- Ты следующая…
- А последнее желание?
- Валяй...
- Хочу крыжовника! Умираю, хочу крыжовника! Причем, только определенного сорта – изумрудного, зеленые почти прозрачные крупные ягоды с просвечивающими изнутри черными косточками…
- Не умираю - а убиваю... – снайпер взводит курок...точка прямо на сердце… это там все происходит - ты все еще хочешь есть?.. может - жить?!
- Крыжовника… И сирени… такой синевато-сиреневой... с крупными цветками и гроздьями, полными этих самых цветков. И, чтобы пять лепестков…
- Глупая!!! Жизнь...
- Нет... жизнь... без крыжовника и сирени? Стреляй, снайпер.
Без сирени?.. Убийца задумался...Нет, ему не жаль было убивать, ему просто хотелось посмотреть на то, что радует его новую жертву...
- Лови! - он кинул к ее ногам ветку сирени.
-… И васильки... знаешь, снайпер, васильки не любят агрономы - это сорняк, но как радостно становится, когда видишь их синие огоньки на поле, где пшеница уже в человеческий рост.
Она подобрала сирень с земли и попыталась отряхнуть пыль с цветов:
- Нельзя так сирень...
- Нельзя?! - он уже сказал это с дрожью в голосе, - она умрет через минуту - и говорит мне, почти богу - нельзя!
-… И дорога... летом, разогретая узкая полоска шоссе, над которой поднимается марево. На нее нельзя смотреть, глазам становится больно уже через минуту, но ты все равно смотришь, потому что это и есть жизнь. Это не то, что можно вымаливать у тебя, снайпер... Стреляй! Чего ты ждешь?!
Он понимал – чего ждал. Не будучи садистом, он просто выполнял свою работу. Но в этот раз все было не так... Он не знал и не видел ничего ценнее жизни. Жизни простой, без звезд и сирени, той, о которой так часто просили у него глаза, встречавшие саму смерть лицом к лицу.
- Снайпер, делай свою работу... моя жизнь все равно останется, пока жив хоть один человек, который ест крыжовник или тот, кто собирает васильки в поле.
- Глупая девчонка! - он уже жалел, что не убил ее сразу... Так бывало иногда - когда слишком близко подбирался к цели.
- Моя жизнь останется и тебе, снайпер. Мы уже встретились, и значит, что-то изменилось в наших судьбах. Ты можешь сказать, что после встречи с тобой у меня нет никакой судьбы. Зато она есть у тебя! И она изменилась, пусть пока незаметно, совсем - совсем немного, но этого достаточно.
«Она много болтает» - подумал убийца, - «зачем она только обернулась?!» Он не смог выстрелить, глядя в ее глаза даже на расстоянии. Она закрыла глаза, как будто поняла это.
- Стреляй, снайпер. Ты должен, - рука ее нежно поглаживала сочную гроздь сирени, - Стреляй!
Снайпер разозлился: мальчишка! неопытный стрелок!.. только такой мог допустить эту сиреневую нелепость! Мысли в голове перепутались... Профессионал. Убийца. Но в душе… Душа? Надо же, он вспомнил это слово! Да так не вовремя!
- Снайпер! ты все сделал правильно, ты выполнил последнюю волю, поэтому теперь можешь делать свою работу... но эта сирень останется с тобой, когда меня уже здесь не будет. Она тоже умрет, но ты будешь стараться отсрочить ее смерть... и это будет для тебя ново… Стреляй! - она почти кричала, - Что же ты?
Он выстрелил. Она вздрогнула, но боли не было... Тогда она открыла глаза и увидела его... Он медленно опускался на землю, крепко сжимая свое оружие.
«Зачем он так поступил!? Зачем?!» - она задавала себе этот вопрос снова и снова, пока, преодолевая оцепенение, шла к нему. Эти несколько шагов казались ей почти непреодолимым препятствием. «Зачем? Снайпер! Жизнь это не только то, о чем я говорила тебе!» Для нее жизнь была в том, о чем она боялась сказать, особенно ему. Жизнь - это люди, которых любишь. И она теряла ее... свою жизнь. Снайпера…
Он уже почти ничего не слышал... Он все еще крепко сжимал в руках оружие, будто это оно удерживало его здесь, будто это не от его смертельного содержимого Бобби больше не увидит ее никогда. Но сейчас снайпер видел ее, видел… Она смотрела на него, и в глазах у нее были слезы, Ненужная никому сирень валялась в пыли. Она сидела на земле, устроив его голову у себя на коленях, гладила его по волосам... Ее слезы падали на его лицо и казалось, что плачет он.
- Глупая девчонка... - произнес он одними губами чуть слышно и почти нежно, - Зачем ты только появилась в моей жизни?
Краем угасающего сознания, он ощутил какое-то изменение в окружающей обстановке. Сирена. Что это? Или это просто показалось? Ему вдруг захотелось жить до боли, до невыносимости. Жить... Но не за решеткой. Сирена. Такие сирены у машин скорой помощи и у полицейских машин. «Полиция... Брат... Да...» - мелькало в голове снайпера. Он вспомнил тот день, когда рассекающая воздух звуковая волна ворвалась во двор его дома...
