Пройдя немного вдоль ветви, и задумавшись над тем, что все получается как-то достаточно просто, я решил, что до сих пор никак не могу привыкнуть к тому, что это мир магии.
Когда Краюшкин раскрыл портфель и достал стопку прекрасной голубоватой, с водяными знаками, бумаги, начальник Центра мрачно подумал: «Хорошо оформленный приговор».

Но здесь, сидя на плетеном стуле, когда передо мной бокал на тонкой ножке и я уже отхлебнул сладкого напитка, среди этих коробочек и шкатулок, в приятной и вежливой беседе с хозяйкой… Я все представлял себе, как я буду уходить, когда она, возвратившись, холодно удивится моему присутствию и когда хозяйка скажет что-то вроде того, что она меня усиленно занимала беседой, а сейчас передает с рук на руки (что-нибудь такое или близко к таковому, по моему мнению, должна была выговорить Ирина Аркадьевна), и я знал, как мне будет и что я смогу сказать, и главное, что будет чувствовать моя спина, когда придется развернуться к выходу.


Во время конфликта в суданском Дарфуре нанятые правительством добровольцы-кочевники из «Джанджавид» вырезали повстанцев целыми деревнями, жгли посевы, насиловали, грабили и пытали захваченных в плен.