И было слово. Нежное и возможно честное. И была боль, сладкая, которую терпеть хотелось вечно. И были глаза, которыми взахлеб упивалась, в которые готова была смотреть до головокружения, в которых хотела утонуть.
потом была другая боль, боль утраты, боль ненависти, она жгла изнутри, она не давала спокойно жить, точнее, делать вид что живешь, чему-то радуешься, чего-то хочешь,
наступило опустошение. Слоняясь по коридорам, офисам, теряясь в толпе, хотелось выбросить тот камень, что внезапно образовался внутри. Его присутствие тяготило, он ощущался физически и рос так быстро, что, казалось, все тело отдавалось под власть камня и становилось каменным, тяжелым, неповоротливым.
люди в метро раздражали, звуки как бы потеряли свою сущность, какое то непонятное и ирреальное стало все вокруг. Полудрема. Полужизнь. Та ниточка внутри, которая как-то держала все время до этого, натянулась до предела. Казалось, что она вот-вот порвется, с треском, как скрипичная струна, заставляя вибрировать воздух и отдаваться эхом в ушах.
пустота стала затягивать, к ней стали привыкать глаза, мысли. Чувств не осталось. Желание есть или пить вдруг потеряло смысл, все стало одного пресного вкуса, одного цвета, одного запаха.
зарядили дожди, тоска обострилась. Стало страшно даже под одеялом. Шум дождя не успокаивал, как раньше, скорее пугал. Пролетающий по мусоропроводу очередной пакет с отходами цивилизации заставлял вздрагивать. Свет лампы в комнате вдруг начинал бесить своей резкостью и яркостью. Утро наступало мучительно долго. Настолько долго, что чудилось, что оно наступило, просто солнце об этом не узнало, не взошло, и мрак, окутавший все и вся еще с вечера, не рассеивался. Становилось страшно оттого, что и дневной свет станет резким и режущим глаза, а морозный, не прогревшийся с утра воздух неприятными ощущениями заполнит грудь и заставит вздрогнуть от холода, совсем не нежно сжавшего тело.
осень. Кто говорил, что это прекрасная пора?? Тот был не прав, именно осенью (да и зимой) выползают те страхи, которые весной и летом просто прячутся от света, тепла и теплого ветра, обнимающего и ласкающего тебя с такой бешеной нежностью, хулиганисто лезущего под юбку, и ерошащего на голове с трудом уложенные волосы.
летом все вроде хорошо. Просыпаешься - светло, луч солнца, мечущийся по постели, необузданный и неуловимый, приводит в восторг, восторг детский, и возникает ощущение, что именно сегодня, именно в этот залитый солнцем и наполненный теплым ветром день что-то произойдет, что-то сказочное, неописуемо важное для тебя.
вечер. Разочарование... не сегодня. Завтра, завтра, послезавтра, и открывая однажды утром глаза, потягиваясь, ты видишь, что завтра, точнее сегодня, будет медленно тянуться под унылый дождь, действующий на нервные окончания, машинально ты начнешь мерзнуть, и надеяться: скорей бы закончился день. И ты закутаешься в одеяло и, брякнувшись на подушку, вернешься в тот сон, что мерзкий звонок будильника не дал досмотреть. Там было все... море. Ласковое, лазурное, настолько чистое, что дно было видно даже на большой глубине. Небо. Без единого облака, такое же глубокое как море, такое, что, лежа на земле и глядя в него, казалось, что вот-вот закружиться голова.....
и мерзкий звонок будильника, кофе, душ, снова метро, дни, клоны друг друга, новый год наедине с бутылкой водки и пельменями с майонезом, 8 марта с букетом от начальника, день рождения с салатом из помидоров и бутылкой дешевого портвейна.
И было слово. И были руки, из которых не хотелось вырваться, и было плечо, на котором засыпать и просыпаться было настолько приятно, что страхи, неуверенность и прочие непонятные вещи забывались, и хотелось летать, и действительно летала, шла по улице, а земли не чувствовала, летела... И была боль. И сердце заходилось от счастья. И была другая боль. А дальше... дальше ничего не было. И никогда уже не будет.