Во вторник у меня состоялось очередное рассмотрение административного дела по Дню гнева 28 июня. Неожиданно явились давно уже зазываемые судьей бойцы 2-го ОПМ. Наверное, у них карантин закончился, мысленно предположила я.
Против обыкновения это оказались те, кто на самом деле задерживали моего подзащитного. Когда секретарь пригласила нас с подзащитным в зал, ОПМ-щики зашли вместе с нами и по-хозяйски расположились прямо в первом ряду (вообще-то свидетелям положено сидеть в коридоре и ждать, когда их особо пригласят в зал для дачи показаний). Потом поинтересовались у моего подзащитного, присутствовал ли он на последнем Дне гнева.
-А то я что-то там тебя позавчера не видел, - строго сказал один из ОПМ-щиков.
- Да я пришел уже ближе к вечеру.
- Я там был допоздна и всё равно тебя не видел.
В общем оставалось только добавить: "Почему прогуливаете, молодой человек?"
Пришла судья и без лишних церемоний выставила их в коридор: Свидетели, выйдете из зала.
- Кому именно?
- Всем.
После удаления свидетелей судья принялась за моего подзащитного.
- Ваши анкетные не изменились после нашего последнего свидания, вернее встречи? - шутливо поинтересовалась судья.
- Нет, не изменились.
- Тогда распишитесь за то, что вам разъяснены ваши права.
После этой вступительной части начался допрос свидетелей. Ну я-то на них конечно, фигурально говоря, "оттопталась".
Когда дело дошло до выяснения анкетных данный свидетелей, оказалось, что на этот раз нам достались не рядовые, как бывает обычно, а рангом повыше: один - командир взвода, другой - командир отделения. Правда, командир взвода, как выяснилось, не очень в курсе, где именно он служит. Когда судья спросила его о месте работы, он ответил: "2-й ОПМ".
-2-й ОПМ чего? - уточнила судья, - ОВД, УВД?
- Просто 2-й оперативный полк.
- 2-й ОПМ числится при ГУВД Москвы, - вмешалась я, поняв, что самому командиру взвода об этом совсем невдомёк.
Покончив с предварительными вопросами, перешли к сути дела. На вопрос о причине задержания моего подзащитного, ОПМ-щик ответил, что он "шёл с чёрным пакетом в одной руке и с чёрным листом бумаги - в другой, окруженный толпой репортёров, которые его постоянно снимали".
- Так в чём же всё-таки была причина задержания? - спросила судья, видимо, не разделяя мнение мента о том, что хождение с пакетом и листом бумаги в толпе репортёров - достаточное основание для того, чтобы обвинять человека в участии в несогласованном митинге.
- Ну понимаете, у нас перед митингом был интруктаж, нам объяснили, что будет проходить несанкционированный митинг, на митинге собирутся несогласные, чтобы вручить Лужкову чёрную метку. Нам сказали, что у них будут чёрные листы бумаги и чёрные лоскуты материи.
На самом деле у моего подзащитного никакого листа бумаги не было, но в протоколе об административном правонарушении и в рапортах о задержании про лист написали: "гр-н такой-то принял участие в проведении несогласованного с органами исполнительной власти публичного мероприятия в форме митинга, а именно в составе группы граждан держал в руках лист бумаги формата А4 чёрного цвета, символизирующий недоверие проводимой городскими властями политики г.Москве, выкрикивал лозунги: "Мэра Лужкова в отставку, Москва без Лужкова, Батурину в отставку", тем самым привлекая внимание граждан и средств массовой информации. Лист бумаги А4 чёрного цвета и выкрикиваемые лозунги - тематически едины".
Так что учтите, друзья, если кто держит в руке лист бумаги чёрного цвета, значит он тем самым выражает недоверие политике городских властей и требует отправить Лужкова в отставку с поста мэра Москвы, а Батурину - лишить должности жены Лужкова, ибо никакого иного поста она не занимает, ну если не считать поста председателя Федерации конного спорта. И ежели не хотите прослыть несогласными или еще какими экстремистами, упаси вас бог от чёрной бумаги, бегите от неё, как чёрт от ладана, а то ведь неровён час...
