабы «черпают росу». Для этого берется чистая скатерть и сосуд, с которыми и отправляются на луг. Здесь скатерть таскают по росе, а потом выжимают росу в сосуд и умывают лицо и руки, чтобы прогнать всякую «болесть», чтобы на лице не было ни угрей, ни прыщей.

Купальской росой кропят в доме кровати, чтобы не водились клопы.

До Иванова дня женщинам не следует есть никаких ягод, иначе у них будут умирать малые дети.

Если на Иванов день перелезать двенадцать огородов, любое желание исполнится.

В день Ивана Купалы слепая змея медянка получает зрение на целые сутки и потому делается очень опасной: бросаясь на человека, как стрела, может пробить его насквозь.

Купальская ночь - ночь любодейная. У Купалы должна быть избранница. У белорусов до последнего времени существовал древний обычай: с рассветом Иванова дня крестьяне выбирали самую красивую девушку, обнажали ее и окутывали с ног до головы гирляндами из цветов. Затем отправлялись в лес, где Дзевко-Купало (так называют избранницу) раздавал своим подругам заранее приготовленные венки. К этому она приступала с завязанными глазами, в то время как вокруг нее двигался веселый девичий хоровод. Смотря по тому, какой венок кому достанется, заключали о своей будущей судьбе: свежий венок сулит богатую и счастливую жизнь замужем, а венок сухой, увядший - бедность и несчастливый брак.

Закатное солнце, прячась в тучу, заскалило зубы - брызнул дробный дождь. Притупил дождь косу, прибил пыль по дороге и закатился с солнцем на ночной покой.

Коровы, положа хвост на спину, не мыча, прошли. Не пыль - тучи мух провожают скот с поля домой.

На болоте болтали лягушки-квакушки.

И дикая кошка - желтая иволга унесла на ключе вечер за шумучий бор, там разорила гнездо соловью, села ночевать под черной смородиной.

Теплыми звездами опрокинулась над землей чарая Купальская ночь.

Из тенистых могил и темных погребов встало Навьё.

Плавали по полю воздушные корабли. Кудеяр-разбойник стоял на корме, помахивая красным платочком. Катили с погостов погребальные сани. Сами ведра шли на речку по воду. В чаще расставлялись столы, убирались скатертями. И гремел в болотных огнях Навий пир мертвецов.

Криксы варксы скакали из-за крутых гор, лезли к попу в огород, оттяпали хвост попову кобелю, затесались в малинник, там подпалили собачий хвост, играли с хвостом.

У развилистого вяза растворялась земля, выходили из-под земли на свет посмотреть зарытые клады. И зарочные три головы молодецких, и сто голов воробьиных, и кобылья сивая холка подмаргивали зеленым глазом - плакались.

Бросил Черт свои кулички, скучно: небо заколочено досками, не звенит колокольчик, - поманулось рогатому погулять по Купальской ночи. Без него и ночь не в ночь. Забрал Черт своих чертяток, глянул на четыре стороны, да как чокнется обземь, посыпались искры из глаз.

И потянулись на чертов зов с речного дна косматые русалки, приковылял дед Водяной, старый хрен кряхтел да осочим корневищем помахивал, - чтоб ему пусто!

Выползла из-под дуба-сорокавца, из-под ярого руна сама змея Скоропея. Переваливаясь, поползла на своих гусиных лапах, лютые все двенадцать голов катились месяцем. Скликнула-вызвала Скоропея своих змей-змеенышей. И они - домовые, полевые, луговые, лозовые, подтынные, подрубежные приползли из своих нор.

Зачесал Черт затылок от удовольствия.

Тут прискакала на ступе Яга. Стала Яга хороводницей. И водили хоровод не по-нашему.

- Гуш-гуш, хай-хай, обломи тебя облом! - отмахивался да плевал заблудившийся в лесу колдун Фалалей, неподтыканный старик с мухой в носу.

С грехом пополам перевалило за полночь. Уцепились непутные, не пускают прочь.

Купальская ночь колыхала теплыми звездами, лелеяла.

Распустившийся в полночь купальский цветок горел и сиял, точно звездочка.

И бродили среди ночи нагие бабы - глаз белый, серый, желтый, зобатый, - худые думы, темные речи.

У Ивана-царевича сидел в гостях поп Иван. Судили-рядили, как русскому царству быть, говорили заклятские слова. Заткнув ладонь за семишелковыи кушак, играл царевич насыпным перстеньком, у Ивана-попа из-под ворота торчал козьей бородкой чертов хвост.

- Приходи вчера! - улыбался царевич.

А далеким-далеко гулким походом гнался серый Волк, нес от Кощея живую воду и мертвую.

Доможил-домовой толкал под ледащий бок - гладил Бабу-Ягу.

Леший крал дороги в лесу да посвистывал - тешил мохнатые свои совьи глаза.

За горами, за долами по синему камню бежит вода, там в дремливой лебеде сорока-щекотуха загоралась жар-птицей.

По реке тихой плывет двенадцать грешных дев, белый камень Алатырь, что цвет, томно светился в их тонких перстах.

