Когда я проснулся

Я посвящаю этот рассказ счастью. Тому нежному и светлому чувству, которое рождается во мне при виде моего дорогого и любимого Зитаара. Я посвящаю этот рассказ нашим теплым воспоминаниям в надежде на новую память. Я посвящаю этот рассказ тебе, мой любимый, потому что так сильно и крепко, чисто и пламенно, я никого на земле не любил. И пусть только улыбка озаряет твое лицо и только счастье греет твою душу.
С любовью и нежностью, твой Сиде.


Когда я проснулся, то не нашел тебя рядом. Кровать была пуста, и я почувствовал пронзительный холод. За окном шел пушистый сильный снег, гонимый ветром то в одно направление, то в другое. Когда я проснулся один в постели, на моих глазах показались слезы. Снова ты ушел, снова утро без тебя. Форточка была открыта, холодный воздух разбавлял душную атмосферу пустой комнаты, где я дрожал от холода. Укутавшись с головой теплым одеялом, я попытался уснуть. Но не мог, много мыслей, слишком много одиноких мыслей. Тогда, не придумав ничего лучшего, как сделать себе чай, я пошел и приготовил себе кофе. Черный крепкий кофе, вместо вкусного и сладкого чая. Я никогда не любил кофе, но по утрам, говорят, оно лучше всего спасает от одиночество, тем более если твоя кровать пуста. Кофе сварилось, едкий и горьковатый запах распространился по всей квартире, я сел за стол и принялся тупо смотреть на черную жидкость в своей чашке. Сейчас я ни о чем не думал, я просто тонул в этой горячей, дымящейся жидкости, и сейчас я ничего не хотел, кроме как укутаться в теплое одеяло и прижаться к тебе. Я встал и вылил кофе в раковину, вдруг я спиной почувствовал непреодолимый холод, я обернулся и увидел, что в каким-то образом открывшееся окно ветер гонит весь снег этой зимы, я закрыл глаза, а когда я их открыл, то перед моим взглядом предстал белый потолок спальни. Я был весь в поту и тяжело дышал. Первые минуты я не мог понять где я и что со мной. Но потом, услышав твое мерное дыхание, почувствовав твое тело рядом, я начал успокаиваться, но я все равно продолжал дрожать, как будто я стоял на улице совершенно голый. Вдруг ты открыл сонные глаза, и улыбнувшись, прижался ко мне ближе, и положил свою голову мне на плечо, и ты снова заснул. А я уже не мог спать. Часы показывали три часа ночи, и я не спал, мне было страшно снова вернуться в тот холод моего сна.
Вся ночь прошла, проползла в каком-то полусонном бодрствовании, в котором я сотни раз умирал, и от этого я так сильно устал, что на утро у меня не было сил, чтобы жить, я не мог никак открыть глаза. С одной стороны я боялся, с другой я просто не мог снова поверить в жизнь, в новый день. А вдруг, вдруг тебя снова не будет рядом?
Я попытался открыть глаза, они не открывались, я протянул руку туда, где обычно ты лежишь. Но, как только, рука скользнула по холодной простыне, по пустой простыне, то я тут же открыл глаза, я впал в состояние шока, мне стало дурно, все вокруг перемешалось, снова картина моего сна, снова тот снег и черная горячая жидкость. Я не мог сдвинуться с места. Я просто оцепенев лежал на кровати и смотрел в белый потолок. Что-то во мне в эту минуту умирало. Казалось я так лежал всю свою жизнь, целую вечность. Но пронеслось всего несколько секунд. И вдруг я почувствовал тепло. Я знал, это было твое тепло, самое дорогое, самое жаркое, но не обжигающее. Твоя рука легко легла на мой лоб. Я горел, как в лихорадке. Ты что-то мне начал говорить. Я ничего не слышал. Я вернулся к жизни, как феникс возрождается из пепла, так я возродился из своего холодно-пустого одиночества. Я видел твои глаза, я видел твое красивое лицо. Твои тонкие полоски губ, твоя бледная, совсем белая кожа.
- С тобой все хорошо…? – твой голос, доносился до меня совсем из далека, как будто я был под водой. Я молчал, я молчал и смотрел на тебя.
- Ты хорошо себя чувствуешь…? – я снова промолчал, но на этой раз ты был ближе, ты был громче. Я взял тебя за руку и притянул к себе. Нежно поцеловал тебя в губы и прошептал:
- Пожалуйста, никогда больше не позволяй мне просыпаться одному…
Ты мило улыбнулся, совсем как ребенок, как милое и невинное дитя. Ты все сразу понял.
- Прости пожалуйста. Никогда… - и ты лег ко мне в постель, ты меня обнял и я снова заснул.
Не спал всю ночь. Я умирал сотни раз, и только с тобой я смог вернуться к жизни. И сейчас ты лежишь на моей груди и слышишь, как бьется мое сердце, ты чувствуешь, как кровь течет по жилам, как мне хорошо, что ты со мной.


