История с этой совой – вообще ни в какие ворота не лезет. Даже рассказывать неудобно. Не потому, что там какие-то деликатные, или тем более, интимные моменты. Нет. Просто могут подумать, что у меня крыша досрочно поехала, хотя и может уже вполне по возрасту.

Мы в то лето на даче втроём жили. Я, собака – родезийский, извините за выражение, риджбек, и кошка –  опять же извините, канадский сфинкс, то есть лысая больше меня, практически вся наголо. Правда, из-за разных финансовых проблем, дочка моя, Маша, когда животин этих притаскивала в дом, то выбирала в интернете бракованных, и радостно летела забирать, пока их кто другой не перехватил. Уж лучше бы не успела, честное слово. Что одна, что другая (обе девочки) попались, как, наверное, и все бракованные, недовольные своей врождённой судьбой – очень неврастенические, закомплексованные, и от того с разными прибабахами, как говорится. Сначала, конечно, тихо материшься, и терпишь все эти аномалии, а потом привыкаешь, любишь уже их всем сердцем, и утешаешь себя тем, что когда ты станешь тоже аномальным в силу возрастных перемен, тебя не выкинут, а тоже будут терпеть и даже давать к чаю пряники.

Собака назвалась риджбеком вовсе не по нашей прихоти, а потому, что её так назвали ещё англичане, которые охотились в Африке на львов и заметили, что эти местные собачки очень ретиво им в этом помогают. Присмотрелись англичане, а у этих псин на спине гребешок чёрненький растёт, по-английски ridge будет, как плавник у рыбки. И причём растёт в обратную – на ихнем наречии, в back сторону. Сложили они два этих слова и получили породу риджбек. Им бы оставить этих собачек там, в Родезии, не трогать. Приезжали бы, и охотились с ними себе на здоровье. Так нет же, забрали с собой, дурни, в Великую Британию, ну а там они, собачки, понятно уже, размножились, и разбрелись по Европе, попав, наконец, и на глаза моей дочке.

А кошка – та вообще оказалась бракованной, поскольку не до конца лысая, а с коротенькой, невидимой простому глазу шёрсткой, отчего в осязании можно сравнить её с нежным велюром, который так приятно гладить, если есть, конечно, такая возможность.

За этот брак мы ей даже благодарны были. Когда она лопает свой вискас верхом на холодильнике, закрыв глаза и забыв обо всём на свете, мы по-очереди тихонько подкрадываемся, и гладим её, балдея от этого не меньше, чем она от вискаса: такая приятная наощупь.

А про собачий брак даже рассказывать не буду: совсем невидимый он внешним образом.

Обычно в летний сезон я брожу на даче по участку, и чего-то там делаю, или просто смотрю, как резвится божий мир перед моими глазами: улитки, хоть и не спеша, но ползают по листьям хрена, окаянные; осы противные летают в сарай и обратно; ящерки мелкие снуют по песочной куче, а наглые муравьи живут себе подземной колонией, наплевав на растущие вокруг них огурцы.

А как пришёл июль, как грянули тёплые грозы – только и бегай из дома в кухню под зонтиком, чтобы не вымокнуть.

И вот выскочил я как-то раз из кухни, чтобы в дом проскочить, там метров пятнадцать, не больше, бегу, накрывшись зонтиком, а по нему как из брансбойта лупит. И вдруг вырвало у меня зонтик из рук, а я его машинально обратно – не мокнуть же! Дёрнул, а с него кубарем вниз здоровенный такой комок мокрых перьев – хлоп! И сразу расправился – и улетел. Я, понятно, застыл с открытым ртом, однако успел разглядеть, что это здоровенная мокрая сова. Вот ужас!

Добежал до дома, укрылся на верандочке, там кошка с собакой сидят, сочувственно на меня смотрят. Мне неудобно так стало, будто я от совы сюда спрятался.

- Чего смотрите?- говорю. Тебе, Рыжая (это я Риджи так фамильярно иногда зову), может, и не страшно, а вот тебе, Несська, теперь осторожно по огороду бегать стоит. Уж тебя-то, невесомую мартышку, такая совища запросто вместо курицы уволокёт.

