1.

Бастион.
Мой герой небрежно взглянул на гранитные ступени огромной винтовой лестницы, ведущей вниз - к вратам свободы. Дурацкий символ – “вниз к свободе”. Башня вообще любила поиграть символами.
Дверь захлопнулась. Скрип ржавых петель – с этим я никак не свыкнусь... Скрипка... да, скрипка – это моя дверь, моя зубная боль... У соседа слева – что-то напоминающее мяукание котенка, требующего ласки и немного, совсем немного молока. Или старого машинного масла? Джошуа принесли немного, но все ушло на чертов флюгер... Впрочем, я не жалуюсь. Бронзовый дракон основательно настроил против себя верхние этажи, так что мы остались довольны, когда Джошуа все-таки заставил тварь заткнуться. По крайней мере, к нам вернулся сон...
Демон напоминал о былом величии – этакая злая усмешка. Ах, да – я же любил... Тебя, море за стрельчатым окном, быть может даже тот чертов Город – за нашу с тобой встречу на берегу... Нет, именно берег... Город развеял наш прах на карте с масштабом 1:100.000. Ты снова обосновалась в апартаментах нынешних королей – впрочем, что тебе еще, черт возьми, оставалось?..
Но, похоже я вновь ошибаюсь – вчера я видел их в колоде Марка, и на талерах нового образца – они такие странные на ощупь, ты не замечала? Забудем про монеты и банкноты, – но картам же двести лет! Король мечей чем-то напоминает твоего нового “Рокфеллера”, а кубки... Дай вспомнить... Он? Я угадал?..
Кстати, его сигареты – те, что ты принесла мне в последний раз, – пришлись мне по вкусу. Точнее сказать, табак – как табак, но вот картинка на лицевой стороне пачки... Имперский Город в дьявольском зареве – он... изменился. А я постарел.

На прошлой неделе я взял с полки очередной томик Гессе, и на пол опустился рисунок одного сумасшедшего студента, – еще один мой портрет. Конец прошлого века, бумага и тушь. Тогда меня еще хоть кто-то помнил. Но ангельские крылья почернели, померкли – да, я стал какой-то механистической летучей мышью... Золотой арбалет, нет – черная ребристая дуга в форме тел, сплетенных животным инстинктом, нацелена на разбитое сердце – такие тогда были в моде валентинки?..
И две алые розы...

Я осужден не напрасно, – я убивал...
Недаром один из адептов Кроули, что доживал свои последние вечера в камере № 403, изобразил меня в облике перевернутой Смерти – и особенно удались черты лица... Благодарю, сир...
Черта с два!.. Я – шулер и не более того... Крапленая колода, да кости, утяжеленные с одной стороны... Их бросили в могилу, точнее яму – меня хоронили как собаку, темной дождливой ночью за автомобильной свалкой – там еще много таких неудачников... В Имперском Городе нас не любили. А за картами я еще вернусь...


2.

Постепенно начал созревать план побега.
Не в коем случае не отождествляй Башню со столь любимыми мной аллегориями – всего лишь строение из красного тевтонского кирпича...
Итак, как же я, воскресший из мертвых, оказался в столь затруднительном положении?.. Да не же, я не воскресал, все произошло как в старом кино – серебреная пуля застряла в набитом монетами кошельке, а его я имел привычку носить у сердца...
Я долго плевался пропитанной бензином землей, блевал кровью, и воздав хвалу ангелу-хранителю – моей каменной гаргулье с Новой Ратуши, отправился на поиски жратвы. За оказавшееся неподплеку кафе мой герой был готов отдать и душу, будь она у него. Отдал пробитый талер. Девушка в неоновой блузке – официантка – несказанно удивилась последнему клиенту, насквозь промокшему, грязному, в окровавленной, некогда безупречной рубашке, и с желтыми огоньками в глазах... Моя трапеза состояла из довольно простой пищи – жареная картошка и что-то отдаленно напоминающее бифштекс, причем неумело подогретое; плюс кофе и пара замечательных домашних булочек – стандартное меню закусочных на узлах пересечения федеральных дорог...
Наутро я отправился обратно – к автомобильной свалке. Рене мог подогнать вполне подходящий драндулет...

Таким я его и запомню до скончания веков – заводной патефон в рюкзаке и еще один – на его рабочем столе... шестеренки, гаечные глючи и засаленая, грязная, – а некогда роскошная униформа главного механика городских ворот... Рене был стар и выжил из ума... Но ума ему хватит не сдать меня стражникам, наоборот – он обрадуется, немного поворчит и нальет мне стакан своего ржавого пойла с длинной напутственной речью...

P.S. Очень хочу когда-нибудь дописать наконец эту историю...