Знаете такой сайт - http://aeterna.ru/ ? Наверняка знаете, почти у каждого в дневничке тесты с него выложены или гадания. Ну так вот, я там как-то зарегился хз на какой, и от нефига делать прохожу чужие и изредка пишу свои.
Крайне советую тесты с тегом Death Note и припиской "для девушек" - практически в каждом вас утопят, удярят чем-то по башке, скинут с крыши, проткнут чем-нибудь острым и кинут в стенку.. Затем переоденут (вот ни одного теста без переодевания!) и протаскают по всем кругам ада.. Ну и под конец в результате напишут, с каким героем аниме вы будете долго и щасливо жыть XD
Не смотрите на меня так, но я обожаю этот бред воспаленных девчачьих мозгов Х) Я катаюсь по полу под столом от дикого, просто безумного ржача и вытираю слезы...
А так, что бы действительно интересный тест попался - ну ооочень редко.. Хотя, я не об этом.
Я сегодня выяснил интересную довольно-таки вещь. У меня там акк базовый, бесплатный. А у платного есть преимущества - можно ставить сколько угодно минусов. Т.е. не понравился тест - сидишь минуту, тыкаешь мышкой - недоброжелатель в глубокой жопе. Недоброжелатель вякнул - можешь банить на три дня. Усе.
Прелесть-то какая. Я бы за такое...

Ну, и что бы отдельный пост не корябать, напишу тут же.
Девиант - свалка очень талантливых людей, с невыносимо бурной фантазией и столь же невыносимо кривыми руками. Я тут решил залесть, картинок с Элом нарыть, а то закончились, а я не такой гад, что бы по второму кругу пихать. Ой, в следующий раз блевательными пакетиками заранее запасусь.. Не умеешь - не рисуй! Я же не рисую, мне как бэ жалко чужую психику.. Это.. Это.. Мда.
Так, снова я не о том. Среди этого дерьма иногда попадаются люди с интересными и оригинальными манерами рисования.
Вот еще одно чудо:







Чудо рисует не только по дызноту, еще по бличу, оурану и даже гарри поттеру О_о
http://kaekaa.deviantart.com/gallery/

Михаил Науменко - "Заварное Молоко"
(типа рассказик, коротенький совсем)

Я был там, был здесь, я был везде, я все видел, но ничего не запомнил.
Но многое забыл. У меня был дырокол и медленносшиватель. Обычно я
пользовался ими днем, после приема у мозамбикского посла. Они возвращали мне
мое душевное равновесие.

Я видел его, я видел ее, я видел почти всех, но я не видел себя. И все
потому что у меня нет зеркала. Я не держу его, поскольку оно имеет
обыкновение мешать моим утренним мыслям. Зато у меня есть лужа ананасового
сока. Она лежит у меня в холодильнике рядом со Справочником Начинающего
Крамолова. Это моя любимая книга. Правда, я ее ни разу не читал, но она мне
все равно нравится. Я хочу сохранить ее для моих будущих детей, если,
конечно, им когда-нибудь заблагорассудится появиться на свет.

Так вот, у меня нет зеркала. А еще у меня нет кота, которого зовут
Плутарх. Этот кот, старый, седой, толстый и ленивый, а питается он комарами.
У него римский нос и голубые глаза. Осенью он линяет, сбрасывает рога и
погружается в спячку. Зато летом он почти не спит и целыми днями пропадает в
радиомагазине: он спекулянт. Я терпеть не могу спекулянтов, но кота Плутарха
люблю: он хороший. Очень жаль, что у меня его нет. Из моего окна виден
натюрморт. Да, да, натюрморт в полном смысле этого слова: на соседней крыше
вот уже месяц лежит дохлый слон. Я читал, что никто не знает, куда идут
умирать слоны. Так вот знайте, что слоны идут умирать на мою соседнюю крышу.
За умеренную плату могу сообщить вам адрес. Пожалуй, пора готовить ужин и
идти на прогулку. Почему ужин? Потому, что сейчас утро, а вечером я не успел
перекусить. Сейчас мне ужасно хочется курить, но не в моих правилах курить
натощак. Это чрезвычайно вредно для здоровья. А здоровье - это чертовски
важная штука, которая нужна мне для того, чтобы дожить до ста тридцати двух
лет. Зачем мне это нужно? Для того, чтобы пережить мозамбикского посла. Он
мне смертельно надоел, и на склоне лет мне будет приятно каждый вторник
посиживать на его могиле. Сейчас, с вашего позволения, я заварю себе чашечку
молока. Вы умеете заваривать себе молоко? Нет? Напрасно. Я умею, но это мой
тайный секрет, и я, пожалуй, унесу его с собой в могилу. Но это будет не
скоро, я надеюсь. Лет эдак через сто-сто двенадцать.

