По пустынной дороге, окаймлённой по бокам красно-жёлтыми клёнами, шло создание иного мира - гордый, надменный и жестокий демон. Его длинные перепончатые кожаные крылья были сломаны и бесполезно болтались за его могучей спиной. В его жёлтых глазах отражалась вековая печаль и скука; его изящные, аристократические черты лица создавали впечатление обмана и двойственности - слишком холодна и лукава была его ироническая ухмылка.

Демон шёл, сжимая своей когтистой лапой грудь, следом за ним на жёлтых листьях оставалась полоска чёрной, дымящейся крови. Поморщившись от боли, он убрал руку с груди, обнажив страшную, глубокую рану. Кровь потекла ручьями, протекая между пальцами и образовывая чёрную лужу у его ног. Никто не смог бы помочь этому созданию, ибо рану эту он нанёс себе сам, опустив правую руку к ножнам кинжала, он вытащил волнообразный, хрустальный клинок, к его рукоятке был прикреплён огромный рубин, и где-то в глубине этого камня ещё теплилась жизнь и надежда...

Лужа чёрной крови становилась всё больше. Жизнь постепенно покидала его тело, и тогда, с гортанным криком, он переломил свои крылья; из новой раны заструилась кровь. Сжав со всей чудовищной силой рукоять клинка, он вонзил его себе в грудь, туда, где должно быть сердце, чтобы уснуть вечным сном... чтобы обрести покой...

Но вечному скитальцу не суждено найти упокоения: огромный рубин засиял ослепительным красным светом; поднялся сильный ветер и демон исчез в потоке листвы. Куда?! Никто не знает... Но это ещё не конец...

Вот оно и подошло к концу, это "бесконечное" лето. Теперь, когда  я наконец осознал роль Канска в моей  жизни, мне не хочется  покидать его. Но пусть он останется светлой страницей моего прошлого, самыми лучшими днями моими. Я всегда буду помнить эти летние дни, проведённые мною в маленьком сибирском городке. Здесь я нашёл друзей и родные мне души, здесь я понял истинное предназнаение каждого человека и запечатлил главные его принципы в душе своей. Я знаю, что ещё вернусь сюда, к моим дорогим бабушке и дедушке, к лучшему другу моему Витале и к этой свежей, прекрасной сибирской жизни!

                        До скорой встречи... Канск!

Почему-то очень грустно. "Ностальгическая слеза" пробивает буквально на каждом шагу. <...>

Как сложно описать восторг, который я получаю, слушая музыку, немногие из моих сверстников поймут меня. Для них я чужд и дик. Хм... делитанты.

Вот, я снова в Канске; всё как будто осталось по-прежнему, но я уже другой. Когда ещё у меня  будет такая возможность: посетить эти столь отдалённые от Москвы края. Каждый предмет, каждый аромат, всё будит в моей душе непреодолимую тоску и печаль. Шесть лет назад, здесь я впервые почувствовал, что такое сострадание и безысходность, и только сейчас я сумел изменить то, что хотел изменить уже очень давно. Самые яркие воспоминания, дорогие и близкие мне люди, так много я должен оставить здесь <...> До сих пор слышу этот прекрасный голос и эту разрывающую душу музыку, сколько бы я сейчас отдал, чтобы хотя бы миг насладиться ею. Боже мой! Я спятил! Я убиваюсь над вымыслом: материальным и духовным! Вот она! сущность души творческого человека или просто бездарного сентименталиста...

Слышно, как братик плачет в своей кроватке. Он скучает по маме и папе, но он не сможет понять меня, того о чём грущу я...

Я чувствую - как уходят вдаль столь привычные мне явления, и что дальнейшее течение событий в корне изменит мою жизнь. Очень скоро я уеду туда, куда не скоро ещё смогу вернуться в будущем, и мне больно от осознания того, что я не смогу видеть любимых мною людей. Здесь же, в Москве, я оставляю часть себя; теперь и навсегда я сам хозяин моей судьбы; я приоткрыл немного раньше, чем следовало "чистую тетрадь жизни" и теперь вношу в неё свои первые "слова".

Я чётко разделяю качества в людях, и, будучи сам неидеален, всегда рад поменять мнение о человеке в лучшую сторону, но иногда приходится действовать против принципов...