Содержание книги - здесь:
http://www.liveinternet.ru/users/carty/post242401965/

Сбор фактов – благодаря критикам и оппонентам.

Один увидит в историях про генерала Михаила Черняева – черты национального Героя, а другой – бутафорию и клоунаду.
Кто прав? Ведь Героя может высмеять даже клуон, просто нацепив похожую одежду…

Но если зрители знают, что такую рубашку герою дали в церкви,
заплаты на штанах он получил в трудном походе,
поясом наградили союзники – за защиту,
а саблей – свои – за победу … тогда незадачливого комедианта пришибут на месте.
А если фактов нет?

Разрушенная церковь в родовом имении Черняева в Тубышках (Беларусь)


Американский физик Леон Ледерман однажды пошутил, что мечтает дожить до того дня, когда всю физику можно будет свести к одной формуле, настолько простой и изящной, что ее можно будет поместить на футболку…
Но это про физику… И это ирония…
Но кто придумал, что можно сводить гуманитарные науки к единственной точке зрения?

Буддистские мудрецы уверены, что путь просветления обязательно лежит через препятствия и сомнения. И разум получает настоящие истины – через смуты, отказ от своей учености и потери…
Как найти факты и разобраться в них?
Тем более, если факты оказали влияние на многих свидетелей,
собирать их приходится «по крупицам»,
а их оценки иногда диаметрально противоположны.

Когда факты не сохранились, судить о событиях иногда можно благодаря оппонентам. И хотя копаться в субъективных оценках может оказаться сложно, только благодаря такой критике, брани и хуле – до нас доходят информация о реальных событиях. Так что не будем возмущаться желчными и порой несправедливыми оценкам, а будем благодарны оппонентам генерала, яркие и резкие оценки которых пробились через полтора века забвения. Критика не только убивает, но и порой оставляет суждения о фактах, не дошедших иными способами.


Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин. Полковник Редедя и Господа ташкенцы.

В главном Либеральном журнале столичной интеллигенции «Отечественные Записки», в 1877-82 годы был опубликован роман «Современная Идиллия». В 14-й главе романа в провинциальный тверской городок Весьегонск прибывает яркий заезжий гость – разжиревший полковник Полкан Самсонович Редедя, считающий себя несправедливо обиженным, который давно не служит отечеству, а цинично рассуждает о мировой закулисе, смешивая государственную патетику и корыстные торговые интересы. Редедя также служил полководцем по найму и даже был редактором газеты.

Ташкентские и балканские эпизоды биографии Редеди являются фельетонным изложением биографии генерала Черняева, немногочисленные африканские эпизоды позаимствованы у его партнера по журналу «Русский мир» генерала Ростислава Фадеева (который также в порядке личной авантюры командовал в 1875 году армией египетского правителя Исмаил-Паши).

За десять лет до того Салтыков уже ввел в оборот собирательный сатирический образ русского колониального чиновника под названием «Господ Ташкенцев»: «Что такое «ташкентец», и что они хотят? «Только одного — «Жрать!». Во что бы то ни было, ценою чего бы то ни было».

Под пером блестящего сатирика «Ташкент» оказывается страной, где не уважают права человека, бьют по зубам, которая населена «ташкентцами», вышедшими из России, «за ненадобностью».

«Ташкент существует и на родине, и за границею, а истинный Ташкент — в нравах и сердце человека. И хотя, с одной стороны, куда ни плюнь, везде у нас ташкентцы, с другой — стать ташкентцем не так уж и просто. В большинстве случаев ташкентец — это дворянский сын, образование его классическое, причем испаряется оно немедленно после школьной скамьи, что отнюдь не мешает ташкентцу быть зодчим и дерзать, ибо не боги горшки обжигали».


«Господа ташкентцы», как обладающие государственными привилегиями дворяне и коммерческий класс, вызывали ненависть и отторжение либеральной части общества. И дело не только в том, что меркантильная неудовлетворенность и социальная справедливость одних – боролись против мещанского расслоения, предприимчивости и успешности других. Это была логичная для любой эпохи борьба: ташкентцам ставили в вину грехи при освоении бюджетных средств, не эффективное (как часто происходит при дистанционном расходовании казенных средств) управление, расхлябанный стиль и провинциальную роскошь.


Либералам не было особого дела до разборок внутри военных. Черняеву доставалось за всех, кто консультировал московский торговый капитал – и олицетворял (по мнению либералов) дух мещанства и бездумную армейскую дисциплину, в частности, и за дела его предшественника на посту губернатора Туркестана – Константина фон Кауфмана.
Дошедший до нас очерк о господах ташкентцах появился в конце 1860-х, редактировался в середине 70-х и дополнялся в начале 80-х.

После появления образа Редеди либеральная пресса отказывалась обсуждать генерала – в отрыве от тиражированного образа полковника.

