В колонках играет - тишина заигрывает с колонками


Лежа на полу, сложив ручки на груди в позе многократно упоминавшегося вчера вечером трупа, Генрих Г. задумывался над тем  что же изменилось; рисовал в воздухе фразы, которые забудет к утру; старался закосплеить труп как можно качественнее.
Хранители календарей, покровители дотошных хронометров, плюясь и матерясь, пытались поместить его в рубашку, которая была ему сильно на вырост. И, к величайшему сожалению Генриха Г., им это всё-таки удавалось.
Кроме того, что рукава его рубашки болтались теперь жалкой пародией на два паруса, в Генрихе Г. не изменилось ровным счетом ничего.
Когда он это осознал, Ему стало тоскливо и одновременно радостно.
Через пять секунд тоскливо извинилось и в спешке ушло,
а радостно радостно осталось, расширилось и заполнило всего Генриха Г.
Новый день давно уже начался, Генрих Г. косплеил  Эвридику, которую Орфей всё же вывел из ада и трупного окоченения, носился по квартире, размахивая слишком длинными рукавами своей смирительной рубашки.