Блажен, кто в наши дни вкусил свободу,
Минуя горе, слезы и невзгоду;
Был всем доволен, что послал Яздан,
Жил с чистым сердцем, пил вино - не воду.



Омар Хайям - всемирно известный классик персидско-таджикской поэзии, учёный, математик, астроном, поэт и философ. Полное имя - Гияс ад-Дин Абуль Фатх Омар ибн Ибрахим Хайям Нишапури.
Омар Хайям прожил 75 лет. Родился в 1048 году в Нишапуре. Учился в Нишапуре, а затем в крупнейших центрах науки того времени: Балхе, Самарканде и др. Около 1069 года в Самарканде Омар Хайям написал тракт "О доказательствах задач алгебры и аллукабалы". В 1074 году возглавил крупнейшую астрономическую обсерваторию в Исфахане. В 1077 году завершил работу над книгой "Комментарии к трудным постулатам книги Евклида". В 1079 году вместе с сотрудниками вводит в действие календарь. В 1097 году работает врачом в Хорсане и пишет трактат на языке фарси "о всеобщности бытия". Последние 10-15 лет жизни Омар Хайям проводит очень тяжело в уединении в Нишапури, мало общается с людьми и много читает. Как сообщают историки, в последние часы жизни Омар Хайям читал "Книгу исцеления" Ибн Сины (Авиценны). Он дошёл до раздела "О единстве и всеобщности" философского сочинения, положил на книгу зубочистку, встал, помолился и умер.

Много столетий, он был известен как знаменитый математик, астроном и физик. Но только в 19 столетии, публикации европейских переводов его поэтических строк, по-настоящему сделали его, всемирно знаменитым певцом, разочарования и скептицизма. «Тесна мне бытия печальная темница, - О, если б дверь найти, что к вечности ведет!», писал выдающийся персидский стихотворец - Омар Хайям.

Его полное имя, буквально означает - палаточных дел мастер, сын Ибрагим. Установить его дату рождения, 18 мая 1048 года помог гороскоп, записанный, лично знавшим его историком. О молодых годах Омара Хайяма, сведений почти нет. Скорее всего, он родился в Нишапуре, в крупном городе на востоке Ирана, лежавшим на пересечении караванных путей, славившейся своими библиотеками и школами «Медресе». К 17 годам, Омар достиг обширных знаний в философии, филологии, истории, медицине и теории музыки, а также тщательно проштудировал книги древнегреческих философов в арабском переводе.

Первый математический трактат, Омар Хайям написал ещё во время учёбы. Помимо прочего в нём содержалась формула, которую сотни лет спустя назовут «Биномом Ньютона». В 26 лет, Омар был приглашён к влиятельнейшему правителю Малик-шаху. Он входил в его ближайшую свиту и пользовался славой прорицателя астролога. По поручению шаха, в течении 22-х лет Хайям возглавляя обсерваторию. Он разработал, самый совершенный календарь по тем временам. Однако, самая главнейшая заслуга Хайяма перед обществом, его бессмертные «Рубаи».

Этот самобытный жанр, философской лирики, родился из старых персидских песенных метров. В короткой стихотворной форме Хайяма, спрессован глубокий смысл и мощнейшая художественная энергия. Некоторые биографы поэта считали, что аналогично античным стихам, «Рубаи» также пелись, последовательно, одно за другим. Их поэтические образы, мысли, получали развитие от куплета к куплету, часто контрастируя между собой, образуя парадоксы.

Основные Хайямовские темы, глубокий скептицизм, мрачная пессимистическая оценка мира и страстный призыв к наслаждению. Поэт стремился осмыслить, вечный круговорот быстротекущей жизни. Отстаивал права человека, его личное достоинство и все обычные житейские радости.
Некоторые исследователи, анализируют творчество Омара Хайяма с позиции суфизма, мистического течения в исламе, приверженцем которого был и сам поэт. Хайям был мягким и скромным человеком, малообщительным с людьми и любил уединение. По легенде, когда Малик-шах предложил учёному и поэту управлять Нишапуром, он ответил: «Я не хочу повелевать людьми, приказывать и запрещать, а хочу посвятить себя науке, на пользу людям».В последние годы жизни, к известности Хайяма, как математика и астронома, усилилась крамольная слава вольнодумца. Его философские воззрения, вызывали злобное негодование, ревнителей ислама. Его взаимоотношения с высшим духовенством, до такой степени ухудшились, что уже не молодому Хайяму, пришлось совершить паломничество в Мекку, откуда он возвратился уже иным человеком.
По свидетельству современников, Омар Хайям имел тяжёлый характер, был скупым в сочинении книг и преподавании. Многогранный учёный и свободомыслящий поэт, умер в родном Нишапуре в 1131 году, в возрасте 83-х лет. Признательные потомки воздвигли ему мавзолей, который считается, одним из самых красивых в арабском мире. Современник, оплакивая ушедшего в лучший мир Хайяма, писал: «Нигде во всём мире, до обитаемых границ, не было такого человека, как - Омар Хайям».





