Грамм через 300 белой она, наконец, подошла ко мне – муза всех мудаков и алкоголиков - ангел с добрыми и глупыми глазами.
-Не угостите даму рюмкой мартини?- проговорила она влажным шепотом, раскачивая декольте на уровне моих глаз.
-Охотно. Могу угостить мартини, водкой, выдержанным Хаанским бальзамом из подвалов принца Альвалида…
- Какого инвалида? – в ее голосе зазвучали нотки настороженности.
- Да, неважно. Одного достойного инвалида, в прошлом принца.
- Ну, тогда давайте лучше водку! – она мягко улыбнулась, обнаружив дырку на месте верхнего левого резца. Этот дефект совсем не портил ее, только усиливая эффект хрупкой незащищенности.
- Уважаемый, нам две по 100 Флагмана и фисташков!
Обрабатывая заказ, устаревшие микросхемы бармена задымились, он дернулся в попытке изобразить жонглированием мерным стаканом, уронил его на пол, дернулся в другую сторону за бутылкой Флагмана и, наконец, замер на месте, коротнув от противоречивости сигналов.
- Меня зовут Виолета, - представилась она, слегка пригубив из рюмки, - я учусь и работаю. Еще я люблю танцевать, но здесь обычно крутят всякое старье, поэтому тут я только выпиваю, а танцевать хожу напротив, в Звезду.
Время неслышно скользило мимо, оставляя после себя в памяти слабый, едва различимый след, тотчас же исчезающий в ложном прибое прожитого. Зал почти опустел, умца-умца сменилась мудовым страдания Вороваек. Недолго покривлявшись, бармен Андрей выставил на стойку почти опустошенную нами «ноль семьдесят пять» и скрылся нахуй, грустить о мимолетности сущего. Сделав большой глоток, я зажмурился от нарастающего кружения сфер. Лицо моего тихого ангела потеряло четкость и стало стремительно отдаляться.
- Тут закрывают уже, пойдем в Звезду, там можно продолжить, - ее голос звучал очень тихо, как- будто издалека. Одновременно она разговаривало с кем-то по мобиле, жестикулируя и гримасничая.
Расплатившись по счетам всей имевшейся наличностью, я неуверенно побрел за своим тихим ангелом в ночь, шарахаясь от летящих навстречу углов, столов и табуретов.