Красота, легкость, грация, язык танца – вот что видят любители балета. И только эти, похожие на птиц, воздушные создания знают, какой ценой им дается вся эта красота и восхищение зрителей. Сегодня о балете, о его красоте и тяжелом труде балерин рассказывает Заслуженная артистка Узбекистана, прима-балерина Государственного академического Большого театра оперы и балета имени Алишера Навои Надира Хамраева.

    «Борьба – это не скандалы и хождение напролом – нет! Если ты достоин, то тебе дадут станцевать. Просто нужно сначала бороться с самим собой: не давать себе расслабиться, в чем-то себе отказывать… Это постоянная борьба!»

Вера мамы

Наверное мой первый шаг на пути к балету был сделан в тот момент, когда я родилась у Гули Хамраевой. Я росла в театре, в атмосфере музыки и танца, я все время проводила за кулисами, в репетиционном зале – для меня эти дни были самыми лучшими. Причем я не просто проводила время, смотря, как танцуют или репетируют – я знала каждый уголок театра! Мне очень нравилось играть в костюмерном цехе, и мы – театральные дети – мечтали, что когда-нибудь в этих костюмах сами выйдем на сцену. И, естественно, когда с малых лет ребенок растет в стенах театра, то он уже не представляет в дальнейшем жизни без него. Театр – это наркотик, но в данном случае – наркотик, который делает тебя лучше.

У нас все было по правилам: знаменитая мама – великая балерина, потрясающий педагог — была абсолютно против того, чтобы я связывала свою жизнь с балетом. Она не понаслышке знала, что на этом детство мое закончится и начнется постоянная борьба. В первую очередь – борьба человека с самим собой, потому что балет – это тяжкий труд, равносильный труду шахтера. Только начинается все это с 10-11 лет – именно тогда у этих детей наступает настоящая взрослая жизнь. И так как мама сама прошла через все это, то она хотела для меня другого. Она понимала, что в любом случае я свяжу свою жизнь с творчеством, потому что у меня был музыкальный слух, я ходила в музыкальную школу, хорошо пела. Я любила танцевать и участвовала в школьных сценках – у меня был и актерский талант. Но мама надеялась, что все-таки пойду по актерской стезе – может быть, в кино, может быть, в драматический театр, может быть, музыкой займусь, но никак не буду связана с балетом. Однако если человеку что-то предназначено судьбой, как бы он это ни обходил стороной, он рано или поздно придет к этому. Подсознание подведет человека к этому. И значит, если я в балете, то так было угодно Судьбе.

И, конечно, мне помогла вера в меня родного человека – моей мамы. Если бы она в меня не верила, если бы не видела, что я чего-то смогу добиться, то она – несмотря на все мое упорство и занудство! – не пошла бы у меня на поводу. И это при всей безумной любви, которую она ко мне испытывает. Я всегда чувствовала это доверие, и это мне всегда помогало, потому что я знала, что более справедливого человека и более строгого критика, чем моя мама, я больше нигде не найду.

Я ей верю точно так же, как она верит в меня.

Балет – это красота, которая дается кровью и потом

По-настоящему любовь к балету можно почувствовать, когда ребенок уже год проучился в хореографическом училище. Ведь сколько было примеров того, что каждая девочка мечтает стать балериной, а каждый мальчик – космонавтом. Нас поступает по сорок человек в каждый класс, а выпускаются в итоге единицы. Например, наш выпуск состоял из девяти девочек и пятерых мальчиков. То есть идет отбор, и в первую очередь, дети начинают сами понимать, согласны ли они дальше идти по избранному пути. Ведь только на сцене это выглядит красиво, а на самом деле это огромный труд, это монотонность, каждый день одни и те же упражнения, движения, постоянные оттачивания. А ребенку это может показаться однообразным, скучным занятием, которое отнимает все силы и эмоции, истощая физически и морально. И к концу выпуска действительно остаются единицы. Поэтому в балете не каждый может быть. И если до поступления в училище я просто хотела танцевать, то, проучившись уже год, я поняла, что я себе другой жизни не представляю. Я ждала, когда закончатся каникулы и можно будет опять встать к станку, чтобы чувствовать боль, проходить через борьбу и тем самым становиться особенной, делать то, чего не могут другие дети.

