Сегодня великолепный день. Необычно теплая погода, как для октября. Солнышко нежно ласкает кончик моего носа, который время от времени подмерзает. Я сижу на Владимирской горке, временами в объятиях теплого маминого пончо, временами - в объятиях Рэма, планомерно уничтожаю вторую пачку «Кемела». Внутри то чувство, которое невозможно описать, не испытывая в данный момент – чувство разреженности, как перед ливнем, но в то же время ясности, скорее, чувство глубокого вакуума, когда мысль, пролетая от одной стенки твоей души до противоположной, не встречается с другой мыслью, и ничего ей не мешает.
- Хочу еще, - не отрываю взгляда от старухи с болонкой.
- Что, «еще»? Не понял. Мороженного, что ли? – птица говорун, мать твою....
- Нет, ты меня только что целовал в шею, - начинаю подробно объяснять, - мне это по кайфу, в чем дело? Продолжай, товарищ, продолжай....
- Неа... Надоело. Я словно в музей восковых фигур попал, и пытаюсь целовать один из экспонатов. После смерти Вани ты стала на них похожа, в тебе как будто сломалось что-то....
- Сломалось. – действительно, хоть боли я и не чувствовала, мне чего-то не хватало. – Жди, пока новое вырастет.
- А вырастет?
- Уже растет.
Видимо, удовлетворенный моим заявлением, Рэм выдавал мне новую порцию удовольствия. Внутри что-то нарастало, вакуум заполнялся чем-то мягким и сладким, похожим на лукум. Сердце забилось быстрее и куда-то под желудок. Я еще не знала, что ему это было еще более в кайф, чем мне.
- Кирюш, я трахаться хочу.
- Чтооо?!? – он явно не был готов к такому повороту событий, а я жадно ловила каждую удивленную нотку в его голосе, и каждая из них прибавляла единицу к нарастающей во мне сексуальности.
- Думаешь, ты меня в холостую тут надрачиваешь? – старалась придать делу как можно больше обыденности. – Я же тоже живой организм...
- Ну ты же маленькая еще... Ну не знаю... Ты не могла бы как я, например... – замялся.
- ...подрочить? Нет. Пробовала. После его смерти не могу, как только начинаю, ком в горле становится.
- А вы с ним... я чего-то не знаю?
- Нет. О том, что он ко мне что-то имеет... имел, я узнала только от тебя. Просто не могу и все. Не знаю почему.
- Ясно... Ну... У тебя был кто-то вообще? – его право знать, с чем меня едят. – Хотя, какая разница...
- Была... одна... девушка... – еще один приступ тихого ахуевания, я его сегодня доконаю.
- М... Хм....
- Курить будешь? – я избавила Рэндома от необходимости отвечать.
- Давай...
Подкурив две сигареты, одну передала Рыжику. Курим молча, пусть переварит, в конце-концов, трахать шестнадцатилетнюю девочку тоже ответственность. Воспользовавшись паузой, опять задаюсь вопросом, что же он во мне нашел, хотя, любовь зла... это утешает.
- Ну ладно, я что-нибудь придумаю. – думай, Кирюша, думай, а то мне совсем хреново....

 Вечер, дождь идет уже второй день не переставая, мы лежим на продавленном диване, укрывшись ватником, курим в потолок. Ну и денек, ей-богу...
Кира жил вдвоем с бабушкой в трехкомнатной квартире на Подоле. Высокие потолки, облупленный подъезд, древние оконные рамы – вся атрибутика старого дома. Поход в гости планировался давно, но все что-то нам мешало, в основном – хорошая погода, каждый раз решалось, что этот шанс погулять на свежем воздухе мы используем по полной, а гости оставим на плохую погоду. И, вот, небо наконец-таки сжалилось над моим несчастным организмом, послав нам двухдневный ливень.
Было договорено встретится на Лукьяновке, возле «Джинзу», и в назначенное время, опоздав, конечно, на десять минут для приличия, с «Киевским» в руках и некоторой надеждой, я резво чесала в сторону метро. Он стоял под нагло красным зонтиком, с сумкой через плечо. Закрыв на ходу свой, я нырнула под огромный гламурный зонт, по-хозяйски расстегнула молнию его куртки, уткнулась холодным носом в теплую грудь.
- Привет, воробушек, - в ответ я нагло шмыгнула носом.
- На, неси, - протянула кулек с тортом.
- Не, сама неси, ты в перчатках, а я без, тем более, до машины.
- Ты что, в лотерею выиграл?
- Нет, а что?
- Почему опять такси? Тут идти – два шага.
- Просто не хочу, что бы ты замерзла.
- Ну ты из меня калеку делаешь.... – стоит раз заболеть, что бы тебя все время плющили.
- Не трынди. – только он мог так ласково хамить.
- Понял.
