Лавка, где мы покупаем сахар, кофе и вообще все, что нужно, находится в Большой деревне, рядом со школой. Мама часто просит меня зайти в лавку после уроков. Но однажды она попросила меня сходить за покупками во время весенних каникул.
День был солнечный, и я была не прочь прогуляться в Большую деревню. Я спросила у мамы:
— А что нужно купить?
Мама хотела составить список, но мы не нашли карандаша, и я сказала:
— Подумаешь, я могу и так все запомнить!
И мама начала перечислять, что я должна купить: палочку дрожжей, кусок самой лучшей телячьей колбасы, пакетик имбиря, банку анчоусов, сто граммов сладкого миндаля и бутылку уксуса.
— Дрожжи, колбаса, имбирь, анчоусы, миндаль и уксус — все, я запомнила! — сказала я маме.
В это время к нам прибежала Анна и спросила, не пойду ли я вместе с ней в лавку.
— Ха﷓ха﷓ха! А я как раз собиралась позвать тебя! — сказала я.
На Анне была новая красная шапка с кисточкой, а в руке — корзинка. Я тоже надела новую зеленую шапку с кисточкой и взяла в руки корзинку.
Анна должна была купить кусок мыла, пачку хрустящих хлебцев, полкилограмма кофе, килограмм рафинада, два метра резины для продержки и кусок самой лучшей телячьей колбасы, так же, как я. Списка у Анны тоже не было.
Перед уходом мы поднялись к дедушке узнать, не нужно ли и ему чего﷓нибудь в лавке.
Дедушка попросил нас купить ему леденцов и баночку камфарной мази.
Когда мы вышли за калитку, на крыльцо выбежала тетя Лизи, мама Улле.
— Вы в лавку? — крикнула она нам.
— Да! — ответили мы.
— Мне тоже кое﷓что надо, — сказал она.
— Пожалуйста, мы все купим! — сказали мы.
Тетя Лизи попросила купить ей катушку белых ниток №40 и ванильного сахара.
— И еще что﷓то мне было нужно, только никак не вспомню, — сказала она, наморщив лоб.
— Наверно, кусок самой лучшей телячьей колбасы, — сказала я.
— Верно! — обрадовалась тетя Лизи. — А как ты догадалась?
И мы с Анной отправились в лавку.
Все﷓таки мы боялись чего﷓нибудь забыть и потому по нескольку раз перечислили друг другу все, что нас просили купить. Мы шли, взявшись за руки, и размахивали корзинками. Сверкало солнце, сладко, по﷓весеннему, пахли деревья. «И телячьей колбасы, самой, самой лучшей!» — пели мы во все горло. Так у нас получилась песня про колбасу. Мы пели ее на разные лады, даже на мотив марша. А под конец мы придумали такую печальную мелодию, что чуть сами не заплакали.
— Какая грустная колбаса! — сказала Анна. — Хорошо, что мы уже пришли.

В лавке было очень много народу, и нам пришлось бы долго стоять в очереди, если б нас не выручил дядя Эмиль, наш лавочник. Ведь взрослые считают, что детям спешить некуда, и норовят пролезть вперед. Но дядя Эмиль нас хорошо знает, и ему было интересно, как поживают все обитатели Бюллербю, сколько яиц мы съели на пасху и скоро ли мы с Анной выйдем замуж.
— Еще не скоро, — сказали мы.
— А что уважаемые барышни желают купить?
Он всегда шутит с нами и очень нам нравится. У него маленькие рыжие усики и карандаш за ухом. И он всегда угощает нас леденцами из большой банки.
Сперва Анна перечисляла все, что просили купить ее мама и дедушка, а дядя Эмиль складывал покупки в корзину. Потом настал мой черед, и я сказала дяде Эмилю все, что было нужно моей маме и тете Лизи. Нам казалось, что мы ничего не забыли. На прощание дядя Эмиль угостил нас кислыми леденцами, и мы зашагали домой.
Когда мы дошли до развилки, где дорога сворачивает на Бюллербю, я спросили:
— Ты не помнишь, я купила дрожжи или нет?
Но Анна не помнила, купила ли я дрожжи, и мы стали ощупывать все пакеты в моей корзине. Дрожжей там не оказалось. Пришлось вернуться в лавку. Дядя Эмиль засмеялся, отпустил мне дрожжи и снова угостил нас кислыми леденцами. И мы ушли.
Когда мы подошли к развилке, Анна воскликнула:
— А камфарная мазь для дедушки!
Мы опять вернулись в лавку. Дядя Эмиль посмеялся над нами, дал нам камфарную мазь и снова угостил нас кислыми леденцами.
Когда мы в третий раз подошли к развилке, у Анны вдруг сделалось такое лицо, что мне стало ее жалко.
— Лизи, — прошептала она, — а рафинад?
Мы перещупали все пакеты в наших корзинах, но рафинада там не было.
Дядя Эмиль чуть не упал за прилавок, когда увидел нас. Он дал нам рафинаду и кислых леденцов.
— До свидания, — сказала Анна. — Больше мы уже не придем!
Когда вдали показалась развилка, я сказала Анне:
— Давай пробежим мимо этого места, иначе мы опять что﷓нибудь вспомним.
И мы пробежали мимо развилки.
— Это ты хорошо придумала, — сказала Анна.
Наконец﷓то мы были уже недалеко от дома. Мы шли, взявшись за руки, и размахивали корзинами. Но не очень сильно, чтобы ничего не потерять. Сверкало солнце. В лесу пахло по﷓весеннему сладко.
— Давай споем про колбасу, — предложила Анна.
Нам так нравилась эта песня, что Анна решила обязательно спеть ее в школе. Мы распевали во все горло, поднимаясь к Бюллербю: «И телячьей колбасы, самой, самой вкусной!»
Вдруг Анна остановилась.
— Лизи! — с ужасом закричала она. — Мы забыли купить колбасу!
Мы опустились на обочину и долго﷓долго молчали. Наконец Анна сказала:
— Не понимаю, зачем люди придумали колбасу? Неужели нельзя есть вместо колбасы картошку?
— Зря мы пробежали мимо развилки, — вздохнула я.
Пришлось нам повернуть обратно. Больше мы не пели. Мы шли, и шли, и шли. Анна сказала, что песня про колбасу, пожалуй, не подходит для школы.
— Да, — согласилась я, — глупая песня. Она вообще никуда не годится.
Когда дядя Эмиль увидел нас, он схватился за голову и побежал за новой банкой леденцов. Но мы от них отказались, мы больше даже смотреть на них не могли.
— Три куска самой лучшей телячьей колбасы, — сказала я.
— Даже за самой лучшей телячьей колбасой не стоит столько ходить, — проворчала Анна.
И мы поплелись домой. На развилке Анна оглянулась и сказала:
— А вон едет мельник Юхан на своей Буланке.
Мельница Юхана находится еще дальше, за Бюллербю.
— Пожалуйста, подвезите нас! — попросили мы Юхана, когда он поравнялся с нами.
— Садитесь, — сказал Юхан.
Мы забрались в телегу позади Юхана и он довез нас до самого дома.
Я стала напевать песню про колбасу, но Анна сказала:
— Если ты сейчас же не замолчишь, я столкну тебя с телеги!
Когда я пришла домой, мама спросила:
— Почему вы ходили так долго?
— Столько колбасы быстро не купишь, — ответила я.
Мама выложила покупки на стол и похвалила меня:
— Вот молодчина, ничего не забыла!