ЛИРИЧЕСКАЯ
Здесь лапы у елей дрожат на весу,
здесь птицы щебечут тревожно –
живёшь в заколдованном диком лесу,
откуда уйти невозможно.

Пусть черёмухи сохнут бельём на ветру,
пусть дождём опадают сирени.
Всё равно я отсюда Тебя заберу
во дворец, где играют свирели.

Твой мир колдунами на тысячи лет
укрыт от меня и от света, –
и думаешь Ты, что прекраснее нет,
чем лес заколдованный этот.

Пусть на листьях не будет росы поутру,
пусть луна с небом пасмурным в ссоре...
Всё равно я отсюда Тебя заберу
в светлый терем с балконом на море.

В какой день недели, в котором часу
Ты выйдешь ко мне осторожно,
когда я Тебя на руках унесу
туда, где найти невозможно?

Украду, если кража Тебе по душе, –
зря ли я столько сил разбазарил?!
Соглашайся хотя бы на рай в шалаше,
если терем с дворцом кто-то занял.

В душе моей...

Мне каждый вечер зажигает свечи
И образ Твой окутывает дым...
Но не хочу я знать, что время лечит,
Что все проходит вместе с ним.

Теперь я не избавлюсь от покоя,
Ведь все, что было на душе на год вперед,
Не ведая, взяла Она с собою
Сначала в порт, потом - на пароход...

Душа моя - пустынная пустыня.
Так что ж стоите над пустой моей душой?
Обрывки песен там и паутина -
Все остальное увезла с собой.

Теперь в душе все цели без дороги,
Поройтесь в ней - и вы найдете лишь
Две полуфразы, полудиалоги,
Все остальное - Франция, Париж.

Мне каждый вечер зажигает свечи
И образ Твой окутывает дым...
Но не хочу я знать, что время лечит -
Оно не исцеляет, а калечит,
Ведь все проходит вместе с ним...

Я НЕ ЛЮБЛЮ
Я не люблю фатального исхода,
от жизни никогда не устаю.
Я не люблю любое время года,
когда весеёлых песен не пою.

Я не люблю холодного цинизма,
в восторженность не верю, и ещё –
когда чужой мои читает письма,
заглядывая мне через плечо.

Я не люблю, когда наполовину
или когда прервали разговор.
Я не люблю, когда стреляют в спину,
я также против выстрелов в упор.

Я ненавижу сплетни в виде версий,
червей сомненья, почестей иглу,
или – когда всё время против шерсти,
или – когда железом по стеклу.

Я не люблю уверенности сытой,
уж лучше пусть откажут тормоза.
Досадно мне, коль слово "честь" забыто
и коль в чести наветы за глаза.

Когда я вижу сломанные крылья,
нет жалости во мне, и неспроста:
я не люблю насилья и бессилья,
вот только жаль распятого Христа.

Я не люблю себя, когда я трушу,
и не люблю, когда невинных бьют.
Я не люблю, когда мне лезут в душу,
тем более – когда в неё плюют.

Я не люблю манежи и арены:
на них мильон меняют по рублю, –
пусть впереди большие перемены,
я это никогда не полюблю.