Новые интерпритации старой сказки.

Оскар Уайльд

Волк. Извините, вы не знаете моего имени, но…
Бабушка. О, не имеет значения. В современном обществе добрым именем пользуется тот, кто его не имеет. Чем могу служить?
Волк. Видите ли … Очень сожалею, но я пришел, чтобы вас съесть.
Бабушка. Как это мило. Вы очень остроумный джентльмен.
Волк. Но я говорю серьезно.
Бабушка. И это придает особый блеск вашему остроумию.
Волк. Я рад, что вы не относитесь серьезно к факту, который я только что вам сообщил.
Бабушка. Нынче относиться серьезно к серьезным вещам — это проявление дурного вкуса.
Волк. А к чему мы должны относиться серьезно?
Бабушка. Разумеется к глупостям. Но вы невыносимы.
Волк. Когда же Волк бывает несносным?
Бабушка. Когда надоедает вопросами.
Волк. А женщина?
Бабушка. Когда никто не может поставить ее на место.
Волк. Вы очень строги к себе.
Бабушка. Рассчитываю на вашу скромность.
Волк. Можете верить. Я не скажу никому ни слова (съедает ее).
Бабушка. (из брюха Волка). Жалко, что вы поспешили. Я только что собиралась рассказать вам одну поучительную историю.

Оноре де Бальзак

Волк достиг домика бабушки и постучал в дверь. Эта дверь была сделана в середине 17 века неизвестным мастером. Он вырезал ее из модного в то время канадского дуба, придал ей классическую форму и повесил ее на железные петли, которые в свое время, может быть, и были хороши, но ужасно сейчас скрипели. На двери не было никаких орнаментов и узоров, только в правом нижнем углу виднелась одна царапина, о которой говорили, что ее сделал собственной шпорой Селестен де Шавард — фаворит Марии Антуанетты и двоюродный брат по материнской линии бабушкиного дедушки Красной Шапочки. В остальном же дверь была обыкновенной, и поэтому не следует останавливаться на ней более подробно.

Эрих Мария Ремарк

Иди ко мне, — сказал Волк.
Красная Шапочка налила две рюмки коньяку и села к нему на кровать. Они вдыхали знакомый аромат коньяка. В этом коньяке была тоска и усталость — тоска и усталость гаснущих сумерек. Коньяк был самой жизнью.
— Конечно, — сказала она. — Нам не на что надеяться. У меня нет будущего.
Волк молчал. Он был с ней согласен.

Ги де Мопассан

Волк ее встретил. Он осмотрел ее тем особенным взглядом, который опытный парижский развратник бросает на провинциальную кокетку, которая все еще старается выдать себя за невинную. Но он верит в ее невинность не более ее самой и будто видит уже, как она раздевается, как ее юбки падают одна за другой и она остается только в рубахе, под которой очерчиваются сладостные формы ее тела.

Борис Акунин

Эраста Петровича Фандорина, чиновника особых поручений при московском генерал-губернаторе, особу 6 класса, кавалера российских и иностранных орденов, выворачивало наизнанку. В избушке вязко пахло кровью и требухой. Подле его начищенных английских штиблет покоилось распростертое тело девицы Бабушкиной, Степаниды Ивановны, 89 лет. Эти сведения, равно как и дефиниция ремесла покойной, были почерпнуты из детской книжки, аккуратно лежавшей на вспоротой груди. Более ничего аккуратного в посмертном обличье девицы Бабушкиной не наблюдалось.

Михаил Зощенко

… А вот еще дамочку я знаю. В Лесном переулке проживает. Гражданка Красношапникова. Очень миленькая из себя и колготки носит.
Как-то через лес ей идти пришлось. Бабушка ейная в гости позвала. С собой корзинку имела — редикюли-то из моды нынче выходят. А там — молоко, пирожки. Может и горячительного чего. Водка, скажем. Или кальвадос.
А у леса Волков жил. Никчемный мужичок. Он был алкоголик. И безнравственный. Он недавно продал свои сапоги и теперь ходил в галошах на босу ногу.
Так вот натыкается Красношапникова на него и говорит:
— Удивляете вы меня между прочим, гражданин Волков, и что вы себе думаете! Не отдам я вам водки!
Тут Волков как-то сникает и падает духом. Он расстраивается очень. Тает на глазах и смотреть не на что. Он собственно мыслил порвать с пошлым прошлым, ступил босой ногой на путь исправления. Он спешил сделать гражданочке Красношапниковой сильный комплимент по поводу миловидности внешнего вида.
И натыкается на такое с ее стороны хамство. И оно отбрасывает его в евонной эволюции на неопределенное время назад.
Вот так сказывается невоспитанность граждан на уровне этики нашей молодой республики.
Тошно аж. Тьфу!

