В России уже к середине ХІХ века Одессу начали негласно почитать как третью столицу империи. И, действительно, по многим признакам Одесса отвечала таким требованиям. Но на одном признаке хочется сегодня остановиться особо — это на одесских балах, которые всегда украшали столичную жизнь.

Дискотеки в стиле ампир
Танцевать человечество готово было всегда — чего не сделаешь лишь бы не работать. Лучше всего танцевалось не в одиночку, а в коллективе. А место, где собирался коллектив, называлось «балом». Уже потом оно стало называться «дискотекой». Так что со временем менялось не только название, но и этикет этого мероприятия. Были времена, когда на балы ездили со свирепыми оруженосцами, потом ездили с мамашами, что было ещё страшней. Необходимым атрибутом бала был распорядитель танцев, который с годами преобразился в дискжокея. С тех пор функции его не изменились только имя: из какого-нибудь «Мсье Леруа» он превратился в «Штопанный баклажан» или в «Дядю Педю» (что, конечно, больше соответствует его сути).


Вот и в Одессе предприимчивый француз барон Рено прямо по соседству с Городским театром изловчился построить Клубный дом, где можно было пощипать состоятельных людей в картишки, позволить себе лишнее с напитками, ну, и слегка пошалить с дамами, выдавая это за танцы. А однажды мсье Рено осенило: если все перечисленные радости и вольности вечерком объединять в его доме, то это можно будет называть «балом», и пусть моралисты попробуют пикнуть — тут же схлопочут от своих жён. Так родилась смелая гипотеза историков: а не была ли Одесса основана для того, чтобы было где проводить балы, этакие дискотеки в стиле ампир и в духе лямур?
У балов была одна подкупающая особенность. Её лучше проиллюстрировать наглядным примером. Задумайтесь, каждый ли из нас может сегодня лично пообщаться с мэром Одессы, или, как говорили тогда, градоначальником? А вот если он заглянул на бал, да ещё успел продегустировать вино-водочный ассортимент — как тут его миленького и тёпленького не обработать? А если вдобавок ваша ловкая жена пригласила его на тур, то тут уже назревал тур де форс, короче, бери его голыми руками (в смысле, голыми руками жены).
Но наивно думать, что только у Рено было где покуролесить. Балы наперегонки стали давать другие сметливые одесситы, и слава об одесских балах покатилась по окрестных городам и весям.


Ярмарки невест
А вскоре выяснилось, что у бала есть ещё одно не афишируемое, но точное название — «ярмарка невест». Вот окрестные помещики и даже жители дальних вотчин Бессарабии и ближних губерний Украины своих дочерей стали возить в Одессу на смотрины. Да что там, сам генерал Н.Н. Раевский, друг Пушкина, имевший на шее хомут, т.е. троих дочерей, по совету поэта подсылал их в Одессу то ли себя показать, то ли кого присмотреть, ну, в общем, не без умысла.
Великовозрастные помещичьи дочки, т.е. потенциальные невесты, до этого всё лето по дачам да усадьбам нагуливали аппетит (в основном, до мужчин). А поскольку аппетит — вещь заразная (наверняка и вы это замечали, когда дорывались до стола), на бал с целью «насытиться» приезжали и барышни, и их мамаши, а уж заодно и другие замужние дамы, которых слабосилие мужей держало на голодном пайке. Такое единодушие женщин очень нравилось мужчинам, особенно военным.