- Да ладно, видели мы и не таких,- отвечает, разумеется, Несська, и умывается так лапкой, чтобы своё смущение и страх спрятать от нас. А сама, небось, думает, да-а, дела, попала я с этой совой…

Короче, чтобы не соврать, за неделю эту грозовую, на меня ещё трижды сова нападала. Я уже сам бояться начал, хоть и ясно было, что не курица, не утащит она почти центнер живого веса. А всё одно страшно до дрожи в коленках. И стыдно. Поэтому, даже не нужно, а всё одно бегу, и, как под прицелом снайпера, жду – налетит, или пронесёт?

Ну, так же жить нельзя, нужно принимать какие-то меры.

Собрали мы в доме совет, типа как Кутузов когда-то в Филях. Как раз в грозу, как всегда, свет вырубили, сидим при свечах – ну, чисто «Война и мир» - и решаем, как жить дальше.

 

Я говорю, пристрелить её, разбойницу, как собаку. Вроде, машинально так сказал, по привычке, а Рыжая тут же – хлоп! и обиделась. Я сразу спохватился, поправился. Извини, говорю, это просто такая фразочка дурацкая есть, не обижайся. Ладно, проехали. Рыжей эта идея даже понравилась. Она говорит, чтоб пристрелить, надо же прицелиться? Давай, как гроза начнётся, ты на верандочке со своей духовушкой в засаду сядешь, а я с зонтиком побегу из кухоньки к дому. Тут ты её и накроешь непременно.

Несська, может от обиды, что не она в засаде будет, говорит: ты со своими когтищами, да на двух лапах, на скользкой каменной дорожке так брякнешься, что сова и напасть не успеет. Да ещё её заикой сделаешь, тогда она совсем озвереет.

Я говорю, духовка, во-первых, у деда нашего дома, в Москве, к тому же лет тридцать-сорок не чищенная, если её правильно не обиходить, то как в том анекдоте будет: стреляешь в жену – попадаешь себе в лопатку. Да и переться в Москву неохота.

- Тут подумать нужно,- говорит Несська, она из нас троих всегда самой умной кажется. А может, так оно и есть.

Посидели мы, помолчали, Рыжая попить сбегала. Прибегает, говорит, а на фига ей, если вдуматься, этот зонтик нужен?

Задумались мы. Действительно, а на фига?

Посидели опять, помолчали, и тут Несська говорит: а я вам скажу, зачем она за зонтиком охотится. Вам этого сразу не понять, потому как вы оба здоровенные. А я, как более мелкий представитель семейства кошачьих, скажу вам: делает она это просто из зависти. Что у тебя, ну, или у нас, зонтик есть, а у неё – нету! Не то, чтобы он ей сильно так уж нужен, она и в ёлке грозу переждать может, а то и в дупле. Просто с ним жить и красивее, и комфортнее.

И точно! Как мы с Рыжей сразу-то не догадались!? Вот же, всё-таки умная у нас кошка!

Она же и говорит: пап, я под домом когда лазила, там маленький такой зонтик в песке валяется, то ли Машкин, то ли Илонкин, не знаю. Им он уже даже лицо не прикроет, обе вымахали, выучились, и живут себе своей жизнью, кто где. Отдай ты этот несчастный зонтик завистливой сове, пусть отстанет от нас. Не круговую же оборону держать!?

Достал я на следующий день этот зонтик, отряхнул от песка, подремонтировал, привязал одну спицу проволочкой. Красиво так, чтоб внешне незаметно было. И повесил на яблоню, которая возле дров растёт.

Утром встали мы – зонтика нет. Несська говорит, я же говорила – сработало!

И точно. Целый месяц грозы нас поливали, а ни разу больше никто на меня не набрасывался. А Несська, может врёт, конечно, рассказывала, будто видела со второго этажа, из форточки, как вдалеке в сильный дождь какая-то птица с зонтиком летела. Может, наша сова, а может, какая другая, как знать?

А Рыжая иногда, когда видит меня с зонтиком, подмигивает: что, мол, помнишь ту сову-налётчицу?  Да конечно помню. А чтобы в будущем не забыть, специально декорнул этот бокальчик совой и зонтиком. И Маше подарил. Она хоть и редко на даче бывает, но если приедет, обязательно из него душистого домашнего вина немножко выпьет. Ну, и смеётся, конечно, не верит в наши россказни про ту сову-налётчицу. Звери обижаются на неё, а я так нет. Главное, не то, что она не верит, а то, что так оно и было на самом деле.

 

.

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

.