Посмотрел спектакль Евгения Гришковца «Дредноуты», понравилось. Очень. Для более полного представления ознакомился со всем, что нашёл в Интернете про его спектакли. Обнаружил, что слова, которые зритель слышит со сцены, могут весьма существенно отличаться от того, что написано в тесте пьесы. Нашёл текст, удостоверился. Попутно набрёл в ЖЖ на отзыв пользователя golovin1970.
http://golovin1970.livejournal.com/111733.html

Прочитал.

Обратил внимание на следующий пассаж автора:

«Это спектакль о мечтах и мечтаниях современного мужчины. Причём оставшихся в нём с детского и подросткового возраста. Времён игр в войну, увлечений рыцарями, индейцами, мушкетёрами, Робин Гудом и т.д. Такие истории всегда задевают за живое.
Но жизнь то на 99,999% состоит не из таких людей и таких действий. Процитирую самого Гишковца: "Для чего делались все эти дредноуты?
Если так трудно хоть что-нибудь женщине объяснить и найти нужные слова… Куда легче построить прекрасный дредноут, выйти в на нем в море, и там погибнуть в бою с таким же… дредноутом. Это же все наши попытки объясниться, найти слова, которых нет.
Страх перед этими словами… И вот они гибли, в надежде, что потом напишут красивые книги про то, как они это сделали… Но ведь не читают же! И даже в руки не берут." Не берут такие книги в руки женщины, по мнению Гришковца. И красной нитью через весь спектакль проходит идея, что женщины могут понять гораздо больше в мужчинах, в их иллюзиях, мечтах и амбициях именно из таких книг ( а не из книг по мужской психологии).
Попробую порассуждать, откуда все эти мечтания и восхищение перед красивой и бессмысленной смертью. Можно подумать, что из христианства. Эти моряки, не пожелавшие ради спасения жизни опустить флаг - те же христианские мученики, не пожелавшие ради спасения жизни поклониться статуе императора. Но если посмотреть ещё дальше, в язычество, то там жизнь человека, в том числе и своя собственная, ещё менее ценна и человек легко идёт на смерть по приказу старейшин, общины, или нарушив, даже случайно, многочисленные табу. Как раз в японской культуре это остро проявляется - самурай появился перед господином в грязном, дырявом кимоно, тот высказал своё недовольство, самурай пошёл и сделал харакири. Но мы сегодня уже совершенно другие люди.»

Позволю себе нескромность заявить, что основным достоинством этого пассажа и всего текста по приведённой выше ссылке следует считать то, что он написан не мной.

Основой лейтмотив пьесы, как мне представляется, следующий. Гришковец сам прямо об этом сказал. Когда мужчина чего-то в глазах женщины набедокурил, провинился перед ней, он в общем случае начисто лишён возможности оправдаться, как-то объяснить случившееся, чтобы быть понятым и прощённым. «Потому что сам довёл, до того, что приходится объяснять, поэтому и объяснить невозможно». И у обычного мужчины нет своего военно-морского флага, чтобы спасти свою честь, не спустив этот флаг перед лицом подавляюще превосходящего врага.
Правда, тут есть такая тонкость – когда возникла ситуация, что надо этот самый флаг не спускать, она возникает не по вине тех мужчин, которые находятся на корабле, несущем тот военно-морской флаг. До этого довели их другие мужчины – те, которым повезло не попасть в ситуацию, когда приходится принимать решение не спускать этот треклятый флаг, и они теперь сидят в высоких кабинетах. И приведённые в спектакле примеры со всей наглядностью это подтверждают.

В конце спектакля звучит ключевая фраза:
«Нам просто очень повезло, что они тогда не спускали флаг». То есть, существуют, по большому счёту, две разновидности мужчин.
Живые мужчины со своими, пускай порой низменными и примитивными, страстишками, которым практически невозможно оправдаться перед своими женщинами за совершённые грешки.
И есть мужчины, выполнившие свой долг до конца, и им не нужно ни перед кем оправдываться и искать объяснения. Но они мертвы, и женщинам от них нет никакого проку.

Наверное, всё-таки лучше, когда ни какой высокопоставленный мерзавец не пошлёт живых мужчин на верную смерть, чтобы потом объявить погибших героями и спасти своё лицо, прикрыв воплями о героизме свою некомпетентность. Сказал же Жванецкий в своё время: «Подвиг одного - это очень часто преступление другого».

Пусть лучше живые мужчины куролесят, грешат, ищут себе оправдания перед женщинами и не находят их. Пусть, женщинам и в итоге всему человечеству от этого будет только лучше.