Стихи о любви и стихи про любовь

Рубаи о любви

Лучше пить и веселых красавиц ласкать,
Чем в постах и молитвах спасенья искать.
Если место в аду для влюбленных и пьяниц,
То кого же прикажете в рай допускать?

***

Когда фиалки льют благоуханье
И веет ветра вешнего дыханье,
Мудрец - кто пьет с возлюбленной вино,
Разбив о камень чашу покаянья.

* * *

Метнул рассвет на кровли сноп огня
И кинул в кубок шар владыки дня.
Пригубь вино! Звучит в лучах рассвета
Призыв любви, вселенную пьяня.

***

Увы, не много дней нам здесь побыть дано,
Прожить их без любви и без вина - грешно.
Не стоит размышлять, мир этот - стар иль молод:
Коль суждено уйти - не все ли нам равно?

***

О горе, горе сердцу, где жгучей страсти нет.
Где нет любви мучений, где грез о счастье нет.
День без любви - потерян: тусклее и серей,
Чем этот день бесплодный, и дней ненастья нет.

***

Любя тебя, сношу я все упреки
И вечной верности не зря даю зароки.
Коль вечно буду жить, готов до дня Суда
Покорно выносить гнет тяжкий и жестокий.

***

Скорей приди, исполненная чар,
Развей печаль, вдохни сердечный жар!
Налей кувшин вина, пока в кувшины
Наш прах еще не превратил гончар.

***


Много лет размышлял я над жизнью земной.
Непонятного нет для меня под луной.
Мне известно, что мне ничего не известно, -
Вот последний секрет из постигнутых мной.



* * *
Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,
Два важных правила запомни для начала:
Ты лучше голодай, чем что попало есть,
И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

* * *
Растить в душе побег унынья – преступленье,
Пока не прочтена вся книга наслажденья
Лови же радости и жадно пей вино:
Жизнь коротка, увы! Летят её мгновенья.

* * *
Запрет вина – закон , считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

* * *
Общаясь с дураком, не оберёшься срама,
Поэтому совет ты выслушай Хайяма:
Яд, мудрецом тебе предложенный, прими,
Из рук же дурака не принимай бальзама.

* * *
Я знаю этот вид напыщенных ослов:
Пусты, как барабан, а сколько громких слов!
Они рабы имён. Составь себе лишь имя,
И ползать пред тобой любой из них готов.

* * *
Нам жизнь навязана; её водоворот
Ошеломляет нас, но миг один – и вот
Уже пора уйти, не зная цели жизни…
Приход бессмысленный, бессмысленный уход!

* * *
«Вино пить – грех?! Подумай, не спеши!
Сам против жизни явно не греши.
В ад посылать из-за вина и женщин?
Тогда в раю, наверно, ни души.

* * *
В колыбели - младенец, покойник - в гробу:
Вот и всё, что известно про нашу судьбу.
Выпей чашу до дна и не спрашивай много:
Господин не откроет секрета рабу.

* * *
Трясу надежды ветвь, но где желанный плод?
Как смертный нить судьбы в кромешной тьме найдёт?
Тесна мне бытия печальная темница, -
О, если б дверь найти, что к вечности ведёт!

* * *
Растить в душе побег унынья – преступленье,
Пока не прочтена вся книга наслажденья
Лови же радости и жадно пей вино:
Жизнь коротка, увы! Летят её мгновенья.

* * *
Запрет вина – закон , считающийся с тем,
Кем пьётся, и когда, и много ли, и с кем.
Когда соблюдены все эти оговорки,
Пить – признак мудрости, а не порок совсем.

* * *
В сей мир едва ли снова попадём,
Своих друзей вторично не найдём.
Лови же миг! Ведь он не повторится,
Как ты и сам не повторишься в нём.