***

Бывает такое плохое настроение, когда тебе не хочется ничего. Когда ты даже не хочешь плакать, не хочешь смеяться, ты потерян, ты навсегда где-то потерян. Тебя все забыли.
Я сижу в прокуренном кафе. Я никогда не любил запах сигарет, но всегда курил, и всегда много, и всегда тяжелые сигареты.
Я редко себя люблю. Сегодня я себя ненавижу. Сегодня мои мысли посетил великий «Разлад».
Много дел. Дела простого толка, такие, как жизнь, как работа, как умение дышать. Но я ничего не хочу сегодня. Я сижу, и мой мозг растекается по столу, мой мозг, просто спит и не может понять, где он, и что он. Он просто устал от этих чертовых сигарет. Сегодня у меня такое состояние, когда жизнь покидает тело и оставляет его наедине с душой. Она начинает корить меня за то, что я делал, за то, как беспутно жил, за каждый вздох, за каждое слово, за каждый жест.
- Можно пожалуйста стакан виски Джек Дэниелс? – я заказываю выпивку, а для чего не знаю. Это получается как привычка, как зависимость, как что-то такое совершенно тебе противное, как жизнь.
Я чертов пессимист. Я чертов циник и никогда не перестану им быть. Я обвожу помещение взглядом и замечаю все: одни – совершенны, другие – ничтожны, третье – никто.
Я просто не могу без тебя. И, наверное, только по этому мне так легко сейчас накуриться и напиться. Только вот я глуп, я ужасно глуп. Ты меня ждешь дома, а я тут одиноко подыхаю от своей глупости. Какая же я сволочь.
Для чего я живу? Странно, да? Такие вопросы, в таком месте, в таком состоянии. Я хочу куда-то улететь, но не знаю куда и с кем.
Когда я один у мня нет ни одного ответа ни на один вопрос, тем более на такие простые, как на вопросы о жизни, ее смысле и смерти. Когда же я с тобой, мой дорогой, я все знаю, но ничего не понимаю, от этого так легко на сердце и душе, от этого так легко, что я знаю, куда лечу, потому что ты со мной.
Я кладу на стол бумажку в 50 долларов, мне все равно, что я закал всего на 10 или 15, просто я знаю, куда я сейчас уйду, сейчас же, немедленно, ни одной минуты не забывая, ни одной секунды не тратя. Я к тебе.
Надеюсь ты примешь меня, такого вот дохлого курильщика и пьяницу.