 Мы погрузились в машину, Рэндом назвал адрес, машина тронулась. Выгрузившись, поднялись на второй этаж, проникли в квартиру. В такси меня здорово расстроили: вместо вечера на двоих мне предстояло знакомство с бабулей. Смирившись со своей участью, покорно сняла плащ, надела дежурные тапочки, затем меня протолкнули в гостиную. На столе стоял древний натертый до блеска хрусталь, закуски в лучших традициях советского застолья, было видно: к моему приходу готовились. В сумке у Рэма оказалось два пузыря приятной жидкости, чем-то похожей на коньяк.
- Один на стол, второй – для нашего удовольствия, - пояснил Кирилл, относя вторую бутылку к себе в комнату.
С тортом в руках, я стояла посреди комнаты как истукан, робко оглядывалась по сторонам. Тут в комнату чинно заплыла бабушка. Она представляла собой лучший экземпляр засушенной советской интеллигентки – вязанная шаль, очки в аккуратной оправе, накрученные волосы собраны заколкой.
- Здравствуйте. Извините, что не встретила Вас, немного не рассчитала время, не могла же я вас в бигудях встречать,– она одновременно улыбалась и изучала меня придирчивым взглядом. Я попыталась представить себе, как я выгляжу.
- Здравствуйте, - я протянула ненавистный торт.
- А где этот оболтус? – бабуля театрально оглянулась.
- Побежал куда-то, - пойло ныкает, где же еще...
- Ну тогда будем знакомиться без него, - пауза, я поняла, что должна представиться первой.
- Я Маша. – чуть заметно поклонилась.
- Рима Захаровна. Очень приятно.
В комнату ввалился Кирюха.
- Ну, где же ты, Кирюша, ходишь?
- Та мне тут, это, позвонили... – он виновато переминался с ноги на ногу, я неимоверным насилием воли не позволила себе заржать.
Потом было скучное застолье, не думаю, что стоит его подробно описывать. Разговоры велись в основном либо обо мне либо о молодости Римы Захаровны. Я разглагольствовала о том, как трудно жить в семье инженеров, о своем будущем программиста, о том, как предки настояли на моем поступлении в техникум, о том, что собираюсь поступить в КПИ... Потом хвалила лирику Рыльского, критиковала прозу Бродского… В конце концов, мною остались довольны.
- Ну что же, - наконец, родила бабуля после получасового кирюшиного подмигивания, - пойду к соседке сериал смотреть. Ей внук дивиди подарил, и диски с сериалами приносит, - многозначительно смотрит на Кира, он делает морду шлангом, типа не понимаю, о чем ты, - я, думаю, ты и без меня сможешь девушку развлечь.
С этими словами Рима Захаровна поднялась и удалилась, а мы, вздохнув с облегчением, переместились в комнату Рендома.
Комната была под стать хозяину: рыжие выцветшие обои, огромное количество постеров на стенах, гитара на подставке, антикварный шкаф, короче, рок-н-рольное жилище. На книжной полке стояла фотография девушки, она была неимоверно красива, настолько красива, что я даже не успела подумать, кем она ему приходится, просто тупо втыкала на карточку. Тем временем, Кирилл уже достелил постель и, выключив свет, обвил меня руками.
- У тебя кондомы есть? – у меня небыло.
- А мы сегодня так, по-детски... – ага, я не глубоко...

 Вечер, дождь идет уже второй день не переставая, мы лежим на продавленном диване, укрывшись ватником, курим в потолок. Дождь лупит по стеклам. Ничего, мне и так хорошо....
- У тебя кондомы есть?
- А мы сегодня так, по-детски...
Внезапно распахнувшаяся дверь вернула нас на землю. В наши испуганно-недовольные рожи ярко светила лампочка из коридора. В дверном проеме стояла Рима Захаровна.
- Знаете что, Маша, я против Вас ничего не имею, Вы можете ходить сюда, спать с ним, но если речь зайдет о прописке... я Вам этого не позволю.
Я присела на диван, прикрывшись пледом.
- Не переживайте, – до сих пор горжусь тем, как я себя достойно держала, – я Вам сегодня говорила, что у моей семьи три квартиры, так вот, одна из них, двухкомнатная в центре, там, где я прописана, полагается мне в приданное. Так что если мы с Кирюшей, не дай Бог, поженимся, мы будем жить там.
- А не врете? – во сука, хуле бы я тебе врала....
- Могу паспорт показать.
- Не надо. Я всегда знала, что у Кирилла хороший вкус, – с этими словами она закрыла дверь, оставив нас в полной темноте и полном афигении.
- Ядерная у тебя бабуля, однако, - я его прекрасно понимаю, у меня самой бабушка с шизой.
- Блядь, я сам в шоке, - она доживет максимум до завтрашнего утра.
На меня словно вылили ведро помоев. В трусах, кроме холода и липкости не осталось ничего, в душе – осадок, он – аналогично...
- Давай покурим.
- Давай, там под диваном пепельница и сигареты...
 Вечер, дождь идет уже второй день не переставая, мы лежим на продавленном диване, укрывшись ватником, курим в потолок.