Наверху смыкают веки
утомленных звезд глаза.
А внизу колышат реки
их немые образа.
Я одна! Я на свободе! –
Все что может счастье дать! –
В скалах, в каменном проходе,
изо мха моя кровать…
Слушать я сегодня стану
дерзких ветров голоса,
когда пламенною раной
воспалятся небеса.
И смотреть сегодня буду
на трепещущий восток,
где откроет миру чудо,
возвестив о свете, Бог.
И когда взойдет, ликуя,
Солнце Мира – встрепенусь.
Руки к миру протяну я
и любовно улыбнусь…
Все прощу, что было больно,
всех за боль благословлю.
Песней – радостной и вольной –
свет души моей пролью.


Имя Лариссы Андерсен среди других поэтических имен русского Китая - одно из самых известных. При этом сама поэтесса была исключительно скромной девушкой и предпочитала оставаться в тени. Стихов писала мало, и в печати они появлялись редко. За все годы дальневосточной эмиграции у Л. Андерсен вышла только одна тоненькая книжка, вместившая чуть более пятидесяти лирических произведений (По земным лугам, 1940).

Чем же объяснить популярность Лариссы Андерсен? Ларисса, Лара, Ларочка, так называли ее друзья, была личностью во всех отношениях выдающейся. Красивая, умная и разнообразно талантливая. С юных лет Ларисса не только сочиняла стихи, но и сама придумывала и исполняла танцы, увлекалась живописью. Ее выступления на вечерах со стихами и характерными танцами перед началом киносеансов, в клубах и оперетте всегда оставляли незабываемое впечатление. Современники в один голос утверждали: На сцене она была великолепна; каждый номер был у нее отделан до малейшего жеста, до последней детали в костюме, тонко, умно, со вкусом и чувством меры. Н. Ильина так вспоминала о своем первом впечатлении от встречи с поэтессой: К эстрадному возвышению подошла Ларисса. Вряд ли она была единственной женщиной в литературном кружке, но других юных поэтесс я не видела и не слышала, а эту - увидела. Потому ли, что она, синеглазая и темноволосая, была очень красива? И стихи ее услышалаї. Зрителей притягивала не только эффектная внешность молодой девушки - пышные каштановые волосы, словно нарисованные брови, фиалковые глаза, чуть вздернутый носик, ослепительная улыбкаї, но и огонь, жар ее души. "Вижу в этой девочке много света", сказал однажды по поводу написанного Л. Андерсен Николай Рерих.



Ларисса была кумиром и музой многих харбинских и шанхайских сочинителей, на некоторых из них она оказала серьезное влияние. В нее были влюблены поэты Г. Гранин и Н. Петерец, она полностью очаровала А. Вертинского. Александр Вертинский очень высоко ценил поэтическое дарование Л. Андерсен и всячески способствовал выходу сборника ее стихов. Ваши стихи это лучшее, что мне пришлось прочитать здесь, признавался знаменитый автор и исполнитель. Если мои слова представляют для Вас хоть маленькую ценность я прошу Вас писать, писать и писать. У Вас для этого есть все данные и все права. Позднее (когда поэтесса уже переехала во Францию), подобный совет ей давала и Ирина Одоевцева. В одном из писем к Лариссе Андерсен она писала: "Мне Ваши стихи очень и очень нравятся, у Вас редко встречающаяся личность. Вы киплингская кошка, которая ходит сама по себе и по своим дорогам".

Яблони цветут

Месяц всплыл на небо, золотея,
Парус разворачивает свой,
Разговор таинственный затеял
Ветер с потемневшею листвой...

Ведь совсем недавно я мечтала:
Вот как будут яблони цвести,
Приподнимет мрачное забрало
Рыцарь Счастье на моём пути.

Говорят, что если ждать и верить, —
То достигнешь. Вот и я ждала...
Сердце словно распахнуло двери
В ожиданье света и тепла!

Всё как прежде... Шевелятся тени,
Платье, зря пошитое, лежит...
Только май, верхушки яблонь вспенив,
Лепестками белыми кружит.

Месяц по стеклу оранжереи
Расплескал хрустальный образ свой,
Маленькие эльфы пляшут, рея
Над росистой, дымчатой травой...

Надо быть всегда и всем довольной.
Месяц — парус, небо — звёздный пруд...
И никто не знает, как мне больно
Оттого, что яблони цветут.