Чтобы процесс превращения в невесту предельно упростить, на балу одним из непременных танцев был вальс. Сентименталист и в чём-то философ Жан-Жак Руссо ценил вальс «за близость к натуре». Да, куда уж ближе. Левая рука дамы должна быть положена на плечо кавалера, а правая рука кавалера охватить талию дамы. С этим сложностей не было: на платьях некоторых поместных барышень специально была нарисована стрелка с указателем «Талия здесь». Так что поиск талии был лучшим местом в вальсе. Хотя всякие указатели были излишни. «Что такое вальс? Это музыкальная поэма о сладостных формах», — писал оголтелый формалист, французский поэт Теофил Готье, перепробовавший разные сладостные формы, в том числе и в поэзии.
Ещё одним традиционным бальным танцем считалась кадриль. Есть подозрение, что её название пошло от слова «кадрить», и это очень похоже на правду. Кадриль допускала откровенные вольности. Каждая пара должна была придумывать новые фигуры, которые другим бы захотелось повторить, дескать, не мы это всё придумали и начали. Вообще всё было досконально продумано: ежели в общей зале что-нибудь мешало придумыванию (например, корсет), то можно было направить фантазию партнёра и самой последовать за ним в соседние комнаты, где посторонний глаз, к счастью, ничего не мог увидеть (как увидишь, если там погашен свет).


Маски и пожарные каски
Устройство бала в собственном доме как правило влетало организатору в копеечку. Уже Пушкин, ссылаясь на печальный опыт отца Онегина, писал: «Давал два бала ежегодно, и разорился наконец». Тем не менее, череда балов множилась, разгул процветал.
Конечно, необузданное веселье стремились одеть в благородные одежды, что особенно практиковалось в Одесском Благородном собрании, которое сначала обосновалось в доме купца Алексеева на ул. Садовой, а когда это «благородство» уже стало надоедать жителям соседних домов, потому что до самого утра не давало сомкнуть глаз, то искатели острых бальных ощущений перебрались на улицу Дворянскую (как раз напротив Новороссийского университета). Тут его стал уже опекать профессорско-преподавательский состав университета, ввиду недопущения в это заведение женского пола, и дабы не бегать по другим заведениям, где доступ к женскому полу был открыт, но дорог. А в Благородном собрании всё было облечено в форму семейных балов. Проводились такие семейные вечера каждые две недели, и построить семью на один вечерок стоило всего 1 руб.
Не менее оригинальную форму принимали балы профессиональной направленности. Например, балы пожарных, арендовавших Купеческий Биржевой зал. Здесь, правда, билет для мужчин уже стоил 4 руб. 10 коп. Дамские же были подешевле, хотя о дамах, что они там были «подешевле», никто бы сказать не посмел. Дамы были из самых благородных (инкогнито приезжала даже жена губернатора). Проблема, как сохранить инкогнито, решалась просто — таким балам придавалась игривая форма маскарадов. Участников маскарадов объединяли две вещи: маска на лице и волосы дыбом на голове (потому что благодаря маске можно было позволить себе такое, что у всех дыбом волосы). Неопознанная маска могла себе позволить даже то, что высший свет осуждал, но с удовольствием созерцал.


Короче, на маскарадах дамы высшего света легко шли на контакты с мужчинами любы сословий. А когда лицо закрыто, то опознание партнёра или партнёрши в процессе танца приходилось производить по другим частям тела, естественно, наощупь. Многим это нравилось. Кому не нравилось — нечего было таскаться по балам. Конечно, это порой порождало очень неприятные моменты. Впомните оперетту И. Штрауса «Летучая мышь». Убить целый вечер на ухаживание за собственной женой, раскошелиться в буфете на шампанское — видите, до чего страсть может помутить взор. Что можно рекомендовать в подобной ситуации: меньше заниматься чужими жёнами и лучше изучать своих.

И, тем не менее, не взирая на игривый тон этой статьи, балы были той отдушиной, которой не хватало уже тогда, а сегодня просто и не встретишь на танцполах нынешних дискотек или на сходняках, возвышенно именуемых «венскими балами». Нам остаётся только завидовать и мечтать, как бы с помощью какой-нибудь фантастической машины времени или хотя бы своей фантазии вместе, скажем, с В.Ф. Одоевским попасть на бал, который, как писал он, «неимоверно волнует, там все напасти жизни отступают, тускнеют свечи, в вихре танца растворяются лица других гостей, а от обнажённой груди красавиц поднимается знойный воздух, отчего кавалеров, как в безводных степях Аравии, обдаёт горячий, удушающий ветер...».

Валентин КРАПИВА