Давай ходить по битому стеклу. Чтобы чувствовать, как тысячи осколков щекочут голые пятки, царапают нежную кожу, впиваются в ноги, проникают внутрь. Чтобы была тысяча маленьких рваных кровоточащих ран. Чтобы на их месте осталась потом тысяча шрамов. Чтобы кровь выписывала адские узоры на цветных осколках. Чтобы лучи солнца увековечили их. Чтобы потом обуть любимые кеды. И смотреть как они темнеют, краснеют от крови. Чтобы смотреть и не видеть. Не видеть вообще ничего. Потому что перед глазами пелена непроизвольных слёз от адской боли с психоделическими кругами и восьмёрками. Чтобы идти и замирать на каждом шагу. Почти терять сознание от нечеловеческой боли. Но только почти. Чтобы радоваться этой боли. Чтобы принимать её с психоулыбкой на губах. Чтобы всё-таки упасть в обморок от болевого шока, и всё с той же улыбкой.
Давай спалим расписку. Ту самую, где мы души продали. Спалили? Ничего. Продадим еще раз. Держать её в руках. Смотреть, как огонь медленно подбирается к твоим пальцам. Чувствовать боль. Чувствовать запах горящей плоти. И держать её в руках. А потом обожженными пальцами вдавливать струны. И играть полный бред. Чтобы тебя тошнило от него. Играть какую-то безумную симфонию боли, сходя с ума от запаха сгоревшей кожи. И улыбаться.
Давай поиграем в мяч. Только вместо меча будет камень. Он попадает в голову и тонкая струйка алой крови стекает по твоему ангельскому лицу. А на твоих губах застыла рассеянная улыбка душевного инвалида. Кровь стекает по щеке, попадает на губы. Тебе нравится вкус крови. Улыбайся, сука.
Давай разобьём стёкла руками. Чтобы тебя закружило в вихре эмоций, смешанных с осколками. Чтобы лечь спать в этой квартире. Чтобы проснуться с воспалением лёгких. Чтобы лежать на кровати и отхаркивать кусочки лёгких с кровью, твоей любимой кровью. Только не забывай улыбаться.