Есенин

Дай, Волк, на счастье лапу мне,
Такую лапу не видала с роду.
Давай с тобой полаем при луне
На тихую, бесшумную погоду …
Дай, Волк, на счастье лапу мне.

Пожалуйста, голубчик, не лижись.
Пойми со мной хоть самое простое.
Ведь ты не знаешь, что такое жизнь,
Не знаешь ты, что жить на свете стоит.

Бабушка и мила и знаменита,
И у неё гостей бывает в доме много,
И каждый, улыбаясь, норовит
Ей пирожков отдать, ну хоть немного.

Да, ты по-волчьи дьявольски красив,
С такою милою доверчивой приятцей.
И, никого ни капли не спросив,
Как пьяный друг, ты лезешь целоваться.

Мой милый Волк, среди твоих гостей
Так много всяких и невсяких было.
Но та, что всех безмолвней и грустней,
Сюда случайно вдруг не заходила?

Она придет, даю тебе поруку.
И без меня, в ее уставясь взгляд,
Ты за меня лизни ей нежно руку
За все, в чем был и не был виноват.

Фрейд

Навязчивое стремление Красной Шапочки относить пирожки бабушке, скорее всего, продиктовано желанием искупить вину, за нанесенный ранее моральный вред бабушке. Лес — совокупность высоких деревьев — ярко выраженный фаллический символ, вполне естественный в фантазиях молодой девочки. Нет никакого волка. Волк в данном случае, ни что иное, как неосознанная сторона КШ, ее вытесненные сексуальные фантазии, которые рвутся наружу. Таким образом, диалог Волка и КШ имел место лишь в воспаленном воображении Красной Шапочки, над бабушкой издевалась сама Шапочка, под контролем неосознанных желаний, в финале, после упорной внутренней борьбы и начальной формы самоанализа — помните это «почему такой большой нос» итд. побеждает Волк. Лишь благодаря вмешательству опытных психоаналитиков — образ охотников в видении, удалось вытащить на свет личность девочки.

Красная Шапочка в новостях

Одинокая девочка подверглась нападению не установленных лиц. Как всегда по субботам, Красная Шапочка вышла из своей квартиры и направилась к бабушке. Ее путь пролегал через лес. В последнее время правительство леса ничего не может поделать с разного рода формированиями. Жертвой одной из таких группировок и стала беззащитная девочка.
Говорит офицер полиции: «Около 17.00 члены группировки «Волк» обманом заманили ее в дом, где уже находился расчлененный труп бабушки. После чего попытались разделаться с ней. К счастью, мимо проезжал наш экипаж, и мы услышали крики, доносящиеся из дома. По горячим следам были задержаны все участники данного преступления. Ведется следствие.»

Лев Николаевич Толстой

Тихим, летним утром природа благоухала всеми запахами весны. Глубокое, голубое небо озарилось на востоке первыми лучами просыпающегося солнца. Баронесса Красная_шапочка взяла корзинку с пирожками и вышла в лес. На ней было одето чудное булое платье, украшенное чистыми слезами бусин жемчуга. На прекрасной головке красной шапочки была модная шапочка, итальянской соломки, прекрасные белые руки
были обтянуты изящными перчатками, белого батиста. На ногах были обуты туфельки, тончайшей работы. Девушка вся светилась в лучах раннего солнца и порхала по лесной тропинке, как сказочный белый мотылек, оставляя за собой флер прекрасных француских духов.
Граф Волк имел обыкновение просыпаться рано. Не пользуясь услугами денщика, он поднялся, оделся по-обыкновению скромно, и приказал запрягать. Легко позавтракав, он выехал в лес.

Федор Михайлович Достоевский

Волкольников проснулся хмурым летним утром, в своей угловой, стылой комнатенке. Настроение его было мрачно. Постоянные финансовые трудности, вызваные дорогой столичной жизнью, скудность питания доводили его порой до полного отвращения к жизни. Единственным средством спасти свое положение виделось ему кража. Стяжать деньги было просто. Известно было, что некая особа, регулярно ходит черех лес. Имея в корзинке под пирожками известные суммы. Он решился. По какому-то странному наитию
выходя из дома он сунул под тулуп топор.
На темной тропинке показался чей-то силуэт. Волкольников кинулся к нему, пытаясь вырвать из рук корзинку. Завязалась борьба. Силы оказались неравны, Волкольников чувствовал, что его сейчас скрутят. Тогда он вытащил топор и с размаху стукнул два раза. Тело соперника обмякло.
Оказалось, что денег в корзинке нет. И его противником была старуха. Волкольников почувствовал, что земля уходит из-под ног.
Двумя месяцами спустя «Ведомости» писали в разделе «Проишествия», что в Неве всплыл труп пропавшего Волкольникова.

