- А я тебе говорю, что барин наш того – Тьму возвеличивает!

- Да ну, с чего ты взял? – чернобородый приземистый мужик удивленно посмотрел на своего собеседника – плюгавенького человечка, одетого в серую рубаху, подпоясанную зеленым кушаком.

- Замкнутый стал какой-то. Все уединения ищет – говорят, у него в замке комнатка потайная есть – он там жертвы приносит, и знаки всякие на стенах  чертит.

- Говорят-говорят! Каковы с курей удои? – чернобородый залпом опустошил кружку с пивом и с аппетитом вгрызся зубами с вареную свиную ногу.

- Ты это про что? – человечек удивленно поднял брови.

- Про то, что враки все это! Эй, малец, - сказал чернобородый  подошедшему по его знаку мальчишке-половому. – еще пива мне и моему другу! И поторапливайся!

 Мальчишка кивнул и, ловко маневрируя между столиков, отправился выполнять заказ.

- Не,  не враки. Говорю тебе – Линатану он продался! - плюгавенький понизил голос и огляделся по сторонам. Люди, сидевшие за соседними столиками, как и положено посетителям корчмы, ели, выпивали и разговаривали. Между столами время от времени сновали мальчишки-половые, принося заказ или унося грязную посуду.  За происходившим в зале внимательно следили хозяин корчмы – высокий худощавый человек с черными, как смоль, волосами и крючковатым носом, стоявший у стойки; и вышибала – коренастый широкоплечий, похожий на гнома, мужик с торчащими в стороны седыми усами; сидевший на стуле у входа. На двух собеседников внимания никто не обращал.

 - Барин наш как приехал тогда со своими дружками из похода в степь вернулся – так и начались странности всякие…

- Например?

- Ну, вот скажем, почему в зиму от орды орков так легко отбились? – плюгавенький  покосился на нескольких зеленокожих, сидевших ближе к входу. Орки в три горла жрали жареное с луком мясо, запивали его пивом, громко смеялись. На них косились, но никто не трогал – посеребренные знаки стражей Бордиана, гвардии правителей Нордхейма, на доспехах  служили зеленокожим вместо охранной грамоты. Закон гласил, что за нападение на гвардейца наказание только одно – смертная казнь.

- И почему?

-  Колдовство. Они даже к стенам не сумели подойти! Барин видать Линатану в жертву младенцев заклал! Тем паче, что в ту зиму несколько младенцев в окрестных деревнях пропали. Вот и наворожил, чтобы не подошли орки близко к стенам.

- Угу, хорошее же колдовство, когда барин-то наш еще летом приказал все овраги засыпать и все деревья и кустарники повырубить на километр вокруг замка. Да еще приказал катапульты на стенах сделать. Вот и не подошли орки под стены.

 А что до пропавших младенцев – так это не уберегли детей, застудили, али еще как угробили – да на нечистую силу все и списали.

-  Ладно… А как ты объяснишь то, что у всех убитых в окрестных лесах разбойничьих атаманов горло как будто перегрызено? Не иначе, как оборачиваться нашего барина колдуны какие научили… Волкудлаком он стал! Я сам как-то ночью вой слышал. На волчий похож, только тягучий какой-то.

- Будет тебе заливать! Не оборотень барин никакой. А вот перчатка специальная у него есть – нажимает на пружинку и оттуда лезвия выскакивают – острые как бритва, а следы оставляют ну один в один, как от волчьих зубов.  Так что никакой тайны в этом нет.

- А еще говорят, - плюгавенький отхлебнул пива, только что принесенного мальчишкой-половым, - что барин наш в поход ходил. Куда-то за Звенящие горы. В тех краях, говорят, монастырь есть богатый – самому Мастеру Создателю посвящен. И земли там не меряно,   и сокровища в монастырских подвалах невиданные. Только вот атаковать монастырь можно лишь летом – он на горе стоит, а зимой чернецы местные ворота запирают – и склоны водой поливают – чтобы не подошел никто…

- И ты хочешь сказать, что барин наш тот монастырь разграбил?

- Навроде того. Помнишь, он с дружиной прошлым летом якобы в стольный град Бордиан собирался – на смотр. Так вот – на самом деле, не в столицу он ездил. А за Звенящие горы, – голос плюгавенького мужичка перешел в шепот. – Люди говорят, что напали на монастырь три сотни всадников – аккурат, как у нашего-то барина дружины. И возглавлял их человек, одетый во все черное. С криками: «За свободу, за Линатана!» ворвались они в обитель. А перед ними, как говорят уцелевшие, словно указуя дорогу бежал огромный вепрь – жуткий знак, знамение Тьмы. Так вот, чернецов они - кого посекли, кого ранили, кого просто розгами поперек спины выходили. И не разграбили монастырь, а просто подпалили. Даже золота не тронули. Правда, говорят, что на шее у настоятеля следы остались, как от волчьих зубов. Тоже скажешь, что не он? Сам ведь мне про перчатку рассказывал!

- Хм, возможно. Наш-то тоже бы злата чужого не тронул - он все больше за идею.

- А еще говорят, что те же всадники, что на монастырь напали, и предводитель их, в черное одетый – потом, когда за ними вдогонку «Ангелов Мести» послали – Орден рыцарей, присягнувших на верность Свету, - им бой дали. Налетели, как вихрь, когда те на ночевку остановились. Многих порубали – и исчезли во мраке ночи, как привидения. Причем, вожак их первым ворвался – и на нем медальон рассмотрели: по описаниям точь-в-точь, как наш барин носит…

 Так еще люди бають, что перед ними, всадниками, по лагерю «светляков» вепрь огромный промчался.

- Да, таинственно это все, брат Феогнид…

- Истину говоришь, Ирнхольд! Я тебе больше скажу – этим черным всадникам столько побед над «светляками» молва приписывает  да во столько тайн окутывает, что и прозвали их в народе «Таинственные победители». И поклоняются они Темным богам…

- Нам-то с тобой от этого что? Боги меняются, господа остаются. Тем паче, что барин у нас хороший, – не в пример другим, даже если чудит, как ты говоришь. Дай ему Линатан, или кто-там-еще, здоровьечка!  Еще по пиву?

- Давай!