Раскинула крылья заря - знобит, неугасимая, горячую кровь, ретивое сердце, истомленное купальским огнем.

А. РЕМИЗОВ.

Любовь — это восход солнца, полдень
долгий и жаркий, вечер тихий и
чудный. А родина его тоска.
Любовь — это старая песенка.
Любовь — это качели радуги,
подвешенные на белых облаках.
Любовь — это мгновение блеска
всех солнц и всех звезд.
Любовь — это мост из чистого золота
через реку жизни, разделяющую
берега «добра и зла».
Любовь — это крепкие белые крылья.
Любовь — это старый сосновый лес
в жаркий полдень, это отдых в лесу
под убаюкивающий шум сосен.
Любовь — это дорога к солнцу,
вымощенная острыми жемчужными
раковинами, по которым ты должен
идти босиком.

М.К. Чюрлёнис

Благовонная ночь, благодатная ночь,
Раздраженье недужной души!
Всё бы слушал тебя - и молчать мне невмочь
В говорящей так ясно тиши.

Широко раскидалась лазурная высь,
И огни золотые горят;
Эти звезды кругом точно все собрались,
Не мигая, смотреть в этот сад.

А уж месяц, что всплыл над зубцами аллей
И в лицо прямо смотрит, - он жгуч;
В недалекой тени непроглядных ветвей
И сверкает, и плещется ключ.

И меняется звуков отдельный удар;
Так ласкательно шепчут струи,
Словно робкие струны воркуют гитар,
Напевая призывы любви.

Словно всё и горит и звенит заодно,
Чтоб мечте невозможной помочь;
Словно, дрогнув слегка, распахнется окно
Поглядеть в серебристую ночь.

Афанасий Фет

Вечернее небо, лазурные воды,
В лиловом тумане почившая даль —
Всё прелестью дышит любви и свободы.
Но в этом чарующем лике природы
Читаю, как в книге, свою же печаль.

И мнится, что всё под лазурью румяной:
Склоненные ивы над сонным прудом
И лес темно-синий за далью туманной —
Всё это лишь призрак, обманчиво-странный,
Того, что созиждилось в сердце моем.

Всё это — отрывок поэмы певучей,
Кипящей глубоко в душе у меня,
Где много так веры и страсти кипучей,
Где много так жажды к свободе могучей,
Так много печали и много огня!



К. Феофанов.

* * *

...И крики оргии, и гимны ликованья
В сияньи праздничном торжественных огней,
А рядом - жгучий стон мятежного страданья,
И кровь пролитая, и резкий звон цепей...
Разнузданный разврат, увенчанный цветами,-
И труд поруганный... Смеющийся глупец -
И плачущий в тиши незримыми слезами,
Затерянный в толпе, непонятый мудрец!..
И это значит жить?.. И это - перл творенья,
Разумный человек?.. Но в пошлой суетне
И в пестрой смене лиц - ни мысли, ни значенья,
Как в лихорадочном и безобразном сне...
Но эта жизнь томит, как склеп томит живого,
Как роковой недуг, гнетущий ум и грудь,
В часы бессонницы томит и жжет больного -
И некуда бежать... и некогда вздохнуть!
Порой прекрасный сон мне снится: предо мною
Привольно стелется немая даль полей,
И зыблются хлеба, и дремлет над рекою
Тенистый сад, в цветах и в золоте лучей...
Родная глушь моя таинственно и внятно
Зовет меня прийти в объятия свои,
И всё, что потерял я в жизни невозвратно,
Вновь обещает мне для счастья и любви.
Но не тому сложить трудящиеся руки
И дать бездействовать тревожному уму,
Кто понял, что борьба, проклятия и муки -
Не бред безумных книг, не грезятся ему;
Как жалкий трус, я жизнь не прятал за обманы
И не рядил ее в поддельные цветы,
Но безбоязненно в зияющие раны,
Как врач и друг, вложил пытливые персты;
Огнем и пыткою правдивого сомненья
Я всё проверил в ней, боясь себе солгать,-
И нету для меня покоя и забвенья,
И вечно буду я бороться и страдать!..

Семен Надсон

Друг мой, брат мой, усталый, страдающий брат,
Кто б ты ни был, не падай душой.
Пусть неправда и зло полновластно царят
Над омытой слезами землей,
Пусть разбит и поруган святой идеал
И струится невинная кровь,-
Верь: настанет пора - и погибнет Ваал,
И вернется на землю любовь!

Не в терновом венце, не под гнетом цепей,
Не с крестом на согбенных плечах,-
В мир придет она в силе и славе своей,
С ярким светочем счастья в руках.
И не будет на свете ни слез, ни вражды,
Ни бескрестных могил, ни рабов,
Ни нужды, беспросветной, мертвящей нужды,
Ни меча, ни позорных столбов!

О мой друг! Не мечта этот светлый приход,
Не пустая надежда одна:
Оглянись,- зло вокруг чересчур уж гнетет,
Ночь вокруг чересчур уж темна!
Мир устанет от мук, захлебнется в крови,
Утомится безумной борьбой -
И поднимет к любви, к беззаветной любви,
Очи, полные скорбной мольбой!..

