Московское небо вообще-то не имеет цвета. И в тех редких случаях, когда оно синее, красное, голубое – оно уже не московское, а какое-то, может быть крымское, может алтайское…

Тогда запрокинув голову, летишь в эту бездонную высь и знаешь, что там есть непременно кто-то. И он может быть добрый, и может быть очень хороший. И с нежностью к тебе относящийся.
И там непременно тепло и уютно, и много мягких подушек и одеял.
Там можно спать очень долго, и этот сон не тяжелит разум, наоборот, с каждой минутой становится слаще и легче. И тебе хорошо. Как в утробе.
Кровать это, несомненно, проекция материнской утробы. Там тепло, уютно и безопасно.
И ничего тебя не волнует. И ничего тебе не нужно. И ничего у тебя нет.
Только сладкая дремота.
И пусть вокруг бушует метель и стужа, пустота и холод, злые звери и злые люди. Все это тебе не по чем. Ты даже об этом не знаешь. Ты в безопасности. За пазухой. У своего бога.

А если ты лежишь не один, ты доверяешь кому-то свое тайное, самое дорогое место, которого так боишься лишиться (больше всего, между прочим, боишься). И разделяешь его с кем-то. Или кто-то разделяет с тобой свое такое место. Это, наверное, высшая из степеней доверия и нежности, которая только может существовать. Это даже не совсем доверие – это прикосновение душ.
Спать рядом. На одной подушке, держась за руки.
Смотри, словно говоришь ты, наивно распахнув глаза, как здесь хорошо, тепло и безопасно. Как хорошо здесь вдвоем. С тобой.
Почему же тебя не было рядом всю ту вечность до нашего рождения?!

Где ты был?..

...

Так проходит еще одна вечность.
Но, как известно, любой вечности наступает конец.
И с кровати рано или поздно приходиться вставать, людей приходиться провожать, ну а небу – снова становиться бесцветным.