Потом перешли к моему любимому вопросу о составлении рапортов. На мой вопрос, как он составлял рапорт, мент ответил, что сам его напечатал, при этом в рапорте переписал фабулу статьи 20.2 Кодекса об административных правонарушениях. Я попросила его воспроизвести содержание этой статьи. Натужно кряхтя, свидетель воспроизвёл: "нарушение порядка проведения митинга". Я в ответ заметила, что текст рапорта явно значительно длиннее и богаче содержанием. Например, в статье 20.2 почему-то ничего не говорится о лозунгах "Лужкова в отставку" и "Батурину в отставку", равно как и про пресловутые листы чистой бумаги. При этом текст рапорта, как две капли воды, похож на его же объяснения, а также на рапорт и объяснения его напарника. Маловероятно, чтобы два человека могли дважды совершенно идентичным образом сформулировать "из головы" подобный текст. Мент затравленно посмотрел на меня и не нашёлся, что ответить.
Дабы усугУбить эффект, я поинтересовалась, почему в его рапорте написано, что решение о задержании моего подзащитного принимал их командир, а он, давая устные показания, заявил, что сам принял решение о задержании. Мент залопотал что-то невразумительное про инструктаж перед митингом и про вручение Лужкову чёрной метки. Дважды прослушав эту галиматью, я констатировала, что свидетель уклоняется от ответа на вопрос.
Ну и наконец на закуску я приготовила вопрос, почему командир взвода не оформил изъятие у моего подзащитного чёрного листа бумаги, как это положено по закону. "Я не знаю", - растерянно ответил он. Во всех протоколах значилось чёрным по белому, что у моего подзащитного ничего не изымалось. При этом хитрые менты подложили в дело лист старой чёрной копирки - видимо с целью соблюсти требование о тематическом единстве и ликвидировать пробел в шаблоне, поскольку мой подзащитный не догадался-таки запастись чёрным листом бумаги.
Второй ОПМ-щик поначалу говорил довольно бодро: молодой человек шёл с чёрным листом бумаги, выкрикивал лозунги про Лужкова и про Батурину.
Далее из слов мента выяснилось, что задержали моего подзащитного за то, что вместо того, чтобы стоять на площади, "как все люди", он вышел из толпы и прошел мимо милицейского автобуса.
- А что, мимо вашего автобуса запрещено ходить? - удивилась судья.
- Ну не то, чтобы запрещено, но он нёс в руке чёрный лист бумаги.
- И в чём здесь правонарушение?
- А нам сказали, что туда выйдут несогласные, раз он там был, значит, участвовал в запрещенном митинге.
По мере углубления расспросов, мент всё более утрачивал бодрость, буквально на глазах теряя память. Если начал он с безапелляционного утверждения, что в руках у моего подзащитного был чёрный лист бумаги, то к концу допроса смущенно признался, что не помнит, "был ли у него в руках лист бумаги, мешок или воздушный шарик". Когда я спросила его, заводил ли он моего подзащитного в автобус, он ответил, что да, заводил в ПАЗИК. "Но номер автобуса я не помню", - зашуганно прибавил свидетель.
Потом настала моя очередь. В своей речи я долго и подробно просвящала судью в тонкости фальсификации административных материалов, судья, подперев кулачком щёку, слушала меня с выражением лёгкого утомления, на лице её ясно читалось: "да будет вам распинаться". Когда я закончила, судья сказала, что огласит постановление на следующий день с утра, тем самым оставив нас в невЕдении относительно своего решения по делу.
А поелику на следующий день у нас было три суда, а сегодня у меня еще 3 суда, то так мы и пребываем до сих пор в невЕдении — что же там судья решила.
Диму за помощь в редактировании перевода.
![[info]](http://stat.livejournal.com/img/userinfo.gif){kind=small}
priseli уже был.
