Вытереть со стола просыпанные реактивы, промыть колбы и реторты, убрать инструменты - всей работы на две чаши. Это если судить по старым водяным часам в углу мастерской, а они вечно отстают.
Омнир в последний раз прошелся тряпкой по столу, чья железная поверхность отполировалась за годы до зеркального блеска. Веснушчатое отражение, поймав взгляд, тут же показало язык - так положено. Зеркало, правда, не серебряное, мутное, но сегодня необходимо защищаться и от таких мелочей. Полная луна, да еще в созвездии Скорпиона - это даже учителю лишний раз не чертыхнуться.
Подмастерье в последний раз проверил порядок инструментов. Пипетка, щипцы, пинцет, какая-то странная железка... почему-то все время забывал спросить, для чего она нужна... увеличительная линза... Учитель забыл на столе линзу?!
Омнир представил вечно нахмуренное лицо мастера, и его собственное растянулось в улыбке.
Что ж, это поистине знак свыше; и Луна в Скорпионе - тоже не случайность, тоже знак. Знак, что можно взять алхимическую книгу учителя.
Омнир однажды заглядывал в нее. На учителя тогда нашло, он что-то изобрел - и пытался объяснить подмастерью, рисуя картинки в этой книге. Но подмастерье не понял. Старался понять, вглядывался в фигурку льва, в пожираемое им солнце - и не понимал...
Омнир несколько раз быстро-быстро моргнул.
Руки уже бездумно гладили темную обложку, пальцы ласково проводили по рельефной коже, словно стремясь запомнить каждую впадинку.
Страшно открыть книгу. Страшно провиниться перед мастером... Если он прогонит - то всё будет зря. Зря Омнир сбегал из дома, зря два дня стоял под дверью мастерской, от чего до сих пор в дождливую погоду ноет спина, зря умолял... всё зря.
Книга уже распахнулась, будто бы сама собой; страницы прошелестели, приглашая к чтению. Да, к чтению - мастер научил читать, он даже начал учить алхимическим символам. Жаль только, в последнее время он почти не разговаривает. Ни со своим подмастерьем; ни вообще с кем бы то ни было. Работает, работает, работает.
А может, те слова насчет эликсираи не были полусонным бредом? Может быть, Учитель уже почти открыл философский камень и лишь?..
- Омнир! - прогремел старческий голос, и тут же книга захлопнулась - словно лопнула раскаленная колба.
Всё. Прощай, мечта.
- Во-первых, положи книгу на место.
Омнир чуть не выронил ее от столь будничного, бесцветного тона. Но оказывается, руки свело судорогой. В конце концов, мастер, шоркая по каменному полу, прошел к столу и отобрал книгу. Темно-красный фолиант лег на стол.
- Во-вторых, я тебе хочу дать поручение. Важное поручение, поэтому с его выполнением не спеши.
Вытянувшись, как та непонятная железка, Омнир вслушивался в каждое слово учителя.
- Отнеси вот этот, гм, бутылек, к Сардису. Помнишь, где он живет? - Подслеповатые глаза мастера прищурились, брови сдвинулись к переносице. Крючковатый палец тут же ее потер - любимый жест учителя. - Так вот, отнесешь бутылек - смотри, не разбей - и бегом обратно. Узнаешь кое-что очень важное.
Плоская бутылка с черной жидкостью уже нырнула в напоясную сумку, и подмастерье приготовился бежать. "Не спешить, когда Учитель обещает рассказать что-то важное?" - Омнир внутренне усмехнулся.
Мастер сел за стол - тяжелый вздох слился со скрипом стула. Книга распахнулась, и Учитель, обмакнув перо, замер над чистой страницей.
- Ну, во-первых, что ты еще до сих пор стоишь?
Омнир не услышал "во-вторых". Он уже сбегал по лестнице, и бутылка ободряюще хлопала по ноге с каждым шагом.
Жгуче интересно, о чем же расскажет учитель. Может даже, об эликсире?.. Нет, сейчас нельзя думать об этом. Сейчас главное - не разбив, донести бутылку до дома Сардиса, что на другом конце города. Как будто специально так далеко.
Перед внутренним взором возникло обрюзгшее лицо Сардиса, давнего друга мастера. Наверное, единственного его друга-алхимика, если не единственного друга вообще. Но Сардис - плохой алхимик, в этом нет никаких сомнений.
"Ха, мальчишка-подмастерье считает старого мастера, к тому же, уважаемого астролога, "плохим алхимиком". А собственно, почему этот мальчишка не может так считать?"
Омнир улыбнулся столь дерзкой мысли, но тут же, словно наказание с небес, сверху полились помои. Подмастерье, еле успев отпрыгнуть, упал на брусчатку.
Рука уже нырнула в сумку. Гладкое стекло приятно охладило саднящую ладонь. Слава звездам, бутылка цела.
Ну, вот и дом Сардиса. Такой же старый и кривой, как его хозяин. Похоже, дверь откроет сам Сардис: так шлепать по полу может только он.
- Чего тебе? - унылое лицо высунулось в маленькую щель. Блеклые глаза уставились на подмастерье.