Желчные и едкие комментарии Салтыкова Щедрина по биографии Черняева – дают возможность оценить яркость и своеобразие харизматичного генерала. Что же до принижения либералами черняевских побед и заслуг – то во многом благодаря Салтыкову-Щедрину сегодня виден размах этой личности, так как, в его время по Редеде, действительно, не отрывался только ленивый.

После публикации романа, в глазах либералов вся дальнейшая судьба Генерала стала подтверждением того, что Черняев задался целью доказать окружающим, что именно он, а не кто-нибудь другой, и есть щедринский Редедя…
и градоначальник города Глупова в придачу…


««Боевая репутация Редеди была преувеличена. Его товарищи по Дворянскому полку утверждали, что он выиграл несколько лихих стычек в Ташкенте, но никогда не разъяснилось, в географическом ли Ташкенте происходили эти стычки или в трактире «Ташкент» за Нарвской заставой…»»

««Несмотря на то что Редедя не выиграл не одного настоящего сражения, слава его как полководца установилась очень прочно. Московские купцы были от него без ума. В особенности пленял Редедя купеческие сердца тем, что задачу России на Востоке отождествлял с теми блестящими перспективами, которые при ее осуществлении должны были открыться для российских фирм. Когда он развивал эту идею, рисуя при этом бесконечную цепь караванов, тянущихся от Иверских ворот до Мадраса, все мануфактур-советчики кричали «ура», он же под шумок истреблял такое количество снедий и питий, что этого одного было достаточно, чтоб навсегда закрепить за ним кличку витязя и богатыря»…»»

««Когда его вернули управлять Туркестаном, друзья и сторонники ликовали. Провожали в Петербурге и встречали его в пути роскошно, речами и банкетами. Слава летела впереди него. По пути в Ташкент восторженные поклонники устраивали в честь нового хозяина края богатые банкеты, во время которых истреблялось немалое количество «снедий и питий» произносилась уйма напыщенных, пафосных речей и тостов.»»

««При въезде в Ташкент его ждала триумфальная арка с датами его отъезда – «8 апреля 1866 г.» и возвращения – «5» октября 1882 г.». 20 тысяч местных жителей, все верхом, встречали его громкими криками и сопроводили до ворот города, где собралась огромная толпа. На пути были разостланы ковры. Редедя пригоршнями бросал в толпу серебряные монеты.»»


Повторим вслед за Спинозой, что то, что сказал Петр о Павле – всегда больше говорит о самом Петре, чем о каком-то Павле. Действительно, раздражение образованного чиновника либерала – успешным генералом – вызывало неуемное использование генералом государственной патетики и ее использование в интересах частного капитала.

Но разве не для этого идут на риск, берут на себя инициативу и ответственность? И разве не с этой целью ведется большинство войн? Просто великодержавный пафос и финансовые успехи – всегда идут «мимо» - болтливого и пассивного космополитичного столичного чиновничества и провинциальной разночинской интеллигенции.

С появлением образа полковника, столичная преса воспринимала генерала в Ташкенте – только через бесконечные застолья Редеди. Да и сам генерал-харизматик давал много поводов, хотя бы тем, как часто и резко он высказывался по поводу неэффективности управлением краем, называя содеянное до него «опереткой» и «оффенбаховщиной».


Либералы не прощали Черняеву – Редеде ничего.

Ему доставалось за все: особенно за упразднение ставшей не нужной военной флотилии на Арале и за закрытие публичной библиотеки в Ташкенте. Но «казенный» флот в Казалинске создавался для военных действий – и стал не нужен с замирением края.

А «разбираться» с библиотекой было поручено чиновнику для особых поручений, Всеволоду Крестовскому, мягко говоря, знающему толк в литературе. Автор популярного в те годы романа «Петербургские трущобы» доложил, что «библиотека нимало не соответствует серьезным и полезным целям», куда выписываются главным образом сатирические журналы, низкопробная литература, новеллы Боккаччо и тому подобные легкомысленные произведения, а также журналы народнического и либерального направления: «Дело», «Отечественные записки», «Вестник Европы».

Самое же худшее, что наибольшим спросом в библиотеке пользовались Салтыков-Щедрин, Добролюбов, Писарев, Некрасов, Шиллер. Либералы в Москве и Петербурге получили повод для злословия…


Доставалось Редеде за упразднение государственных затрат на громоздкие неэффективные (в Ташкенте) предприятия: школу шелководства, показательную хлопковую ферму, государственную химическую лабораторию, службу технического надзора за ирригацией, мешавшую реконструкции системы снабжения Ташкента водой, питомник растений. Черняев называл это «расчисткой нивы от сорных трав», сокращал расходы – и направлял средства на то, что по его мнению, имело больше смысла.

