01.09.2006

ШЕФ

Если бы не эта тишина, наверное, и не это чувство одиночества, не скоро бы я начал повествование сие, никак не связанное с причинами, побудившими меня начать это дело.
История любых взаимоотношений начинается обычно с «они познакомились» с уже следующей уникальной цепью банальных, в сущности, происшествий. Итак, мы познакомились в самом начале июля 1991 г., числа 6-го или 7-го. Руководитель нашей практики Альберт Бу...ков развел нас по лабораториям… Впрочем, я не уже не помню точно, нас ли или только меня. Помнится, Леня уже давно пристроился на жестких дисках в группе Быр...ина, так что искать ему место не было особой необходимости. А вот Макс… Я не помню, когда он оказался у Ру...ова, скорее всего, тоже определился еще в течение семестра, т.е. до начала практики. Таким образом, я, отказавшийся заниматься взрывчаткой, тем, ради чего, собственно, все мы и оказались в ЧГ, стал единственной небольшой головной болью руководства химико-технологического отдела Института и был приведен в лабораторию шефа, Владимира Р...вича Л...е. Как все-таки время мутит и покрывает все патиной. Я не очень твердо уверен сейчас в том, что наш первый пятнадцатилетней давности разговор был именно таким:
«Бу...ков: Здравствуйте, Владимир Р...вич (именно с ударением на «е» в отчестве, его так все тогда называли), принимайте нашего студента из Самарского политеха. Он должен пройти у нас технологическую практику, так пусть пройдет ее у Вас.
Шеф: Ну, что ж. Правильно (обращаясь уже ко мне) катализ выбрал. Это на всю жизнь кусок хлеба с маслом…»
Судя по всему, я уже знал, что он занимается катализом, и я его выбрал. Зная себя достаточно хорошо, я отдаю себе отчет в том, какой я тогда был наглый самоуверенный идиот, имевший, к тому же очень смутное представление о катализе, ограниченное определением в пару строк. Скажи мне кто тогда что этот первый наш разговор определит мою жизнь более чем на десять лет… Ну, да что трясти это барахло. Мне было двадцать. Я был о себе очень и очень высокого мнения. Шестидесятисемилетний старик меня принял и провозился со мной до самой своей смерти. Мы прошли долгий путь длиной в семь лет, на котором мое отношение к нему трансформировалось последовательно от интереса к обожанию и затем к обожанию пополам с ненавистью. Сейчас уже прошло больше лет со дня его смерти, чем количество лет, что я знал его живым, а я все также сильно продолжаю любить и ненавидеть его.
Несмотря на зазнайство, я все же был рукастый и довольно неглупый молодой человек. Для шефа это было важно. Будь он помоложе, правда, я не уверен, что он не выгнал бы меня вскорости за что-нибудь, однако он был уже на пороге дряхлости, правда, порог это еще не перешагнул. Но сопротивляемость чужой воле была у него уже не та, что раньше.