Пугачев, служивший волентиром в Императорских Королевских войсках, до истечения 1760 года, и после взятия Берлина Генералами: Чернышевым, Тотлебеном и Ласким, пришел в удивление от всего слышанного им о втором из этих Генералов, решился приобрести его дружбу, и когда достиг этого, то в одно время Тотлебен, Пугачев и его друг Боаспре, сидели вместе за столом. Первый посмотрев на этих двух собеседников, пивших за здравие нового Императора, - устремив глаза свои на Пугачева, сказал ему: "Граф!" ( так назвал себя Пугачев) "чем более я на вас смотрю, тем более поражаюсь сходством вашим с Августейшим Монархом, которому я теперь служу. Сии слова, произнесенные Тотлебеном просто, были зародышем Оренбургского бунта. Когда Пугачев бывший в критических обстоятельствах, начал склонять свой слух к пагубному совету; Боаспре, которой приводя ему на память разговор с Тотлебеном, выдавал слова этого Генерала за глас оракула.