Развернулись огнем надежд уста,
До бессилья забыться тщусь.
Ты отдай мне его, пожалуйста.
Всеми радугами расплачусь.
Ясноглазый центнер – мне весело;
Под ковыльной – гурьба-гурьбой.
Небо нежности чан повесило,
Лишь бы нЕ дать мне быть с тобой.
Я не знаю, откуда грация
У кошачьей дрянной судьбы.
Светотенью немой прострации
Открываются слов гробы.
Безнадежно нагая лилия,
Что спросонья кудрявый бес
Среди мелочного обилия
Расписных, как кушак, чудес.
Заплетаются взгляды лесенкой,
Из-под белых ресниц дрожа.
И нелепо угрюмой весенкой
Остриё твоего ножа
В лоб целует атлант безветрия,
На пути материк кроша.
Вот такая вот геометрия.
…От нее и болит душа.
Топот пальцев. Засосы. В скрижалях – тугая медь.
Ты устала смотреть на небо, и в нем дрожать.
Сколько б туч не дохло, а крыльев – играло в прятки.
Ты не хочешь взлететь?
Не хочешь. Тебе б сбежать.
От бескостной лжи, что хватает тебя за пятки.
Ты глаза не красишь. А губы…Как смерть, бледны.
В переулок рта не несут, словно в храм, холстину.
Избегаешь им всем за себя самоё понравиться.
Между тем, на орбите в скафандрах забыты сны.
Децибелы сердечников режут в боках скотину.
Но средь этой чудной, растакой – пересвист – муры…
Ты рассвет. И,конечно, – одна красавица.