***

Я продолжаю напряженно смотреть на тебя. Я не знаю почему. Ты то ли слишком красив, чтобы быть человеком, то ли ты просто слишком совершенен, чтобы быть среди людей. Ты всегда-всегда от всех отличался. И не взглядом и не внешностью. А всем собой. Все в тебе отличалось от других. Все в тебе было не похоже. И от этого ты становился безумно дорог, как не виданный до сели бриллиант огромных размеров.
Я медленно встаю из-за стола, так тихо, чтобы меня никто не заметил, даже ты, ухожу из этого ночного бара.
Я вышел на улицу. Знаете, как бывает иногда зимними ночами – совсем тихо и безумно холодно. Так было и сейчас. Но, так как я вышел из душного помещения, то моя разгоряченная кожа, пока кроме наслаждения ничего не ощущала. Я так стоял достаточно долго. Я толком и не знал, почему я ушел, и ушел так, как будто я – вор, что-то украл. Ушел, совсем незамеченный. Тихо проскользнул к выходу, не желая чтобы меня кто-то видел. Я просто оттуда сбежал. И вот сейчас я стою на зимнем морозе, наслаждаясь прозрачно-тихой атмосферой мира. Я облокачиваюсь спиной к стене, и только сейчас я почувствовал этот пронизывающий тебя на сквозь холод. Я достаю из кармана сигареты, беру одну и закуриваю ее от спички. Спичка еще достаточно долгое время горит, не погасая. А пламя было каким-то странным, было другим, не как обычно. И почему я только это заметил. Только пламя спички. Сегодня все было другим. Но кроме спички, ее огонька, я не видел ничего. Как только пламя начало касаться моих пальцев, не от того, что мне было больно, а от того, что я не хотел, чтобы кто-то другой кроме тебя касался меня, я тут же выбросил спичку в сугроб. Я смотрел как завороженный, как еще довольно долго дым шел из маленького отверстия в снегу, проделанном спичкой. Я просто ошеломленно смотрел на этот дым и все.
- Эй! Стряхни пепел… - послышался твой слегка насмешливый, но ласковый голос.
- А…. Что? – я как будто очнулся от сна. – А…да, точно, спасибо. – я только сейчас заметил что моя сигарета уже стела почти до половины. – Почему ты не внутри? – спросил я тебя, выкидывая сигарету, потому что ты не переносил запаха этого ядовитого дыма, впрочем как и я сам.
- Я тебя там искал, но не нашел, вот подумал, что ты на улице, так оно и оказалось…
- Да… я вышел покурить…- что-то наш разговор не ладился.
- Знаешь…. Я не могу находиться со всеми теми людьми… - послышался твой тихий голос.
- Я поэтому от туда и ушел.
- А почему меня не взял с собой…?
С минуту помолчав, я ответил:
- Не знаю…
Мне очень хотелось курить. Я хотел, чтобы мое тело вдруг отяжелело, чтобы ноги подкосились, и я бы упал, а куда, мне было уже все равно.
- Можно я покурю…? – спросил я тебя и достал сигарету.
- Кури… - как-то странно, то ли обреченно, то ли безвыходно, ты прошептал.
Я ничего не ответил. Во мне ничего не дрогнуло, только мой мозг что-то понял. Я просто сломал пополам сигарету, и крепко обнял тебя, и проговорил, немного задыхаясь:
- Прости меня…
А ты лишь улыбнулся и капельки застывших на морозе слез показались в твоих голубых глазах. И все-таки ты создан не для земли.


***
- Кто там? – за дверью послышался твой сладкий голос, знаешь, а я раньше и не знал, что голоса бывают сладкими, что бывают безумно сладкими, как твой.
- Эммм… ну это я. – я почему-то мнусь, стесняюсь, почему-то мне за себя стыдно. Наверное потому что я сейчас пришел к тебе, наверное потому что я люблю тебя.
- Заходи… - ты то ли пьян, то ли слишком грустен, но от тебя несло запахом досады и сожаления.
Я медленно зашел. Я делал два шага, которые мне нужны были для перешагивания порога, сотню лет. Целую сотню лет, чтобы сделать два шага, чтобы переступить порог. Целая сотня лет, чтобы быть ближе к тебе. Я тебя давно не видел. Я соскучился. А сейчас, я знаю, я не видел тебя целую сотню, даже тысячу лет. И эти два шага, эти два медленных шага, они стали шагами многих поколений, одной огромной историей. Почему я всегда-всегда возвращаюсь к тебе? Почему ты всегда безропотно меня впускаешь? Почему никогда меня не винишь ни в чем? А я всегда почему-то испытываю боль, чувство совести и жажду любить тебя нежно и целовать страстно?
Я зашел. От меня несло сигаретами, выпивкой и улицей. От меня несло потерянным отчаянием, отчаянием, которое нашло свое пристанище в моем сердце, которое полно тобой, которое так жестоко отравляло твою душу.
- Какой же ты дурак… - ты сказал это так добро, что я даже не обиделся. Ты просто взял меня за руку, притянул к себе близко-близко, так что кожа моей шеи чувствовала твое мерное дыхание, ты просто меня прижал, пригрел, ты просто молчал. Я был нужен тебе. Ты мне всегда это говорил, всегда доказывал, а я, как последний идиот, никогда в это не верил.
У тебя в квартире было уютно. Не так, как на улице, по которой я скитался часа три, а то и четыре. Запах корицы, откуда он? Совсем неуловимый запах горьковатой корицы. Я всегда любил этот запах, потому что так пахло мое детство. Так пахло тогда, когда я еще верил в Бога, видел мать и добро ее глаз, знал отца и уважал его строгость.
- Корица…? – я тихо прошептал это, как человек, который погибает от жажды в пустыне, который ищет воду, но который никогда ее не найдет.
- Да… чай с корицей, между прочим твой любимый… - ты всегда превращал что-то простое и совсем обыденное, в нечто сказочное, ты делал мир волшебным, реальность нереальней, а сказку безграничной фантазией.
Корица. Это действительно был горячий чай с корицей, который я так странно сильно любил, который всегда делал меня сентиментальным, расхлябанным романтиком, но который всегда дарил мне еще больше, чем мог подарить Бог грешнику, молящемуся в церкви за искупление своих грехов.
- Что ты стоишь? Скидывай свою мокрую куртку и иди на кухню, я сейчас приду.
За что мне такое счастье – Ты? За какое добро, сотворенное другим, мне судьба подарила тебя? Для чего я сейчас так дорожу тобой, так дорожу, что боюсь сойти с места, чтобы не потерять все это: тебя, мое пьяное состояние, запах корицы, сентиментальность мыслей, смешную сказку твоих глаз. Почему я так глуп, что не могу без тебя?