Каждый из поэтов-дальневосточников считал за честь написать хотя бы одно стихотворение в ее рукописный альбом, впоследствии изданный отдельным томом, "Остров" Лариссы(с факсимильным воспроизведением страниц). Многие лирические посвящения в этой книге представляют мифопоэтический образ Лариссы и воссоздают атмосферу всеобщего обожания, окружавшую молодую поэтессу. Фигура Л. Андерсен, ставшей первой юношеской любовью В. Янковского, появляется в нескольких его корейских новеллах ("Три чаши", "Дальневосточный Вавилон"). О ней охотно и всегда тепло рассказывали друзья-поэты на страницах автобиографий и литературных мемуаров. Правда, зачастую фрагменты, посвященные в этих воспоминаниях Л. Андерсен, это перечень общих мест, связанных с мифологизированным именем: красивая внешность, роль чураевской королевы, тотальная и безнадежная влюбленность в нее харбинских поэтов, дружба с самим А. Вертинским.
А между тем, Ларисса Андерсен не только очаровательная женщина, но и, как справедливо заметила Нора Крук, сложный и интересный человек и обманчиво несложный поэт.

Капли

День так тих... На лужице круги.
День так сер... Ныряют капли с крыши.
Танец их — звенящие шаги
Тех секунд, что мы в апреле слышим.

День так свеж... Прошёл весенний дождь.
Вяз надулся. Почки ждут приказа.
День так хмур, как осенью, но всё ж
Знает вяз, что это — лишь гримаса.

Глянь в окошко — даль уже ясна,
Так чисты и так спокойны краски...
Там, у речки, девочка Весна
Протирает заспанные глазки.

***

Узенькая дорожка
Бежит по груди откоса,
И деревце абрикоса
Подсматривает в окошко.

Деревцу абрикоса
Ты не сказал: прости!
Много ль ему цвести,
Прежде чем ты вернёшься?

***

Дни, недели... Всё одно и то же —
Грелось сердце старых грёз тряпьём...
Вдруг, нежданной новью потревожен,
День взвился, как звонкое копьё.

— Счастье? — Тише...
К счастью нужно красться,
Зубы сжав и притушив огни...
Потому что знает, знает счастье,
Что всегда гоняются за ним.

...

Часть 1.
Память о них, о дружбе, о затерянном острове под названием
«Русский Китай».



Ларисса Андерсен.Поэтесса и балерина.
Именно ЛариССа. «Ларисса - пятый известный спутник Нептуна. Есть ли атмосфера, неизвестно. Мы практически ничего не знаем о Лариссе».
Таинственная судьба и у Ларрисы Андерсен. 29 марта 2012 года во Франции тихо скончалась лучшая поэтесса «русского Китая» Последний лепесток с восточной ветви русской эмиграции отлетел...

Она родилась на редкость красивой. О ее глазах с «ресницами стрелами», о ее тонких руках, о ее загадочном очаровании написано немало стихов. Осенью 1935 года русская община в Китае была взбудоражена приездом Александра Вертинского - эмигрантского барда, обладавшего невероятной популярностью во Франции, Германии, Америке – везде, где селились белоэмигранты из России.

Ждали, что он всколыхнет появившуюся в русской среде безнадежность и оцепенелость. А Вертинский и сам был разочарован. Жизнь в Китае после Парижских Елисейских Полей, знаменитого кабаре «Мулен Руж», бродвейских залов Нью Йорка казалась ему слишком уж провинциальной...

Но однажды в Шанхае, во время поэтического вечера его лицо оживилось настоящим, не показным вниманием: девушка невероятной красоты читала со сцены свои стихи. После концерта они были представлены друг другу. Он поцеловал ей руку, наговорил комплиментов, был очень взволнован. Вертинский влюбился...

...Вертинский был безответно влюблен в красавицу Лариссу.
«Если бы Господь Бог не дал Вам Ваших печальных глаз и Вашей Внешности – конечно, я бы никогда в жизни не обратил на Вас такого внимания и не наделал бы столько ошибок, сколько я наделал!»
Ее жизнь можно сравнить с увлекательнейшим романом, увы, почти неизвестным нашим современникам. Как и ее стихи, которые Александр Вертинский называл «Божьею Милостью талантом».

ПРОГУЛКА ВЕРХОМ

Благодарю тебя, осенний день,
За то, что ты такой бездонно-синий,
За легкий дым китайских деревень,
За гаолян, краснеющий в низине,

За стук копыт по твердому шоссе
Моей гнедой рабы четвероногой,
И за шоссе, за тропы и за все
Ухабистые, славные дороги...

За голубей, взметающихся ввысь,
Как клочья разлетевшейся бумаги,
За частокол, что горестно повис
Над кручей неглубокого оврага...

Я о судьбе не думаю никак,
Она – лишь я, и вся во мне, со мною;
За каждый мой и лошадиный шаг
Я и мой конь, мы отвечаем двое.