Михаил Булгаков

«Бабушка, между тем, уже разлила масло» — заявил маг.
«Сейчас мы тебя разясним», - подумал Волков и мигнув за спиной мага Ивану, сорвался с места. За трамвайными путями, на стене, был телефон.
Прямо у турникета Волкова напугал неожиданно вскочившия со скамейки вертлявый господин который надтреснутым голосом объявил: « Вам к турникету? Сюда пожалуйста!».
Волков успел заметить трамвай, взялся рукой за турникет, вдруг ноги его поехали, и его неудержимо понесло на рельсы…
Взвизгнули тормоза, зазвенели стекла и темный, круглый предмет, запрыгав покатился на мостовую. Это была голова Волкова.
Вогоновожатая, молодая девушка в красной закрыла руками лицо, в котором не было ни кровинки.

Венедикт Ерофеев

Красная Шапочка смотрела на трясущиеся руки и свалявшийся серый хвост.
— Так что же ты здесь по лесу так и шляешься как по&банный?
— Так разве ж я по&банный! Просто немотствуют уста…
— А у меня красненькое есть в корзинке.
— Красненькое? Холодненькое?
— Конечно. И херес наверное остался. Грамм 800.
Волк схватил корзинку, ловко выдернул из нее одну из бутылок и откупорил ее одним ударом о березу. И немедленно выпил. После этого сожрал Красную Шапочку и пробормотал: „Чтобы не сблевать. А все эти писательские анекдоты — от дряблости воображения, от недостатка полета мысли; вот откуда эти нелепые анекдоты… “

Патрик Зюскинд

И тут широко раздутые ноздри Волка втянули тот едва уловимый запах, который испускает сухая прошлогодняя хвоя соснового леса в предместьях Сен-Жермен-де-Февр, щедро политая мочой лося и глубоко прогретая жарким полуденным солнцем апреля, но на этот раз запах говорил — нет, кричал! - о том, что его целостность нарушена какой-то aura vaginalis, принадлежащей молодой особе в шапочке цвета киновари. Пройдя еще десять километров, Волк сумел отстранить свое чутье от запаха хвои и составил достаточно полное представление о том, что за вонючка он будет после того, как он украдет запах Красной Шапочки и ее смердящей бабушки.

Ильф и Петров

В половине двенадцатого с северо-запада, со стороны деревни Чмаровки, в Старгород вошла молодая особа лет двадцати восьми. За ней бежал беспризорный Серый Волк.
— Тетя! — весело кричал он. — Дай пирожок!
Девушка вынула из кармана налитое яблоко и подала его беспризорному, но тот не отставал. Тогда девушка остановилась, иронически посмотрела на Волка и воскликнула:
— Может быть, тебе дать еще ключ от квартиры, где бабушка спит?
Зарвавшийся Волк понял всю беспочвенность своих претензий и немедленно отстал.

Александра Маринина

Настя Каменская задумчиво отхлебнула кофе.
— Воля твоя, Юр, не нравится мне поведение этой старушки. Сам посуди: живет себе бабулька тихо, как мышка, и никаких с ней проблем. Но как только она переписала свой домик на внучку, тут же к ней является таинственный визитер, и старушка резко меняет все повадки, образ жизни и даже внешность!
— А визитер точно был? — спросил Коротков.
— Да, его вспомнили соседи! Когда наш Мишаня их опрашивал по делу об исчезновении внучки, несколько человек показали, что слышали ночью, как к бабушке постучали и она ответила «Дерни за веревочку, дверь откроется!» И с той самой ночи бабушка стала громче топать, повадилась выть на луну и даже лаять. Соседей в гости пускать перестала. А те, кто видел ее в окно, отмечают, что лицо под ее обычным платочком вроде бы стало каким-то волосатым.
— Возможно, это гормональное расстройство на почве нечистой совести, — вмешался Лесников. — У нас подобное было с учителем, помните дело о близнецах?
— Да, похоже, — вздохнула Настя и закурила. — Но вот ведь какая еще задачка: документы-то у внучки поддельные! Бабушка указала адрес, по которому эта внучка не проживала ни временно, ни постоянно. И паспортные данные липовые.
Таким образом, то, что никакой внучки никогда не было в природе, можно считать доказанным. Следующий вопрос: существует ли бабушка?