Первые два года я проучилась в обычной школе с математическим уклоном и с уклоном изучения английского языка. И на школьных концертах я обязательно ставила музыкальный номер, кажется, это был «умирающий лебедь».

Я сама по себе очень настойчивый человек, и это всегда сказывается. Смесь Быка со Скорпионом обычно побеждает. Мама долго со мной не спорит, потому что знает: уж если я что-то вбила себе в голову, то спорить бесполезно.

И она решила так: пусть я на собственном примере пойму, что мне еще рано и меня не примут. Но, вопреки всему, меня приняли. И уже тогда начались серьезные разговоры, что это уже другая школа, другие нагрузки, там я должна быть самостоятельной, потому что, чем больше помощи со стороны – так называемого блата, — тем хуже это отражается в профессиональном плане. Невозможно стать хорошей балериной, если тебя все время кто-то тащит. Все эти разговоры меня только подстегнули. Я этого и хотела! Я всегда хочу какой-то борьбы, я не успокаиваюсь и я не останавливаюсь — постоянно ставлю цели, которые нужно преодолевать. И чем сложнее их преодолевать, тем мне интереснее.

Я подошла по физическим данным: гибкая от природы спина, я была хорошо сформирована. Единственное – мне не хватало растяжки, которая нужна балету. И за месяц до учебы мама отдала меня в художественную гимнастику. А по стандартам гимнастов растягивают, не спрашивая, больно им или нет. Конечно, это больно, но мне нравилось, что мы плакали, а никто нас не жалел. И наши слезы не шли нам во вред – наоборот, в этот момент мы расслаблялись. Сейчас я понимаю, что не каждый взрослый выдержит такое.

Балет для меня — это кропотливый труд, это кровь… Это та красота, которая дается кровью и потом. Но как мне сказал потрясающий балетмейстер Булат Аюханов: «Балет – это боль». И я сейчас понимаю, что действительно, нужно пройти через боль, чтобы на сцене зрители видели легкость, непринужденное и, в той же мере, виртуозное исполнение балерины, которая делает опасные вещи с улыбкой на лице, не дрогнув бровью. Да, балет – это боль!

Взлеты и падения

Все проходят через какие-то падения. Без падений не бывает взлетов. Все мы учимся путем «наступить на грабли». У меня были падения в карьере: сначала это было во время «танца маленьких лебедей». Я начала скользить, и в этот же момент все остальные балерины стали меня удерживать и поднимать. То есть, это были такие секундные падения, которых зритель даже не заметил! А если коснуться сольных партий… У нас раньше был прекрасный национальный балет «Проделки Насреддина», где мне досталась роль персидской жены в гареме шаха. И это очень заводная партия, в которой все время прыгаешь-бегаешь. И вот, в какой-то момент, у меня в воздух взлетели обе ноги и руки! У меня пролетела вся жизнь перед глазами! Я знала, что нельзя падать на копчик, потому что придется потом долго восстанавливаться. И я подставила руку, приземлилась на нее, в результате чего у меня образовалась трещина. Но зрители подумали, что это такой эффект, причем я дотанцевала свою партию. Эти падения – это в первую очередь экзамен для самой себя: проверка того, насколько человек собран, умеет сконцентрироваться на том, что он делает, продумать, чем это потом аукнется и максимально смягчить удар.

Искусство понимать друг друга без слов

Естественно, приходится танцевать с разными партнерами, но у меня есть свой основной партнер и так должно быть, потому что каждый раз танцевать с разными партнерами или партнершами, имея на репетиции срок не более трех-четырех дней, — от этого, в первую очередь, страдает спектакль, и это замечает зритель. В балете нет слов и партнеры также должны понимать друг друга без слов. Не должно быть первой репетиции «на притирку» — ведь мы все разные. Есть балетные пары. И мне очень повезло с партнером – так же, как и ему со мной! – это очень талантливый молодой человек по имени Улугбек Олимов. Мы с ним работаем уже третий год, и я не боюсь называть его лучшим, потому что это так и есть. Он «творение» Гули Раззаковны Хамраевой. Все видели его хорошие данные, но никто не разглядел в нем ведущего солиста. Кроме Гули Раззаковны. Она «слепила» его полностью, вплоть до того, как нужно ходить по сцене.

