О… В него я была влюблена целый год. Целый год он меня мучил. Мучил мое и так истерзанное семнадцатилетнее сердце.
Мы с ним познакомились не как-то неординарно, а, просто, на улице. Видимо его привлекла одинокая, стройная девушка, идущая по обочине дороги.
В тот день я засиделась у своей одной знакомой. Мы с ней так давно не разговаривали, что пяти часов и то оказалось мало, чтобы обсудить всех общих наших знакомых.
Я почти дошла до своего шестиэтажного дома, как около меня начала притормаживать Тойота темного цвета. Одиннадцать часов ночи. Окно опускается и оттуда выглядывает типичное лицо циника. Пока не видно какой он – темный, светлый… Симпатичный мерзавец.
- Здравствуйте.
- Привет.
- Куда идете?
- Домой.
- Можно с вами или к вам?
- Ни то, ни другое.
- Почему?
- Пока не знаю.
- А как вас зовут?
- Нас зовут Лана.
Наше Величество Лана. Мы королева.
А я все иду. Он медленно за мной. Иногда озабоченно поглядывая на дорогу и трафик.
- А тебя как зовут?
- Алибек.
- Хорошо, я рада знакомству с тобой, Алибек. Тут мне пора заворачивать.
- Постой! Подожди, подожди.
Я остановилась. Он вышел. Чуть выше меня ростом.

С тех пор и началось. Как я проклинала себя за то, что не вышла из дому подруги на 10 минут раньше или на 10 минут позже!
Рема (его друзья почему-то называли его Ремой) не был моим парнем, вовсе нет. Он звонил мне когда ему вздумается, он приглашал меня, когда соскучится, он всегда был ласков и приветлив. Со всеми… И я не была исключением. Да, я могла быть с ним высокомерной, я могла раздраженно отвечать на его вопросы. С ним не было интересно. Скучный он был. Невпопад говорил. Я видела его в разных частях города с друзьями и красивыми девушками. Моя самооценка с каждым разом снижалась по шкале эгоцентризма и уже почти равнялась самой низкой ее точке. Он не понимал, что мучает меня. Он думал, что к нему я отношусь так же, как и к другим своим поклонникам. Да только ведь не был он моим поклонником. Это и было обидней всего. Рема не рассматривал меня, как личность. Я была этаким хорошо одетым и причесанным манекеном без эмоций, без мыслей, без идей. Он привык, что все его девушки – куклы, пустышки. Кто знает, может, и я пустышка, может, я не знаю об этом, но мне было неприятно сознавать, что ему совсем неинтересно то, что я ему говорю. Рема бывало при мне заглядывался на других представительниц противоположного пола, провожал их взглядом, а, потом, тут же, про них забыв, поворачивался ко мне и что-то говорил, типа: «Ну, что молчишь? Что нового?». Улыбался. Не слушал меня. Думал о своем. Только вот о чем? Вряд ли что-то было в его голове стоящее размышлений. Он и сам пустой. Постучишь по нему, и услышишь пустой звук.
И я не могла ничего ему сказать. Я не могла его открыто ревновать. Он-то меня никогда не ревновал. Видел меня по городу с другим и махал ручкой и улыбался. Ему было по фигу с кем я, надолго ли я… Мне всегда бы нашлась замена, если я с Ремой встретиться не могла.
Я думаю, что он попросту вспоминал обо мне, когда натыкался на мое имя в телефонном справочнике, когда доходил до буквы «Л». Зови меня Айнур или Айдана, наверное, и звонил бы чаще.
Вот так прошел целый год.
Сейчас не чувствую к нему ничего. Пелена с глаз спала. Его образ, прежде завуалированный моей ущемленной гордостью, яснее проявился.
О Реме я вспоминаю лишь когда слышу стук о предмет, внутри которого зияющая, неприкрытая пустота.