***
Этот вечер я опять почему-то встречаю совершенно один. Хотя ты и моя любовь, хотя ты и мое сердце. Но странное одиночество, которое, наверное, навсегда поселилось в моем сердце, навсегда меня будет от тебя отдалять. Я вот сейчас сижу в своей квартире. С тех пор как мы начали встречаться, я здесь совсем не появлялся. А для чего теперь я пришел? И не потому, что мы поссорились, не потому, что я психанул и наорал на тебя, а просто меня сюда мои ноги сами привели.
Тут темно и холодно. Комната в себя вобрала мое одиночество, стала его неотделимой частью. Комната – мое одиночество. Все совершенно темно, пусто и совсем-совсем неуютно. Как будто кто-то переехал, и все с собой забрал. И теперь тут кроме одиночества и откуда-то взявшегося ветра ничего больше не обитало. Я подошел к окну, это был единственный источник света – незанавешенное окно. Но так, как за ним была ночь, так как тьма все вокруг уже прибрала к своим рукам, то в комнате становилось еще темнее, чем даже на сердце и душе. Я прислонился лбом к этому окну, и ничего. Ничего, совсем ничего не почувствовал, я надеялся на какое-то облегчение, какую-то прохладу, но так и ничего не получил. Когда тебя рядом нет, то во мне тоже ничего нет, то все теряет смысл, то все просто перестает носить свои имена, свои значения. Я почувствовал лишь одно – горькое, бесконечно-горькое разочарование, злость на самого себя и отчаяние, которому не было предела, которое так и вытекало из меня бурной, неукротимой рекой. Я хотел плакать, но слез не было. Не было выхода этим злым, этим ядовитым чувствам во мне, и наверное именно поэтому, я сегодня впервые пришел к себе домой. В такой пустой и темный угол для того, чтобы тихо подыхать от своей глупости.
Зачем же я всегда усложняю свою жизнь? Для чего пытаюсь опровергнуть даже то, что земля круглая или, что зимой холодно? Неужели я не умею жить просто, просто дыша и любя тебя, смотреть в твои глаза, наслаждаться каждой секундой с тобою рядом, погружаться с головой в омут твоей страсти. Просто. Просто любить тебя.
Почему я вечно все усложняю? О многом, чересчур о многом думаю. Мысли – это самое жалкое состояние человека, которое никогда-никогда не достойно того, чтобы тратить на них хотя бы секунду жизни.
Сегодня ночью я не усну, потому что снова буду о многом думать, потому что снова всю ночь буду себя ненавидеть, буду корить и угнетать. И все из-за того, что не умею жить просто. Как ты.