Было солнце, синее небо... и из машины вышел Джек и она, его девушка. Он – друг, который был ему – снайперу - почти как брат и девушка... Джек назвал ее просто – Рыжик… Джинджер. Тогда Бобби испытал некоторое пренебрежение. Ему подумалось: «Эх, Джек! Как ты мог? Эта девчонка... Прощай, мужская дружба, да здравствует семейная жизнь?»
Как странно. Сейчас он понимал, что она его всегда, с самой первой встречи, раздражала. Раздражала своей уверенностью и спокойствием, ему постоянно хотелось вывести ее из себя. Почему? Он не понимал этого! Он не знал, что любовь это тоже убийца, что она, подкрадываясь незаметно, убивает тише и вернее, что даже он не может тягаться с ней в искусстве убивать.
Убивать. Это его работа. Любовь и работа... эти два понятия расходились только в одном случае. Он не чаял души в своем друге, который работал в полиции, но продолжал выполнять свою работу, несмотря на эту привязанность и преданность. Бобби любил его и ненавидел ее. Ненавидел, потому что она вечно болтала о цветах, голубом небе, дороге. Но больше всего его злило, что Джек с таким вниманием и интересом слушал все эти глупости и смотрел на свою рыжую с такой любовью. Снайпер все чаще думал о том, что ее надо просто убить.. тогда его друг станет таким же как был раньше. Убить. Сделать свою работу. Пусть никто не давал ему такого заказа, он уже сам был готов выступить в роли заказчика. Но, в один прекрасный вечер...
Прекрасный? Нет! Это был роковой день... Прекрасным был другой, когда однажды вечером они с Джинджер остались наедине... Он резко схватил ее за руку и сказал - "Откуда ты взялась?! Ты делаешь из него романтика и глупца!" Но как раз тогда он впервые посмотрел в ее серые глаза, которые вызывающе встретили его полный ненависти взгляд. Серые... глубокие... в которых он, убийца, увидел солнечный свет. Он вдруг понял, почему Джек так любил ее... Понял… Потому что и сам давно любил это рыжее солнце, но не мог признать этого.
Снова работа и любовь... Он отчетливо понимал, что, убрав ее, он уберет то, что так тревожит его ледяное сердце...
А потом он получил заказ. Он почти не удивился, узнав, кто стал его новой жертвой. Так и должно быть. Она должна уйти. Получив заказ, снайпер успокоился, все-таки он - профессионал. Бобби и так уже много знал о ней, а теперь узнал все. Это было совсем легко. Она и не скрывалась, как его другие жертвы. Это была обычная работа, только в этом случае он сам хотел выполнить все как можно быстрее. Только одна мысль заставила его колебаться - Джек... он любит ее... любит... Но сам он любил ее сильнее. Любил до боли. И эту боль Бобби больше не мог выносить. Ледяное сердце таяло в лучах горячего солнца, и он торопился сделать все немедленно, пока оно не стало гореть огнем.
Но все получилось не так, как он задумал. Снайпер присматривал место, как обычно делал это раньше, и вдруг неподалеку увидел ее. «Как быстро...» - он приготовился к выстрелу, но она обернулась. Серые глаза вновь встретились с его взглядом. Рука дрогнула.
- Ты следующая, - сказал он...
- А последнее желание? - она не удивилась, не испугалась…
Джинджер все давно знала. Кажется, она поняла кто он с первой минуты их знакомства. И еще… Она знала, кто заказчик. Снайпер понимал это. Он понимал, что вот так, он никогда не сможет сделать то, для чего пришел… Вся цепочка событий, вся жизнь с момента ее появления пронеслась у него перед глазами...
И вот теперь, лежа на земле, и Бобби понял - кто устроил весь этот спектакль. Конечно, это был Джек. Да, он также выполнял свою работу, в нем также боролись любовь и долг. Долг победил. А вот в сердце снайпера победила любовь. Любовь к милой Джи и к… Джеку...
- Я люблю тебя, - прошептал он, - люблю...
На это Бобби имел право. Лед растаял. Он был счастлив, мог наконец сказать ей все! Он выпустил из рук оружие. Теперь в его руке была ее ладонь Он крепко, насколько пока еще хватало сил, сжимал ее.
- Люблю… - повторял он.
Звук нарушал тишину... Это и правда был полицейский эскорт. Бобби услышал властный голос Джека: «Что здесь произошло, черт возьми?!» и спокойный голос Джинджер: «Ничего. Ты же давно хотел арестовать снайпера. У тебя это получилось. Я – снайпер».
Джек что-то кричал, суетились его помощники, кто-то вызывал скорую. Но это уже не имело никакого значения. Бобби смотрел в глаза Джинджер. Он спрашивал ее - что будет дальше? Ответ он не услышал, он его увидел, почувствовал... он не будет больше один, теперь уже никогда. Минута ли ему оставалась, или еще годы, он не один. Ее жизнь - это его жизнь, ее слезы - это его слезы...
И снайпер, который перестал быть снайпером, улыбнулся.