Кто дал мне право знать, что жизнь – полет?
Кто дал мне тело, любящее солнце?
О, это солнце, что так щедро шлет
Счастливой луже тысячи червонцев!

Еще одним “спасибо” лик укрась –
От луж, от брызг, от зреющей боярки, –
Ты, беззаботно сыплющее в грязь
Такие драгоценные подарки.

Поля и степь... Взгляни вперед, назад...
О, этот ветер, треплющий нам гривы, –
Коню и мне. Ты, милый, тоже рад? –
Повел ушами, чутко и пытливо...

"Рубеж"1931,№41


ТРЕФОВЫЙ ДОМ

В такой усталости и смуте
Мой буйный дух почти зачах.
Но рано думать об уюте,
Но рано думать о вещах.

И по привычке, без упрека,
Я вижу, что трефовый дом
Сужден мне лишь совсем в далеком,
Совсем несбыточном – потом.

И это все за то, что с детства
Меня пугал домашний быт,
За удиранья от судьбы,
За это дерзкое кокетство, –

За то, что, еле копошась,
Упрямая, как Ванька-Встанька,
Я лезла в снег и лезла в грязь
На зло отчаявшимся нянькам.

За это щупаю впотьмах –
Кто здесь мой враг, кто добрый гений,
И мчится, рвется кутерьма
Ошеломленных впечатлений...

И, погружаясь с каждым днем
Все глубже в топкую усталость,
Хочу трефовый дом! На нем
Чтоб флагом счастье развевалось!..

Но, отдых пряча про запас,
Я вижу, средь бодрящих шуток, –
Теперь судьба на зло не даст
Мурлыкающего уюта.

"Рубеж"1937,№1

МЕСЯЦ ТЕПЛИЛСЯ В БЛЕДНОМ НЕБЕ...

Месяц теплился в бледном небе,
Кротко таял и воск ронял,
Тихий вечер в печальном крепе
Подошел и меня обнял.
И заплакал. А я стояла…
На могиле цветок белел.
Я уже навсегда узнала,
Что случается на земле.
И никто не сказал ни слова,
Но я знала – порвалась нить.
А потом я осталась снова
Улыбаться, и петь, и жить,
И смолкать.
И смотреть не прямо
Потому что сквозь блеск и лоск
Над полянкой, над мертвой мамой
Бледный месяц роняет воск…
Я березку вдруг захотела посадить у окна в саду...
Я березку вдруг захотела
Посадить у окна в саду,
Ведь фантазиям нет предела,
Только силам есть на беду!
Есть березка. Но я сломалась!
Вижу: где-то просчет в пути,
Мне осталась такая малость,
А березке еще расти.
Ну кому и что она скажет
Русским сказом, если не мне?
Ведь берез на кладбище даже
Не сажают в этой стране!



Я ЕДВА ПРОБИВАЮСЬ ТРОПИНКОЮ УЗКОЙ...

Я едва пробиваюсь
тропинкою узкой
Меж стенами пшеницы,
пшеницы французской.
Как в России синеют,
смеясь васильки
Васильки — васильками –
друзья далеки.

...Он писал ей письма, слал телеграммы вроде этой: «Мой черный ангел! Простите мне мою грубость. Я очень люблю вас. Рыжий кот».
И стихотворение под названием «Ненужное письмо»... печальное, какое-то усталое.


Приезжайте. Не бойтесь.
Мы будем друзьями,
Нам обоим пора от любви отдохнуть,
Потому что, увы, никакими словами,
Никакими слезами ее не вернуть.
Будем плавать, смеяться, ловить мандаринов,
В белой узенькой лодке уйдем за маяк.
На закате, когда будет вечер малинов,
Будем книги читать о далеких краях.
Мы в горячих камнях черепаху поймаем,
Я Вам маленьких крабов в руках принесу.
А любовь — похороним, любовь закопаем
В прошлогодние листья в зеленом лесу.
И когда тонкий месяц начнет серебриться
И лиловое море уйдет за косу,
Вам покажется белой серебряной птицей
Адмиральская яхта на желтом мысу.
Будем слушать, как плачут фаготы и трубы
В танцевальном оркестре в большом казино,
И за Ваши печальные детские губы
Будем пить по ночам золотое вино.
А любовь мы не будем тревожить словами
Это мертвое пламя уже не раздуть,
Потому что, увы, никакими мечтами,
Никакими стихами любви не вернуть.

Александр Вертинский.
Лето 1938 Циндао
...