***

- Знаешь… Люблю, - я тихо прошептал тебе.
Я стоял напротив тебя. Мы стояли на улице, а с неба падал белый пушистый снег. Такое редко бывает зимой. Зимой вообще все бывает редко, особенно любовь и чудеса. Потому что это зима.
Мы с тобой долго наверное не виделись, и наверное это тоска по тебе дает знать, но я не могу жить без тебя. такое ощущение, странное до жути чувство, что я не видел тебя сотни лет. Что я прошел целую пустыню Сахару, и вместо воды я жаждал тебя.
- Знаешь…. Люблю, - немного громче повторил я.
Ты смотрел на меня широко открытыми глазами, как будто впервые это от меня услышал. Как будто до этого я тебя не любил. Ты смотрел на меня своими чистыми, по-детски удивленными глазами. Я не понимал, что в них было написано. Я не умел их читать. Ты не земной, из-за этого ты никогда мне не был понятен. Из-за этого ты всегда мне был нужен.
- Знаешь…. – я не договорил, ты прислонил свой палец к моим губам, и тихо прошептал:
- Знаю…
А потом ты прижался к моей груди так, чтобы можно было слышать, как бешено бьется мое сердце. А я не знал, что чувствовать: радость или облегчение. Что мне чувствовать? Что мне дальше говорить? Как дальше жить? Ты не сказал, что ты мой, ты не сказал, что любишь меня, ты просто прижался ко мне, а что это значит? Неужели так принято на твоей планете изъясняться в любви? Я не знаю. Но единственное, в чем я уверен на все сто процентов, это в том, что я тебя люблю. Что не могу без тебя, и никогда не смогу. Я не представляю день, ночь, я не представляю весь этот бессмысленный мир без тебя.
Падал пушистый белый снег. Мы стояли на улице, и все казалось сном. Я сказал, что нет тебя дороже, ты промолчал. Я сказал, что люблю сильнее всех на свете, ты просто прижался сильнее ко мне.
Этот мир, он не твой. Он даже перестал быть моим, он перестал быть чем-то тем, за что я держался, чтобы выживать каждый день. Теперь это что-то – это ты.
- Знаешь… Люблю, - не тихо и не громко, а так, как говорят обычные слова, так как говорят о жизни, сказал я.
- Л-ю-б-л-ю… - ты сказал это слово по слогам, четко, но тихо выговаривая каждую букву, как маленький ребенок учится говорить. Тихо, каждая буква врезалась мне в память, врезалась мне в сердце и душу. Он сказал. А потом падающий снег смешался с солеными слезами на его щеках.
«Знаю».