Юлиан Семенов

Охотник только что получил сообщение из центра дешифровки о событиях на конспиративной явке бабушки в Берне. Он снова достал из сейфа личное дело Красной Шапочки.
«Истинная арийка. Характер нордический, стойкий. Безукоризненно выполняет служебный долг. Беспощадна к врагам рейха.»
Эта подойдет — подумал Охотник — эта подойдет. Он нетерпеливо нажал кнопку вызова.
— Битнер, пригласите ко мне Красную Шапочку. И где, где пирожки! Я вам сказал три, а не два! Это не ерунда, это совсем даже не ерунда, дружище Битнер. Особенно в таком деле!
А тем временем Волк спал. Он спал глубоко и спокойно, но ровно через 5 минут он проснется. Эта привычка выработалась с годами, а сейчас он мирно спал на дороге Берн-Берлин…

Ketti Stelmax

Сёма и серый волк
(еврейская народная сказка).

Возле леса, возле речки жил один еврей в местечке
Со своей супругой Ривой, жил, как Бог ему судил,
И у этой пары дома подрастал сыночек Сёма,
Oн всегда, зимой и летом, в красной кипочке ходил.

В красной кипочке шелковой, сам начитанный, толковый,
Mатеринскою любовью и вниманием согрет.
Ой, дэр татэ мыди бэйнэр, ой, а ингэлэ а шэйнэр,
То есть, форменный красавец - хоть пиши с него портрет

А за лесом, на опушке, в однобедрумной избушке,
У глухого буерака, где растёт чертополох,
Проживала Баба Роза - жертва остеохондроза,
По анкете, между прочим - Роза Львовна Шляпентох.

Ой, у бабушки-старушки ни укропа, ни петрушки,
Никаких деликатесов, только хлебушка кусок.
Были гуси, были шкварки, а теперь - одни припарки,
Всё, как в песне: здравствуй, поле, я твой тонкий колосок!

Но зато у Мамы Ривы - куры, гуси, вишни, сливы,
Гоголь-моголь для сыночка - он на всё горазд и спор:
В красной кипочке гуляет и на скрипочке играет,
И не просто “чижик-пыжик” - гамму ля-бемоль-мажор!

И когда утихла гамма, говорит сыночку мама:
“Надо бабушку уважить, как ведётся на Руси.
Положи смычок на полку и бери, сынок, кошёлку
И кошерные продукты Бабе Розе отнеси.”

А в кошёлку Мама Рива уложила всё красиво:
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

Вот идёт по лесу Сёма, и тропа ему знакома.
Помощь бабушке-старушке - вот его священный долг!
В красной кипочке из шёлка он идёт, в руке кошёлка,
Ничего не замечает, а ему навстречу - Волк.

Волк Иванович Свиридов - из матёрых инвалидов,
Пострадал уже однажды, обмануть его хитро:
Он был ранен в ягодицу, потому что съел девицу
В красной шапочке из сказки Шарля, кажется, Перро.

Волк сперва стоит на стрёме, а потом подходит к Сёме,
Говорит: “Шолом Алейхем! Что за шухер? Тихо, ша!
Ты куда идёшь, пархатый, и чего несёшь из хаты?”
И ему на это Сёма отвечает, не спеша:

“Мне смешны твои угрозы! Я несу для Бабы Розы
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

В предвкушенье пищи сладкой облизнулся Волк украдкой,
Говорит он: “Бабе Розе эти яства не нужны.
Я всю жизнь по лесу рыщу, обожаю вашу пищу -
Фаршированную рыбу и особо - деруны.

А компот, в конечном счёте, посильней, чем “Фауст” Гёте,
Так что нечего мне баки забивать своей мурой”.
“Ни за что я злому Волку не отдам свою кошёлку!”
Отвечает Волку Сёма - в красной кипочке герой.

Ты, приятель, из аидов, ну а я - из инвалидов,
Мне положена диета на гусином на жиру!
Что ж ты, красная ермолка, обижаешь злого Волка?
Я сейчас пойду и с ходу твою бабушку сожру.

Не пойми меня превратно - понесёшь тогда обратно
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.”

“Ты мне бабушку не трогай - покараю мерой строгой!” -
Красной кипочкой качая, Сёма Волку говорит.
“Что ж я, вместо Бабы Розы должен есть кору с берёзы?”
Очень нагло отвечает этот злобный инвалид,

И помчался на опушку кушать бабушку-старушку,
По анкете, между прочим, Розу Львовну Шляпентох.
Волк - он тоже знанье копит, у него громадный опыт
Поедания старушек всех народов и эпох!

