1-е сентября сегодня почувствовалось. Сначала тем, как солнце с утра улыбнулось в окно, да ещё каким-то радостным чувством, как будто ожиданием. Как будто ждёт впереди что-то маленькое и тёплое, пустячковая но важная для меня радость. И хотя я прекрасно понимал, что этот день, как и все другие, от которых он не отличается, ничего такого мне не готовит, да и не с чего бы ему, но сердце упрямо продолжало чего-то ждать.

Я не стал его разубеждать. Замотав шею шарфом, я вышел пешком на работу. И тут я почувствовал снова, ещё сильней: по тому, как окружил меня прохладный воздух наступившей осени вместе с лучезарной игрой солнца в траве. И эти школьники, идущие уже с уроков в первый, не серьёзный ещё учебный день.

И я стал жадно ловить всплывающие из глубин пузырьки того забытого чувства: когда понимаешь, что впереди весь учебный год, и радоваться вроде вообще нечему, но в портфеле лежат чистые тетрадки: их так приятно начинать с листа у обложки, что пухло прогнётся под ручкой; да и ручка новая, аккуратная, с непогрызенным колпачком, и карандаш наточен остренько, и деревянная линейка... И ведь совсем ещё не устал, и так легко идёт первый день. И, конечно, девчонки: все такие знакомые, но после трёх летних месяцев вроде и немножко другие... нарядные, свежие. А ещё ведь можно сходить на четвёртый этаж между делом: интересно, а она, как она?.. Но ц-ц-ц...

И сразу за тем: уже другими цветами окрашенные, но такие похожие, да что там, почти такие же воспоминания университетской поры. Свежий, опять от обложки, конспект первой лекции, такой аккуратный спервоначала (скоро цветные ручки потеряются, а единственная, взятая взаймы у соседа, загуляет вялыми сонными линиями, в которых, как в дырявых сетях, уже не держится смысл; а ещё через какое-то время конспект и вовсе будет заброшен, и на сессии его место займёт бледнолицая ксера с пузатыми буковками от единственной на всю группу старательной девочки — но сейчас, первого сентября, мне верится, что всё будет не так!) И как описать вам эту поэзию, уникальное соединение берёз и осин, начавших терять летнюю краску, и монументальных стен факультета, узеньких столешниц и скрипучих досок в поточных аудиториях — и всё это дышит жизнью, моей собственной молодостью, головокружительным и влажным дыханием осени.

На старших курсах я, кажется, уже не ходил учиться первого сентября. Маховик учебного процесса раскручивался лениво и туго. Но всё равно он был, это первый учебный день, когда, приехав на факультет и не попав почему-то на пару, я садился на сачке со стаканчиком чая и молочным коржиком, поглядывал в окошко (строго говоря, я сидел, не НА сачке, а В сачке — там есть окна) и благодушно приветствовал всех встречных знакомых, заходящих рано или поздно сюда.

А ещё этот зябкий (но в шарфе-то тепло!) солнечный день напомнил мне атмосферу отрядных встреч, которых ждёшь с вялым нетерпением, и заканчиваешь и воодушевлённым облегчением, где всё как-то непонятно, неопределённо, но в итоге всё равно приятно и весело. Все эти Пушкины-Павловски-ЦПКО, мороженное, лодки... лодки. Ещё что-то в голову лезет, почём зря. Да, скоро можно будет надеть пальто фклеточку.

Конечно, обидно слегка, что вчера, в косых лучах вечера, я не осознал до конца, не прочувствовал, не зацепил крючочком последний день лета, лета, которое ушло и никогда уже не вернётся. Не вернётся, и что? Откуда во мне этот трепет? Да, это всё с тех времён. И, наверное, до конца жизни, для многих из нас, подсознательно, новый год будет начинаться как прежде: первого сентября.