***

Я хочу кричать, хочу петь, хочу летать. Я хочу просто быть с тобой рядом. Странная зима в этом году. За окном идет дождь, в голове туман от выпитого вина, в глазах почему-то слезы. Все расплывается и я ничего как обычно не понимаю. Ты рядом, я это чувствую. Ты рядом – в моем сердце. Но ты где-то далеко. И снова я один. И снова бред. И снова стены давят на меня своей пустотой. Снова давит на меня весь мир, со всей своей идеологией, философией и своим пониманием. Что, что это такое? Чересчур много вина? Чересчур мало сигарет? Я не знаю. Чересчур мало тебя.
Дождь за окном. Это ужасно странная зима. Зачем? Как глупо. Я не понимаю, что делаю, что говорю, что думаю.
Все так же, как в фильме начинающего романтика циника, который только встал на путь истинной философии бессмысленного бытия. Все так же гротескно и неумело. Все так же черно-бело. Когда я не вижу твоих глаз, когда не целую твои сладкие, но неприторные губы, весь мир теряет краски, весь мир теряет смысл.
Да что это такое со мной твориться? Мое сердце, моя душа потеряли свою защиту, они стали уязвимы, они стали твоими. Я готов взбежать по самой высокой лестнице на самый ее верх и, стоя на самом ее краю, прокричать во все горло, как же сильно я тебя люблю. Люблю. Это слово давно потеряло смысл, оно никогда не умело выражать чьих-либо чувств и эмоций, оно просто есть и люди им умело пользуются, как опытный лжец правдой заменяет ложь. Я готов на все ради тебя. Умирать, жить, дышать и вызвать всех богов на смертельную битву. В знак моей вечной любви, моей верности я преподнесу тебе свою душу, аккуратно сложенную в коробочку, где когда-то царил разгром и хаос, а на ее дне покоилась надежда.
Я наверное так рассуждаю, так горько думаю только тогда, когда я один, когда тебя нет рядом. Мои мысли наполняются ядовитым цинизмом, черным пессимизмом и всем горем мира, которое не нашло других сердец кроме моего. Прости мне эту непростительную слабость. Я знаю, ты простишь. Но почему-то по-другому я не умею. Я просто совершенный ребенок который навсегда разучился как ходить, если тебя со мною нет, чтобы вновь и вновь показывать. Ты приручил меня к себе, ты привязал надежными нитями бисера. Ты неземной, а от этого эти нити крепче чем сталь и платина.
Я метаюсь по квартире, я слышу громкие ужасно громкие аккорды музыки, но не вникая в их смысл я все равно почему-то плачу. Грустная фортепьянная мелодия. Пробирающая на сквозь и заставляющая только грустить и плакать. Я один. Это понимание надежно и надолго засело в моей голове. Оно как раковая опухоль, с каждым новым днем оно становится все больше и больше. И ничего уже с этим не поделать. Я не понимаю.
Все вокруг темно. И почему, почему все должно быть именно так? Я не помню сколько уже прошло дней, секунд, минут или даже лет. Я не помню ничего. Все когда-то было, было все и даже было время. А вот сейчас кроме удручающей музыки, холодного и разбитого сердца, темной и пустой комнаты и одинокой до потери сознания души, больше ничего нет. Совсем-совсем ничего нет и никогда наверное, нет, точно никогда уже не будет.
Очередной приступ бешеной ярости от любовной тоски и одиночества. Последние силы уходят на то чтобы не закричать от боли. Я сейчас в твоей квартире. Она необычно пуста и тиха. И совсем не уютна как прежде. Все со временем меняется. Но я не помню этого времени, я ничего не помню и не понимаю.

***

Прошло очень много лет, даже для того чтобы их заметить и забыть. Прошло слишком мало, чтобы разлюбить и поверить во что-то. Но снова та же странная никому непонятная зима. Тот же снег или тот же дождь – никому не понять, от этого она мне и дорога. Тот год, он станет для меня свято проклятым годом забвения новой жизни.
В моей руке две черно-бардовых розы. Но это ничего не значит, так я себя по крайней мере успокаивал все эти годы. Это все-таки ничего не значит…. Или значит, но слишком многое, чтобы я мог это понять. Две почти черных розы в память об умершем счастье, которое заключалось в тебе.
Да, ты умер. И эти две черные розы так же в память и обо мне, потому что когда тебя не стало, я тоже умер, я исчез и никто уже меня не видел на этом свете.
Две черных розы в память о нашем маленьком мире, где помещалась вся огромная вселенная, сотворенная из моих наивных мечтаний, твоих твердых и уверенных надежд и нашей общей безмятежной веры.
Я никого не любил снова. Никого и никогда. У меня не было ни сил, ни сердца чтобы хоть как-то и хоть чем-то я смог бы восполнить твою потерю. Но ты был один такой. Ты был неземной, ты был совсем-совсем другим. Ты был создан кем-то не для земли, но все-таки она тебя как последняя продажная тварь прибрала к своим грязным и жадными рукам.
Когда ты умер. Я готов был ненавидеть весь мир. Готов был ненавидеть прежде всего себя. У меня получалось неплохо. Я прекрасно это умел делать. Но оказалось над было прощать и пытаться отпустить.
И вот сегодня попытка номер бесконечность. С этими двумя черными розами, которые я положу на твою могилу, я забуду все, я забуду все что когда-то любил и клялся что никогда не смогу забыть. Я навсегда предам себя чтоб твоя душа не скорбела о моем горе. Прости, дорогой.
Но вот две розы летят на твою могилу. Пока они падали, я как перед смертью, вспомнил всю свою жизнь, потому что я жил только с тобой. И слезы невольно навернулись на глазах. Но как только прекрасные цветы упали на землю твоей могилы, я просто отвернулся, и молча пошел.
Всегда только и делал что ненавидел себя, и это, наверное, стало моей привычкой.
Знаешь, я до сих пор люблю тебя.
- Знаю….

Конец



дорогой, Зи, это для тебя за то счастье которое ты мне подарил