А еще я хочу достать бомбардировщик. Я бы поставил его в лесу и сделал
бы внутри ночной бар. А в топливных баках я бы солил огурцы и мариновал
помидоры. Правда, я не умею этого делать, но я бы кого-нибудь нанял. Этого
человека звали бы Симпсон, он был бы уроженцем штата Северная Каролина,
отставным офицером флота и любителем покера. Мы играли бы с ним в покер, а
иногда в канасту, днем бы он солил огурцы и мариновал помидоры, а вечером мы
сидели бы с ним в ночном баре и смотрели бы по телевизору хоккей, детективы
и эстрадные программы. Ночной бар - это очень полезная вещь, особенно если
про него никто не знает. А если в бомбардировщике что-нибудь начало бы
взрываться, то мы бы спустились в бомбоубежище. Там тихо, светло и печально.
Но, впрочем, лучше бы там было громко, темно и весело. И это было бы не
бомбоубежище, а ночной бар, но про ночной бар я вам, кажется, уже
рассказывал. А еще мне нужен грохот. Я сбился с ног, разыскивая его по
магазинам. Его нигде нет, а промышленность, кажется, его не выпускает. Вы не
знаете, где можно достать грохот? Что я с ним буду делать? О?! Я его буду
хранить и лелеять. А включать я его буду только по субботним вечерам, чтобы
дома не было так тихо и чтобы мне не приходилось опять напиваться. Я не
люблю напиваться, потому что утром следующего дня чувствуешь себя теплым и
глупым, и приходится опять заваривать себе молоко, а это очень длительная и
трудоемкая процедура, и каждый раз она меня угнетает. Угнетает настолько,
что мне хочется все бросить и улететь в Бичкрафтсити. Бичкрафтсити - это
город, в котором я родился во второй раз. Там светит солнце и царит Сухой
Закон. Там живут люди и муравьеды. Муравьеды едят муравьев и комаров, и
поэтому там не бывает дизентерии. А иногда там, все-таки, идет дождик, вы
знаете, дождик, как рука моей женщины. Наверное, вы ее не знаете. Ее зовут
Анастасия, и она еще жива, но скоро она умрет. Я думаю, тогда я тоже умру.
Но я умру не скоро: лет через сто - сто двенадцать. Я пойду умирать на крышу
соседнего дома; я очень люблю слонов, точнее, не слонов, а слоников - я их
люблю не меньше, чем кота Плутарха, но все же он лучше. Он мне чем-то ближе.

А сейчас пора поторапливаться: я спешу на открытие Зоопарка. Меня
пригласили туда, как почетного члена Общества Охраны Муравьедов. Наверное,
меня попросят перерезать ножницами ленту. Это весьма тяжелое и очень
ответственное дело, но зато мне потом вручат цветы, а цветы я люблю. Поэтому
я, пожалуй, все-таки схожу и перережу эту самую ленточку на воротах
Зоопарка. Слово "Зоопарк" мне нравится гораздо больше, чем слово "Зверинец",
а гостинец - это, вообще говоря, почти подарок, а подарков мне очень давно
никто не дарил, а это довольно грустно, что там ни говори. Но еще грустнее
мне будет вечером, когда я приду домой. Я буду утомленным и замученным. До
того замученным, что мне опять будет казаться, что на крыше соседнего дома
лежит мертвый муравьед, или мертвый слон, или мертвая Анастасия. И мне опять
станет грустно, и я опять долго не смогу уснуть. И, наверное, я опять
напьюсь пьяным. А утром я опять проснусь чертовски уставшим. Я чертовски
устал просыпаться чертовски уставшим. И заваривать молоко.

Как я покупал собаку

Я люблю собак потому, что среди животных они самые верные друзья человека. Мне даже трудно жить и работать, если у меня дома нет хорошей собаки. Я всегда сам их выращивал и воспитывал.
Скоро наш главный знаток собак и судья Александр Александрович Чумаков позвонил мне по телефону и сказал, что есть такая собака в городе Орехово-Зуеве, недалеко от Москвы. Пёс, как рассказывал Александр Александрович, был очень красив и силён, и звали его так же, как моего последнего собачьего друга, – Томкой.
Долго не раздумывая, я поехал в Орехово покупать собаку.
Огромный сеттер понравился мне с первого взгляда. Навстречу мне он только чуть приподнял свою умную, лобастую голову и по приказу хозяина шагнул вперёд, сурово и с достоинством. Хозяин коротко назначил цену и, не глядя больше ни на меня, ни на собаку, отвернулся к стене.
Я не торговался, отсчитал деньги и положил их на стол, взял ремённый поводок, протянутый мне женой хозяина, и сам пристегнул его к собачьему ошейнику. На улицу, к машине, мы вышли вместе с хозяевами собаки. Томка уселся на заднем сиденье, у правого окна. Я сел с ним рядом. Когда машина тронулась с места, Томка вздрогнул и оглянулся. Вслед за Томкой я тоже посмотрел назад. Старый его хозяин всё стоял у ворот – мне показалось, в раздумье. Жена хозяина вытирала платком глаза. Дул сильный ветер.
Всю дорогу до Москвы пёс неожиданно тихо сидел на своём месте. Он и в мою квартиру поднялся как будто спокойно.

