Нет, я чту теперь документы:
Договоры, уставы, пакты.
Только веские аргументы.
Только хрустко сухие факты.

Можешь хмуриться большелобо
И сощуривать взгляд медузий -
Я упорно взрослела, чтобы
Не питать никаких иллюзий.

И теперь, когда слита щелочь
И промыты кривые колбы:
Ты неслыханнейшая сволочь.
Ты прекрасно мне подошел бы.

Злополучно, многострадально,
Изумительно и упруго -
Мы ведь скроены идеально,
Исключительно друг для друга.

Черный с белым, кровавый с синим
Мы б лучились таким сияньем!
Как же там?... — я была бы инем,
Ты, понятно, суровым янем.

Это было столь очевидно,
Что добром не могло кончаться -
Мы раскланялись безобидно.
Мы условились не встречаться.

Шутим в письмах о грозной мести,
Топим в лести и ждем ответа.
Мы так счастливы были б вместе,
Что и сами не верим в это.

Вера Полозкова

"Она не умела уходить по-английски и читать по-французски. Она писала себя на смятых листах в клетку и оставляла на них отпечаток губ – для тех, кто когда-нибудь о ней вспомнит. Она любила читать людей по улыбкам и целовать зимний воздух. Кто-то, проходя, бросал ей в спину: «Одиночка…», приклеивая к словам ухмылку. Она любила любить, даже тех, кто её никогда не поймёт, кто весенним сном промелькнёт перед её глазами и больше никогда не вернётся. Она была сказкой для того, кто смог бы её прочитать. Но все принимали её за повесть и оставляли пылиться на полке. Она верила в жизнь и ждала чуда, обнимала солнце и появлялась всегда там, где её никто не ждал. Умирая, просила оставить себя в памяти, быть впечатанной в Вечность. И желания её исполняли… Те, кто знал её истинное имя. Её часто путали с привычкой, называли болью, и когда кто-то шёпотом говорил: «Да это же любовь!..» - она оставалась с теми навсегда, застывая в их собственной Вечности – синонимом весне и противоположностью к ненависти. Оставалась – вечной лестницей в Счастье, а иногда – воздушным голубоглазым воспоминанием..."

Мы говорим: "Спасибо тебе за то,что ты есть", когда не можем сказать:"Я люблю тебя."

Мы говорим: " Мне незачем больше жить",когда хотим, чтобы нас разубедили в этом.

Мы говорим:"Здесь холодно",когда нам необходимо чье-нибудь прикосновение.

Мы говорим:"Мне от тебя больше ничего не надо", когда не можем получишь то,что хотим.

Мы говорим:"Я не поднимал(а) трубку,потому что была занят(а)",когда нам стыдно признаться в том,что слышать этот голос больше не доставляет нам радости.

Мы говорим:"Я никому не нужен(нужна)", когда мы в действительности не нужны одному-единственному человеку.

Мы говорим:"Я справлюсь", когда стесняемся попросить о помощи.

Мы говорим:"Ты хороший друг",когда забываем добавить:"...но тебе не стать для меня кем-то большим"

Мы говорим:"Это - не главное", когда знаем,что у нас нет иного выбора,как примириться.

Мы говорим:"Я доверяю тебе", когда боимся,что мы стали игрушкой.

Мы говорим:"Навсегда",когда нам не хочется смотреть на часы.

Мы говорим:"Я был(а) рядом", когда не можем найти себе оправданье.

Мы так много всего говорим, что когда на языке остаются три последних неизрасходованных слова, мы поджимаем губы,смотрим в пол и молчим.