Семен Надсон

У кого какие проблемы - кто-то решает мировые, кто-то проблемы России, ну а мне справиться бы с проблемами одного хозяйства.

Сегодня на стан перегнали комбайны. В поле дозревает ячмень и пшеница. К концу недели начнутся обкосы полей и затем уборка. Всегда это самый волнительный момент. Первые ручейки зерна из рукава комбайна вызывают внутреннюю дрожь и слезы умиления на глазах.

Вот и сегодня стоящие на стане комбайны вызвали волну чувств, но не такую как раньше. В душе скребут кошки. До сих пор не ясна ценовая политика этого года. А отсюда многочисленные вопросы - куда складировать зерно, сколько времени оно должно будет храниться в складах и на токе, сумеем ли погасить все кредиты, сроки по которым поджимают и не дают ни одной минуты расслабиться, какова урожайность зерновых сложится в целом по хозяйству и далее по цепочке, которой не видно конца...

А в поле колышутся колосья хлеба и не подозревают о проблемах людей. Земля приняла в себя зерно и вырастила новый урожай... И вид дозревающего поля заставляет трепетать душу и не хочется возвращаться в кабинет. С соседних полей доносится запах свежего сена и не отпускают от себя бескрайние просторы с излучиной реки и степными орлами в небе. Все это завораживает, манит... Но дела не ждут...

Глазами взрослого, разумного человека я посмотрю на себя и на этот мир. Что в нем? Чем завтрашний день отличается от сегодняшнего: количеством выпитых чашек кофе, количеством потраченных денег, количеством ссор и непонимания или, наоборот, успеха, который по большому счету уже тоже претит? Так в чем же смысл? В чем разница прожитых дней и лет?
Нашу жизнь можно сравнить с набегающими на песок волнами, которые в точности повторяют одна другую и отличаются лишь своей очередностью. Подобно им дни нашей жизни, похожи друг на друга как близнецы, отличаясь лишь датой, указанной в календаре.
И вот сегодня я спрашиваю себя: во имя чего? И почему то, что я люблю сегодня, завтра покажется мне скучным и неинтересным? Память сотрет ставшие ненужными мне лица, услужливо зачеркнет события и даты, которые мне стали безразличны.
Я сохраняю внешнее спокойствие, свой внешний спокойный облик. Но внутри я пуст, потому, что не могу понять, в чем мое предназначение, куда и зачем я бегу?
И вдруг я вспомню, что все относительно. Но относительно чего? Где эта точка отсчета? Наверное, во мне самом. Ведь только относительно меня существует этот мир, события и время. Но существуют ли они на самом деле?
Исчезну ли я или буду существовать вечно? И что такое вечность? Возможно, это состояние, в котором я наполнен бесконечным наслаждением и смыслом происходящего. Но возможно ли достичь этого?
Конечно, это случится, если я смогу ощутить Причину причин, Цель всего существующего, включившись в которую, я из одинокой волны, приходящей в этот мир, стану единым целым и превращусь в огромный океан, который не имеет границ. Я стану частью единого целого, где все взаимосвязано в четком порядке, не допускающим ошибок.
Так значит, я вечен, потому что я - звено в этой общей цепи единого целого, самого прекрасного и совершенного состояния, которое существует, состояния без границ, ограничений и времени.
Но для этого мне нужно очень многому научиться, потому что это знание я получаю не из книг, которые мне были известны до сегодняшнего дня, и не из изученных мной в школе и университете предметов. Мне нужно изучить Общий Закон, который правит миром, определяя все и частью которого я являюсь.
Мне необходимо знать об этом, потому что иначе я так и останусь тем, кем являюсь сегодня, - не знающим и не понимающим своего предназначения, ошибающимся на каждом шагу, и никогда не знающим, чего еще ожидать от этой жизни, которая, кстати, зачем-то мне дана.

Геннадий Гандельсон

Зачем в названьи звезд отравленные звуки,--
Змея, и Скорпион, и Гидра, и Весы?
О, друг мой, в царстве звезд все та же боль
разлуки,
Там так же тягостны мгновенья и часы.

О, друг мой, плачущий со мною в час вечерний,
И там, как здесь, царит Судьбы неправый суд,
Змеей мерцает ложь, и гидра жгучих терний --
Отплата мрачная за радости минут.

И потому теперь в туманности Эфира
Рассыпались огни безвременной росы,
И дышат в темноте, дрожат над болью Мира --
Змея, и Скорпион, и Гидра, и Весы.


Константин Бальмонт

Кто услышал тайный ропот Вечности,
Для того беззвучен мир земной,--
Чья душа коснулась бесконечности,
Тот навек проникся тишиной.

Перед ним виденья сокровенные,
Вкруг него безбрежность светлых снов,
Легче тучек, тихие, мгновенные,
Легче грезы, музыка без слов.

Он не будет жаждать избавления,
Он его нашел на дне души,--
Это в Море час успокоения,
Это парус, дремлющий в тиши.

Белый парус, в синих далях тающий,
Как "Прости" всего, что Рок унес,
Как привет, в последний раз блистающий,
Чтоб угаснуть, там -- вдали -- без слез.

Константин Бальмонт