II

Весь день Томка лежал неподвижно возле стола, рядом с окном, положив морду на низкий подоконник. В сумерки, когда стало трудно различать лица прохожих на улице, он встал, подошёл ко мне – я в это время сидел на диване, у другого стола, – и вдруг неожиданно опустил мне на колени свою тяжёлую голову. Я боялся пошевельнуться.
Прошло пять минут, десять... По лёгкому, чуть заметному покачиванию собачьего тела я понял, что Томка дремлет. Прошло двадцать минут, полчаса... Ноги мои затекли, сидеть становилось всё труднее и труднее, и наконец я не выдержал.
– Томка,– сказал я жалобно, – проснись.
Пёс только вздохнул во сне.
– Томка!– сказал я чуть громче. – Томка! Я устал.
Я взял его за ошейник и легонько тряхнул. Томка всхрапнул, доверчиво потянулся ко мне всем телом и только потом открыл глаза. И вдруг... в собачьих тёмных зрачках мелькнул ужас. Томка оскалил зубы и зарычал злобно и непримиримо. Я пробовал уговорить его, успокоить.
– Томка! Милый, хороший...
Рычанье нарастало, как гром. Томка бесновался. Только что ему снился родной дом и старый, любимый хозяин. А теперь он увидел, что дома нет и хозяина-друга, которого он преданно столько лет любил, тоже нет, а может быть, никогда не будет...
Он зарычал ещё раз и бросился. Я еле успел схватить его за ошейник. У меня в руках он как будто успокоился немного, но всю ночь пролежал возле моего дивана настороженный и злобный. Когда я шевелился, Томка рычал грозно, шерсть на нём вставала дыбом. Человек, который его обманул и увёз, не смел шевелиться при нём.
На третий день нашей совместной жизни я понял, что мне не удастся приручить Томку: он слишком сильно любил своего старого хозяина. Три дня Томка лежал в углу, у окна, без сна, не притрагиваясь к пище. Он тосковал и мучился, как человек. Я тоже мучился. Я уже успел полюбить Томку за верность.
К концу третьего дня я дал телеграмму в Орехово-Зуево: "Приезжайте и возьмите собаку обратно. Она не может привыкнуть ко мне".
Хозяин приехал за своей собакой тотчас же, ночным поездом.

III

Томка первым услышал его шаги на лестнице. Он ещё не верил, что это возвращается самый любимый его человек. Когда я открыл дверь и хозяин вошёл в комнату, Томка не бросился к нему, не стал лаять и прыгать. Он только завилял хвостом, лёг на бок и закрыл глаза. Может быть, он опять боялся проснуться. Потом он повернулся и, как маленький щенок, опрокинулся на спину. По-собачьему это значило, наверно: "Видишь, я не могу жить без тебя. Это хорошо, что ты вернулся".
В эту же ночь Томка уехал со своим другом-хозяином. Томкин хозяин понял, что друзей не продают, а я – что друзей и не покупают за деньги: дружбу и уважение надо заработать.
На прощанье Томка помирился со мной. Он сам подошёл ко мне и тронул мою руку своим холодным, мокрым носом. Он как будто извинялся за своё поведение. Пропажа хозяина оказалась временной и не страшной, и ненавидеть меня было не за что.
Я вышел на улицу их провожать. Подошла машина. Они уехали. Теперь я стоял у ворот и смотрел им вслед.

Я не сплю потому, что усталость не сон
Менестрели не спят, ты же знаешь, малыш,
Просыпайся и станешь собой.
Таким как я так хорошо в полусне.
И по началу даже мне все равно
как ты плачешь во сне.
Я просыпаюсь кусая губы лишь от того,
что сказать не в силах, какую тяжесть держали плечи
под четкой выправкой слов.
Что ты будешь терять, кроме права на сон?
Ты прости, но твой сон я беречь не могу,
мы вам сыграем мелодию сорванных крышь.