В это время Роза Львовна (так зовут её условно)
На трёхногом табурете восседает у окна.
В однобедрумной избушке нет ни крошки, ни горбушки,
Оттого-то Баба Роза, как собака, голодна.

Принести ей должен внучек много разных вкусных штучек -
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

А пока что Баба Роза в состоянии психоза:
Голод, знаете, не тётка, всё померкло, мир умолк,
Головная боль, икота… Вдруг стучится в двери кто-то.
“Кто там?” спрашивает Роза, а в ответ ей: “Это Волк!”

“Удивительное дело - я б сейчас и Волка съела!”
Так подумала старушка, открывает Волку дверь.
Тот сидит в смиренной позе, говорит он Бабе Розе:
“Ты меня бы в дом пустила. Не пугайся - чай, не зверь!”

А в мозгу у злого Волка бьётся мысль такого толка:
“Мол, сожру её, старушку, буду к мольбам глух и нем,
Сам оденусь Бабой Розой, и с такой метаморфозой
Стану ждать внучонка Сёму, и его я тоже съем.

Съем и красную ермолку, и с продуктами кошёлку -
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.”

“Ходят, бабка, злые слухи, что помрём мы с голодухи,”
Волк своею гнусной мордой Бабе Розе тычет в бок.
“Ты была бы человеком - поскребла бы по сусекам,
Может быть, нашла чего бы, испекли бы колобок.”

Но старушка Роза Львовна смотрит прямо, дышит ровно.
Ой, сегодня будет кто-то Бабе Розе на обед!
Вот она подходит к Волку и берёт его за холку,
А потом как рот разинет - ам! И всё, и Волка нет.

Волк как пища - безыскусный, некошерный и невкусный,
Если нет альтернативы - утоляет аппетит,
Возникает сытость, дрёма… Зохен вэй, а где же Сёма?
Сёма всё ещё по лесу в красной кипочке бежит.

Он бежит, роняя слёзы, и несёт для Бабы Розы
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

Cёма ёжится с опаской - он знаком с народной сказкой,
Где несложная интрига разрешается в конце:
Вот приходит он в избушку, Волк уже сожрал старушку
И лежит под одеялом в бабы-розином чепце,

И пойдут, пойдут вопросы, как назойливые осы
Почему глаза большие? Почему большой живот?
Почему большие уши? Ой, спасите наши души,
Сколько можно этой сказкой без конца дурить народ?

Но глядит - жива старушка! Где моя большая кружка?
В нашей сказке, кроме Волка, всем героям повезло!
Здесь пора остановиться. Будем петь и веселиться,
Алэ соным афцалухес, то есть - всем врагам назло!

Прекратим глотать лекарства, будем есть сплошные яства -
Фаршированную рыбу с хреном в баночке от шпрот,
Яйца свежие в мешочке и гусиный жир в горшочке,
Деруны на постном масле и, конечно же, компот.

В стиле “Лабиринта отражений”:

Встаю. Цветная метель дип-программы стихает. Вокруг желто-серый, скучный и мокрый осенний лес. Передо мной лишь одно яркое пятно - красная шапочка на голове маленькой, лет семи-восьми, девочки. Девочка с испугом смотрит на меня. Спрашивает:
— Ты волк?
— Вот уж вряд ли, — отвечаю, оглядывая себя — не превратился ли я в волка? Hет, не похоже. Обычный голый мужик, прикрывающий срам распареным березовым веником. А что я мог поделать, когда от переполнения стека взорвались виртуальные Сандуны? Только сгруппироваться и ждать, куда меня выбросит…
— Я иду к бабушке, — сообщает девочка. — Hесу ей пирожки.
Похоже, меня занесло на какой-то детский сервер, вроде знаменитого “Спокойной ночи, малыши”.
— Ты человек или программа? — спрашиваю я девочку.
— Бабушка заболела, — продолжает девочка.
Все ясно.
Программа, да еще из самых примитивных.
Перестаю обращать на девочку внимание, озираюсь. Где же здесь выход?
— Почему у тебя такой длинный хвост? — вдруг спрашивает девочка.
— Это не хвост, — отвечаю я и краснею.
— Hе переоценивай себя. Я говорю о следящих программах, которые сели на твой канал, - любезно уточняет девочка. Голос ее резко меняется, теперь передо мной - живой человек.