Я не понимаю фразы «хочешь изменить мир – начни с себя».

Все слова в отдельности знакомы и хорошо узнаваемы. 
Но что они делают вместе? Какой смысл прячут за собой, и почему он ускользает от меня как вода в решете?

Кода задумываюсь над «менять мир», первым делом хочется посмотреть инструкцию или, хотя бы, схему сборки.
Как он устроен? Что в нём барахлит? 

Странно будет выглядеть, если соседка баба Зося с веником в руках, фонариком и компьютерной мышью (на всякий случай), залезет в недра коллайдера с целью изменить и улучшить.
Пусть сначала разберётся, что к чему, получит допуск на проведение работ и, тогда уж, да повезёт коллайдеру. 

А мир? 
Кто введёт в курс дела, даст понимание взаимодействия и связей? Кто объяснит его назначение, в конце концов?
Возможно, мы его неправильно эксплуатируем?

Но автора-изобретателя этого грандиозного замысла установить до сих пор не удалось.
Нет проектных решений на стадии разработки. Нет журнала ведения работ при монтаже и пусконаладке. Нет даже журнала авторского надзора за процессом.
Никакой документации, кроме разбросанных по всему свету разрозненных описаний в виде мифов, легенд и сказаний. И те являются пересказом или воспоминаниями воспоминаний очевидцев. Ни одного участника сотворения нам не известно, как и руководителя или ответственного лица.

А, поскольку, нам не оставлены никакие инструкции, вправе ли мы, нарушая авторское право...


Казалось бы, что вторая часть изречения не должна вызывать недоуменя – изменить себя.

Но и тут история повторяется, и с пугающей точностью.
Вы скажете, что на этот раз авторы как раз известны. 
На деле оказывается, что это не авторы совсем, а исполнители, которых использовали вслепую.
Ни схемы устройства, ни назначения МЕНЯ нигде не обнаружено. 
Это не прописано. Регламент «что можно, что нельзя» тоже получен опытным путём. 

В период разладки организма и пульта его управления можно обратиться к ряду специалистов, знакомых с некоторыми причинно-следственными связями. Но и в этих случаях результат не предсказуем. 
Иногда окружающим остаётся от человека лишь вопрос: «Зачем приходил? Что хотел?»

Да и что мне эта фраза? И зачем вопрос без смысла?
Когда передо мной листок бумаги и на нём с трудом, но уже похоже, проступает изображение ножки младенца. Пухленькая, с круглой пяточкой.

А ещё есть параплан. Он есть не у меня, но где-то же есть, и я на нём полечу. Тогда восторг вытеснит пустые и ненужные мысли, а тело неведомого устройства найдёт общий язык с аналогичным ему миром.