- Мастер передавал вот это, - поклонившись, сказал Омнир. Бутылка матово блеснула, переходя в руки Сардиса.
- Ну что ж, передавал так передавал. Хоть я и не просил, ну да ладно, - Сардис посмотрел бутылку на свет. - Передай и ты ему мои сердечные. Как он сам, все еще ищет свой камень? - старик хохотнул.
Да, плохой он алхимик. Не может быть хорошим такой алхимик.
- Ищет. И найдет, - с вызовом ответил Омнир, но тут же, немного испугавшись своего тона, добавил: - Доброго вечера, господин Сардис.
- Давай-давай, не хворай.
Плохой алхимик. Учитель никогда не посмеется над чужими изысканиями, какими бы нелепыми они ни были. А уж считать глупым поиск философского камня, эликсира - зачем тогда вообще подходить к алхимическому столу?
Когда Омнир вернулся в мастерскую (обратно он уже бежал в полную силу) там никого не было.
На столе покоилась красная книга - новая, не та, в которой писал мастер. Рядом лежала куча пепла с обрывками красной же обгорелой кожи. И поверх всего белел криво обрезанный кусочек пергамента - прощальная записка Учителя.
Тусклый свет с трудом проникает сквозь маленькие оконца мастерской; в его пыльных лучах разбросанные повсюду книги кажутся тенями великих ученых. Лишь одна, в кроваво-красном переплете, величественно лежит на столе, ждет, когда Мастер коснется мягкого переплета, когда страницы зашелестят под старыми пальцами, когда картинки оживут под властью всемогущих слов.
В мастерскую вошел старик, согбенный, словно его мучила давняя боль. С трудом переставляя ноги в теплых тапках, мастер преодолел путь до рассохшегося стула и, предвидя скрип, со вздохом сел.
Негнущиеся пальцы раскрыли книгу - подаренную самим учителем - и страницы, медленно сменяясь, заговорили на таинственном алхимическом языке. Древние символы и новые, изобретенные самим мастером, в полутьме казались поистине живыми.
Старик хотел попрощаться с ними; за долгие годы символы-картинки стали родными, как дети. Или как ученики.
Первая чистая страница оказалась последней в книге. Как дивно порой складываются звезды...
Мастер, выдвинув ящик стола, нащупал там кожаный мешочек и положил на раскрытую книгу. Мешок тут же расплылся по ее поверхности, словно в нем держали вязкую жидкость.
Старик не спеша развязал тесемки и высыпал бело-красный порошок на предпоследнюю страницу. Несколько минут мастер любовался переливами сияющих частиц. Как будто неведомый ювелир раздробил в пыль чистейшие алмазы и рубины, а неведомый колдун сотворил заклятье, и теперь ало-снежный порошок завораживает взгляд у любого.
Наконец, старик вздохнул; рука потянулась к перу. Мастер любил думать и тут же писать - а в такой момент поступать иначе не было смысла.
Ровные строки потянулись за кончиком пера.
Что есть алхимия? - Алхимия есть поиск.
Поиск чего есть алхимия? - Поиск смысла.
Поиск смысла в чем есть алхимия? - Во всем.
Мастер улыбнулся, макая перо.
Зачем нужна алхимия? - Найти философский камень, сиречь эликсир.
Что есть философский камень, сиречь эликсир? - Цель.
Цель чего? - Всего.
Старик посмотрел на порошок. Раздробленный философский камень...
Если учитель не может сберечь цель? - То он не учитель. Не алхимик.
Философский камень снова приковал к себе взгляд мастера.
Зачем нужен эликсир? - Чтобы даровать цель. Чтобы сохранять цель.
Мастер перечитал написанное и откинулся на спинку стула. Старые кости хрустнули, по телу прокатилась волна привычной боли.
Рука, нащупав в ящике огниво и кремень, сжалась в кулак. Железная пластина врезалась в ладонь, но старик не обратил внимания.
Перо медленно опустилось в чернильницу и замерло. Мастер в очередной раз перечитывал строки. Что-то ему не нравилось в написанном.
Спустя множество прочтений перо все-таки вынырнуло, и старик зачеркнул везде "цель", и надписал сверху "мечта".
Огниво высекло искру далеко не с первого удара, но мастер никуда не спешил. Ученик придет не раньше, чем через час, а больше делать уже все равно нечего.
Философский камень вспыхнул, словно китайский порох, и терпкий запах, запах свершенного дела, поплыл по мастерской.
Красная книга, напротив, разгоралась неохотно, но огонь равнодушно сломил сопротивление.
Когда на столе осталась лишь куча пепла, мастер положил рядом чистую книгу, поверх нее - давно приготовленную записку и, улыбаясь, поднялся, заковылял к выходу. Он знал, что через час его не будет в этом городе.
Уже навалившись на тяжелую дверь, старик что-то вспомнил. Вернулся к столу, уставшие пальцы схватили перо, и в самом конце записки появился древнейший алхимический символ. Уроборос. Пожирающий свой хвост змей.
Только сейчас старик во всей мере понял этот символ - символ Повторения, символ Вечности, символ Алхимии.
И змей подмигнул мастеру.
Но... умолкаю, возвестив всё, что хотел... Умолкаю.