Столичные критики вменяли генералу в вину, что экономия была копеечной (как будто, на большие дела генералу когда-то требовались большие бюджеты), и особенно то, что ташкентский обыватель пребывал в изумлении, не успевая осознать, что отныне будет жить без бесплатных книг и журналов.

Сильно возмущено столичное общественное мнение было слухами о том, что якобы в интересах экономии полицейские функции в русской части Ташкента должны были быть переданы от русских полицейских чинов – «сартам»ю Местные жители могли оказаться на ведущих постах полиции, что для того времени было невиданной «новацией» в колониальной практике европейских государств.

То, что после Черняева передвижение по территоррии края оказалось возможно без конвоя, что было не мыслимо на других территориях Империи, критики не упоминали. Между тем, военный губернатор Сырдарьинской области (куда входил Ташкент) генерал Н.И. Гродеков и начальник города С.Р. Путинцев – оставались на своих постах и не исполняли никаких поручений, в которых обвиняла Черняева либеральная пресса.

Для столичных газет факты значения не имели. Был выдвинут тезис, что «Ослушники губернаторской воли» рисковали, потом – что они рисковали немногим, поскольку Редедя не имел обыкновения проверять исполнение своих приказов. Якобы «он забывал о своих недавних распоряжениях, так как был устремлен в будущее, вынашивая грандиозные планы».


Столичная пресса взахлеб обсуждала сплетни, появившиеся благодаря появлению в Ташкенте Черняева. Харизматичный и яркий начальник края и его эксцентрические поступки (порой выдуманные, порой реальные) сделались предметом обсуждения. Исчезла скука, состояние тревожного ожидания во время долгой комы Константина фон Кауфмана. Ташкентцы, похоже, действительно лишились газет и журналов, но чудесным образом приобрели ожившего литературного персонажа, готового развлекать их лучше самого популярного юмористического журнала.

После того как до столицы дошли слухи о подробностях «нелегального» путешествия Черняева в Москву весной 1883 года на коронацию Александра III, либеральная пресса «сошлась во мнении», что Редедя превзошел самого себя.

Полковник Редедя был самым понятным персонажем «Современной идиллии». Был ли в творчестве Салтыкова-Щедрина «перебор» сатиры? Директор Департамента государственной полиции Вячеслав Плеве расценил описание двуглавого орла на гербе страны зулусов как "оскорбление Величества". Считал недопустимыми намеки: на подчинение жизни Зулусии - борьбе с революционным движением и свободной мыслью: "главные министры" Зулусии "министр умиротворений посредством в отдаленные места водворений" и "министр оздоровления корней".

Контрнаступление реакции олицетворяет деятельность "Кружка любителей статистики", именуемого также "Клубом Взволнованных Лоботрясов" и (в рукописи) "Союзом Недремлющих Амалатбеков". Так в романе была выведена "Священная дружина", которое ставила себе цель "вырезать анархистов", но ограничилось "политическим сыском", который "сделался в то время странным аристократическим спортом. К слову, этот эпизод "Современной идиллии" оказался для русского читателя первым письменным известием о "Дружине".

Щедрин был не столько рупором разночинской интеллигенции, сколько всей «либеральной партии», проигравшей в борьбе за власть после убийства Царя-реформатора. Считается, что некоторые образы романа были напрямую «внушены» писателю – бывшим министром внутренних дел Михаилом Лорис-Меликовым. Потому автор романа за свои выступления не пострадал.


В 1886-м году после скагндала вокруг казенных затрат на строительство железной дороги в Среднюю Азию – Черняев в очередной раз оказался в опале. Он считал, что строительство экономически выгодно вести из центральной части – через Оренбург.
В то же время, государственные чиновники тратили казенные средства на доведение построенной в ходе закаспийской военной операции ветки – через Бухару на Ташкент.
Существовавшая ветка предусматривала доставку грузов морем – через Красноводск – в Баку, далее – по кавказской железной дороге. Прямая дорога должна была сократить срок доставки (и расходы) того же хлопка в 3-4 раза. Черняев в очередной раз был резок и прям – и в очередной раз проиграл. Он был выведен из Императорского Военного Совета
.
Через два года Александр III вернул его в Совет. Но одним из условий отставки Черняева и сохранения за ним места в Совете и пенсии – был отказ генерала от литературной деятельности, воспоминаний и критики. Отвечать на критиков Редеди было вначале некогда, потом – некому…

Сумел бы Черняев добиться так многого в своей жизни, если бы он тратил силы и время на оправдания? Возможно. Но во многом благодаря литературному Редеде – образ Черняева запомнился современникам и сохранился для потомков, пусть даже – высушенный и с «не той» стороны. Но – сохранился. Кому надо – очистит образ от вредных «консервантов» и найдет в нем яркого, интересного, живого человека, своей головой и руками делавшего историю своей страны в 19-м веке.