Я же в то время вышла из декрета и мне необходимо было восстановить свою форму, но все партнеры были заняты. И Гули Раззаковна сказала: «Вот, будешь вводить мальчика в спектакли». Со временем и мальчик набрался опыта, и я быстро вошла в форму. И так сложился наш потрясающий дуэт. Нам комфортно танцевать друг с другом.

Первая сольная партия

Мой первый выход на сцену в качестве ведущей балерины состоялся в семнадцать лет – это была партия Маши в «Щелкунчике». Это был сентябрь – начало театрального сезона. Я готовила этот спектакль два месяца: июль и август. Моим партнером был Заслуженный артист Узбекистана Вадим Викторович Геллертов. Это бесценный опыт. Причем в дальнейшем, можно сказать, история повторилась. В то время я – неопытная девочка – готовила свой первый спектакль с ведущим премьером. И позже уже сама, будучи опытной балериной, помогла новичку Улугбеку Олимову. Это бумеранг! Эта партия Машеньки, конечно, мне очень дорога. Это ведь балет-сказка, которая стала для меня реальностью!

Новый спектакль – новая жизнь

Еще ни разу я не танцевала одну и ту же партию так же, как я исполняла ее в предыдущий раз. Я не говорю о технике, хотя и здесь я каждый раз вношу что-нибудь посложнее – какие-то незначительные нюансы, от которых не страдает хореография. В балете ты должен развиваться и расти, а не то ты начнешь профессионально затухать и деградировать. А в драматическом плане… Это каждый раз другая Жизель, другая Одиллия, другая Одетта. Всякий раз привносится что-то новое, не меняя линии сюжета и особенностей характера героини. Ведь каждый раз просыпаясь, мы видим за окном новый день. Вчерашний день мы уже прожили. И так же в театре: каждый спектакль – новая жизнь. Разум открыт, и ты творишь что-то новое. Ты взрослеешь и меняешься, меняется ощущение жизни, меняется взгляд на своего персонажа.

И, конечно же, та Джульетта, которая была у меня в восемнадцать лет, никогда не будет такой сейчас. Но чем старше я становлюсь, тем лучше моя Джульетта, тем больше в ней юности. То, что мы показали в восемнадцать лет, мы не сможет показать в тридцать.

Быть царицей сцены

Стереотип, что все балерины уходят на пенсию в тридцать пять лет, довольно распространен, однако он не совсем верен. На пенсию выходят через двадцать лет после начала карьеры. Однако это не значит, что балерина обязана выходить на пенсию. Если ей позволяют физические данные и возможности, то она может продолжать. Есть масса примеров: Галина Сергеевна Уланова, Майя Михайловна Плисецкая, Гули Раззаковна Хамраева. Это те балерины, которые долго «жили» на сцене, но это умные балерины — они не позволяли себе танцевать те партии, где виден возраст. Они выбирали такие партии, где они оставались царицами сцены. И дай Бог мне здоровья, долгой творческой и сценической жизни, но я думаю, что пойду тем же путем. И начну я к тому возрасту, когда уже нужно отказываться от классических спектаклей. Или же для меня будут создаваться спектакли подобно тому, как Майя Михайловна создавала для себя спектакли «Анна Каренина», «Чайка», «Дама с собачкой»… Я желаю всем балетным долгой творческой жизни и крепкого здоровья!

Жизнь

Если оглянуться назад и сравнить нынешнюю Надиру с той девочкой в самом начале творческого пути, то можно сказать, что она стала более дипломатичной, сдержанной, хладнокровной в определенных моментах. И она умеет прощать и отпускать – это очень важно для собственного состояния, здоровья, нервной системы, душевного спокойствия. Можно сказать, что нынешняя Надира – повзрослевшая.

Счастье

Счастье – это здоровье, и даже речь идет сейчас не о собственном здоровье. О своем здоровье мы очень редко задумываемся. Счастье для меня – видеть здоровых родителей, мужа, ребенка. Счастье – видеть улыбки родных. Счастье – находить моменты, чтобы побыть всем вместе, рядом. Счастье – продолжать заниматься любимым делом и видеть, как оно растет вместе с тобой. Счастье – это жить и смотреть только вперед, держа за руки своих родных людей.
 

источник